Секс и ничего личного (СИ) - Ясная Яна

Ну же, Тессье, я же тебе все разжевала и в рот положила, тебе осталось только подтвердить: да, все так.

— Выметайся, — Жан-Шарль распахнул дверь.

Я смотрела на него вызывающе.

— Ты не отрицаешь.

— Я не вижу смысла отрицать очевидный бред. Вив нанимался твой поток сознания слушать, ему за это хотя бы секс-компенсация. Я — не нанимался. Проваливай.

— Непредумышленное убийство — это одна статья. Сокрытие непредумышленного убийства — совсем другая.

— Я сказал тебе проваливать, — ярость клокотала у него в горле, но голос срывался.

— Я слышала. Но помнишь, у нас психология была, да? Признаки страха у человека: тахикардия, затрудненное дыхание, тремор, — я перевела взгляд с его часто вздымающейся груди на руки. — Да, тремор тоже имеется. Повышенная потливость… готова спорить, тебя сейчас еще и тошнит.

— Меня тошнит от тебя, — рявкнул Тессье и дернулся ко мне, нависая сверху.

— Если бы ты не убивал Луизу, ты бы сейчас был зол, а не напуган.

— Ты у нас самая умная, да? Ну так и вали в полицию! Решила себя обелить, меня подставив?!

— Я пойду, — согласилась я. — Но я тебе не зря напоминала про статьи, хотя уверена, что ты и сам все знаешь, просто рассчитывал, что по статье за сокрытие отвечать не придется, потому что на тебя не выйдут. Я даю тебе шанс, Жан-Шарль. И отойди, пожалуйста, а то как бы еще чего непредумышленного не вышло.

— Врешь, — выплюнул парень, но на полшага все же отступил. — Если бы у тебя были доказательства, ты бы уже была в полиции. А полиция уже была бы у меня. У тебя ничего нет.

— А ты хочешь, чтобы я разговаривала с тобой, как разговаривала бы полиция? — я приподняла брови. — Хорошо, где ты был вечером того дня, когда была убита Луиза? Где кольца, которые ты носил, по показаниям свидетелей? В каких отношениях ты состоял с убитой?..

Взгляд Жан-Шарля метался, он был в явной панике, а мне… меня тоже тошнило. Мне было неожиданно тошно выдавливать из него эту такую необходимую правду, в которой я уже убедилась, но моей убежденности мало. Мне нужно, нужно, чтобы он признался!

— Для чего брал на изучение все книги, в которых упоминается эффект Свайра? Это ты дарил ей цветы? Почему ты ее ударил?

— Да потому что выбесила, прям как ты!!! — неожиданно рявкнул Тессье.

Неожиданно даже для самого себя. Он сообразил, что в бессильном бешенстве поддался и застыл. И я застыла, сама испугавшись того, что у меня получилось.

А Тессье вдруг сорвался с места, заставив меня отшатнуться, припер к стене, схватив за плечи и встряхнул.

— Какие же вы одинаковые! Обе считаете себя самыми умными, а на деле здесь только ради того, чтобы отхватить себе мажора и хорошо устроиться в жизни. Поздравляю, Морель, у тебя получилось, а вот Луизе не везло!

Он не делал мне больно. Просто удерживал, а потому артефакт молчал. И я молчала. Сначала — растерялась, потом…

— Обе последние стервы. Но она мне нравилась, на самом деле нравилась. Но не-е-ет, я был для нее недостаточно хорош. Она себе мажорчика искала. Только она не понимает, что для них мы всегда останемся людьми второго сорта! И ты, дура, не понимаешь, что гросс Теккер наиграется с тобой и бросит, как бы ты ни была хороша в постели.

Я молчала.

Я говорила себе, что это хорошо, что его прорвало. Пусть говорит.

Мне не больно, а если станет, меня защитит артефакт и полиция. Пусть он говорит.

Но как же противно было это слушать…

“Ты о чем вообще, Тессье?” — хотелось завопить мне. — “Это же твои друзья…”

— Да, мне приходится думать о будущем, а потому приходится крутиться в компании этих идиотов, все заслуги которых сводятся к тому, что они родились с золотой ложкой во рту. Но я выбрал ее, а не одну из этих куриц…

А ведь Вив его защищал… они его другом считали. Настоящим.

