Вадим Смиян - Месма
Вспомнив о матери, Галя совсем расстроилась. Надо скорее идти домой, ведь уже почти темно, и от матери ей точно влетит! Она ведь требовала, чтобы дочь возвращалась домой не позднее девяти. Как будто она еще ребенок совсем…
Галя тяжко вздохнула и вытерла выступившие слезы. Как все мерзко и до обидного глупо получилось! Странно, конечно: неужели она и вправду провела столько времени в фотоателье? Она помнила, как старик усаживал ее, пересаживал, просил голову повернуть и все такое… Но не могло все это длиться два с половиной часа! Никак не могло! Несколько минут от силы… И почему Виталик не догадался постучать в дверь? Сам виноват, а на нее все свалил без зазрения совести! Какая муха его укусила? Понятное дело – перед экзаменами волнуется, но она-то здесь при чем? Зачем же на ней зло срывать – ведь она и так за него переживает. А если он не поступит, ну – скажем, по конкурсу не пройдет? Что тогда – ей вообще нельзя будет на глаза ему показаться?
«Ну и ладно!» - подумала Галя. Если Виталик думает, что она сама придет к нему, станет бегать за ним, как собачонка, то он заблуждается. Никогда такого не будет… гордости у нее хватит.
Одолеваемая всеми этими невеселыми мыслями, Галя и не заметила, как дошла до своей улицы.
Эта улица, на которой находился ее дом, носила название – Пролетарская… Вообще, в Краснооктябрьске все улицы носили сугубо революционные названия: либо именовались в честь революционеров, в свое время устанавливавших здесь власть Советов, либо запечатлевали революционные понятия – Свобода, Коммуна, Пролетарская… это не мешало однако Пролетарской улице быть зеленой и вполне ухоженной, хотя по одной ее стороне тянулись фабричные общежития для молодых рабочих, а по другой стороне – частные домики об одном, редко – о двух этажах.
Галин дом располагался в самом конце улицы Пролетарской, имевшей некое подобие изогнутого хвоста, отсекаемого от нее пересекающей Пролетарскую улицей Восстания. Там, где стояло Галино жилище, не было асфальтированной дороги – только грунтовая. Да и не был нужен здесь асфальт, ибо машины сюда наезжали редко, разве что если к кому-то из жильцов пяти расположенных здесь домов наведывались гости. Чтобы грунтовую дорогу не слишком разбивали и не поднималось чересчур много пыли, ее периодически устилали шлаком, вывозимым из ближайшей котельной.
Галя жила в добротном двухэтажном деревянном доме со сложной крышей, устланной железом, и имевшей четыре конька, смотревшие в разные стороны с четырех фасадов. Квадратный в плане, дом имел восемь квартир – четыре на первом этаже и четыре на втором. Пару лет назад сюда подвели бытовой газ, и всем жильцам установили двухкомфорочные газовые плиты, заменившие громоздкие печи. Это был праздник, потому что теперь не надо было заниматься заготовкой дров. Однако горячий водопровод в эти дома, расположенные в самом хвосте Пролетарской, так и не провели, несмотря на ежегодные обещания городских властей.
…Девушка пересекла пустынную в этот час улицу Восстания и сразу же оказалась посреди ночного мрака: уже совсем стемнело, но этот участок Пролетарской, как всегда, освещен не был: единственный фонарь ночного освещения горел на столбе, расположенном через дорогу как раз напротив Галиного дома. Сноп света озарял некоторое пространство вокруг столба и пару старых тополей, соседствующих с ним с обеих сторон. Главный поток света приходился на долю стола, сколоченного местными умельцами и врытого в землю под столбом. За этим столом пенсионеры летними вечерами увлеченно «забивали козла», и расположение уличного фонаря как раз над ними позволяло им засиживаться за этим увлекательным занятием до глубокой ночи. Но для освещения темной, засаженной старыми деревьями улицы одного столба было явно недостаточно.
Галя прошла мимо одинокого источника света, громко стуча каблучками по видавшей виды асфальтовой дорожке, и торопливо вошла в подъезд. Здесь из небольшого тамбура вела деревянная лестница – сначала на площадку первого этажа, куда выходили двери нижних квартир, а затем и дальше наверх, на второй этаж. Лестницу эту Галя помнила с детства – она была прочная, массивная, с гладкими перилами, установленными на резные фигурные опоры, напоминавшие девочке каких-то сказочных рыцарей в боевом строю. Казалось, что они надежно охраняют каждого, кто передвигается по этой лестнице… Но – не сейчас. Сейчас на лестнице было темно – опять соседские мальчишки побили лампочки, - а Гале было надо подняться на второй этаж, преодолев два крутых пролета с промежуточной площадкой.
С детства в ней жил страх перед этой лестницей, когда на ней бывало темно. Хорошо еще – уличный фонарь приходил на помощь: свет его падал прямиком в лестничное окно, и можно было хотя бы видеть ступени, что давало возможность бежать наверх, не слишком рискуя расколотить себе лоб.
Постояв несколько секунд у тамбурной двери, девушка набрала полную грудь воздуха, а потом опрометью бросилась вперед. До первой площадки она добралась в два прыжка, но впереди предстоял еще долгий путь наверх! Пугаясь звука своих же шагов, Галя помчалась дальше, громко стуча каблуками по деревянному полу. Ей казалось, вся улица слышит этот шум. Мгновенно преодолев два пролета, она очутилась наверху. Еще прыжок, и она перед дверью своей квартиры. Она ударила в дверь вытянутыми руками и, распахнув ее, ввалилась в прихожую – к счастью, мать не имела привычки запираться вечерами – соседи частенько заглядывали друг к другу по всякой мелкой надобности, или же – просто поболтать. Но сейчас, похоже, гостей не было, и Галя тут же плотно заперла за собой входную дверь.
Едва она успела скинуть туфли, как из комнаты донесся зловещий голос:
- Ну и где же ты шлялась столько времени, зараза этакая?..
Галя распрямилась и недобро взглянула на мать. Женщина в домашнем халате и стоптанных тапочках стояла перед ней, расставив голые ноги и озирая ее с головы до ног злобными глазами.
- Мама…- примирительно отвечала Галя, избегая встречаться с матерью взглядом. – Во-первых, никакая я не зараза. А во-вторых, я гуляла с Виталиком. Кажется, я тебе говорила…
- Да плевала я на то, что ты там говорила! – в голос закричала мать. – Время-то одиннадцать почти!..Я тебе не наказывала разве, когда ты должна домой приходить?! А что это ты дух-то никак не переведешь? – вдруг спросила она уже другим тоном. – Черти за тобою гнались, что ли?
- Там, на лестнице света нет, - потупилась девушка. – Темно очень… я бежала…
- Ах, темноты, значит, ты боишься, а вот шляться с мужиками допоздна не боишься! – вскричала женщина. – Я все глаза в окна проглядела, а ее все нет и нет! Где ж тебя, проклятущую, черти-то носили?!