— И ладно бы она меня просто вежливо послала. Я ведь не ублюдок какой, я не считаю, что должен девушке нравится только потому, что она нравится мне. Она вылила на меня такой ушат дерьма, что…

Ну да, Луиза вообще не ангел. А если припомнить, что дело было сразу после того, как деканат перекрыл нам источник относительно легкого заработка… наверное, Тессье просто попался под горячую руку и был использован для слива негатива…

— Я день ходил раздавленный, понимаешь? Такого я от кого угодно ожидал бы из этих, дур крашеных, но не от такой, как мы. И я просто поговорить хотел. То ли чтобы извинилась хотел, то ли ответно ей сказать все, что о ней думаю… а она ни слова даже произнести не дала, сразу начала опять орать, какого хрена я за ней таскаюсь. И я… я…

Парня колотило, меня вместе с ним. Прорвавшаяся плотина не иссякнет, пока все не выпустит, но как же мне было от всего этого тошно…

— Я просто схватил ее за волосы. Хотел, чтобы она на меня посмотрела и выслушала… просто схватил, понимаешь? Я даже не ударил… — голос Жан-Шарля сорвался на бормотание и он повторил: — Я просто хотел, чтобы она меня выслушала. А потом… я даже не понял, что случилось. Я ее просто схватил…

В этот момент дверь распахнулась, и в к комнату ввалился наряд полиции во главе с капитаном Ламбером, которого я, наверное, впервые за все время нашего знакомства, была рада видеть.

— Мсье Тессье, отойдите от девушки, пожалуйста.

Жан-Шарль смотрел на полицию пустым, ничего не соображающим взглядом.

— Мсье Тессье, — повторил Ламбер настойчиво.

Сжимающая мои плечи хватка ослабла. Я просочилась мимо парня за полицейские спины, а потом и вовсе вывалилась в коридор, оставляя полиции доделывать ее работу.

И отчетливо понимая, что завтра же пойду в деканат и подам запрос о переводе на отделение криминалистики.

К хрену эту вашу “работу с людьми”!

Глава 14

Вивьен

— Четыре с лишним года назад фармацевтический концерн “Эдельвейс” запланировал слияние с фармацевтическим производством, принадлежащим семейству Шанталь. Ну, вернее сказать, по документам это было слияние, а по факту — поглощение. Шанталь вливались в “Эдельвейс” на правах младших партнеров, получали два места в совете директоров для своей фамилии, а взамен передавали “Эдельвейсу” исследовательские лаборатории Шанталь, фармацевтический завод в пригороде Сарлы и патент на производство препарата “глирев”. Препарат используется при лечении некоторых форм сердечной недостаточности.

Машину мсье Альмарик водил сам, хотя мог бы позволить себе водителя. Мы ехали в СИЗО Северного столичного округа, и за водителя у меня был сам патрон. Я сидел рядом с ним на пассажирском сиденье и слушал захватывающую историю краха Квентина Мореля.

— Мой источник считает его весьма перспективным лекарственным средством. И, судя по тому, что по большому счету, ради этого патента гигант “Эдельвейс” и затеял все эти танцы вокруг рядового производства, их аналитики с моим источником во мнениях совпадают. Шанталь тоже были заинтересованы в сотрудничестве: самостоятельно увеличить производство препарата настолько, чтобы удовлетворить спрос на него, они были не в состоянии. Модернизация производства и его расширения требовали вливания средств, которыми Шанталь не располагали. В общем, рядовая сделка, в которой стороны заинтересованы, но не слишком доверяют друг другу. По условиям сделки, после подписания предварительных документов, “Эдельвейс” должен был выкупить акции фармпроизводства “Шанталь и сыновья”, присутствующие на открытом рынке ценных бумаг. Их выпустили несколько лет назад, когда Шанталь пытались изыскать возможность нарастить производство самостоятельно. Вкупе с теми акциями, что владельцы передавали по договору, у “Эдельвейса” оказывался контрольный пакет документов.

Он кивнул в сторону заднего сиденья:

— Вон там, возьми синюю папку, посмотри справку, которую мадам Бонне составила об изменение стоимости ценных бумаг, вызванном вмешательством Мореля. Этот пронырливый господин, видишь ли, не просто скупил все, что смог, чтобы потом передать подороже “Эдельвейсу” — он слил информацию о сделке. Через третьи руки, конечно. Как я понимаю, с двумя целями: во-первых, желая замаскировать свое участие, во-вторых, чтобы вызвать ажиотажный рост акций. И то, и другое ему удалось: цена сделки, как ты можешь видеть, взлетела на порядок, а самого Мореля служба безопасности “Эдельвейса” искала дольше трех лет.