Шериз Синклер - Заставьте меня, Сэр
- Продолжим, - сказал он. - Все разогрелись и готовы к действию.
Какого рода действию? На ум пришли зажимы для сосков, и Габи попыталась отступить на шаг назад.
Маркус стянул с нее платье через голову.
- В любом случае, я всегда предпочитаю, чтобы мои сабы были полностью обнаженными.
Сильные руки Дома крепко держали девушку за талию, сохраняя тепло на ее коже, и она, взглянув вверх, окунулась в чистую голубизну его глаз. Каждый раз, когда она смотрела на него, мир, казалось, ускользал в пучину небытия.
Габи встряхнула головой. "Прорвемся". Она увидела, как Рауль подобрал платье и передал его Каллену. "Голая, черт побери". Даже хуже: она догадывалась, что все только начинается.
Маркус взял ошейник с барной стойки и застегнул вокруг шеи сабы. Тепло в его глазах удерживало ее куда более надежно, чем любое устройство фиксации. Что-то, наподобие землетрясения, вибрировало глубоко внутри, но пока оно сдерживалось под поверхностью, ни в малейшей степени не двигаясь вверх.
- Мне нравится видеть тебя в ошейнике, - негромко проговорил Дом и провел пальцами вдоль кромки ошейника, проверяя, насколько тот сдавливает. Возбуждение расцвело в теле сабы, как если бы вместо этого он коснулся ее лона, и Маркус, улыбнувшись Габи, провел пальцами в другом направлении.
Он засунул ее руки в меховые рукавицы, закрепляя те небольшими пряжками, мешающими ей снять их самостоятельно. Меховые варежки. Ошейник. Ее желудок сжался, когда она начала понимать, что они планировали. «Только попробуй». Ей действительно нужно было думать, что говорить.
Маркус достал из сумки гребешок с прикрепленными к нему коричневыми, покрытыми мехом овалами, свисающими с каждой стороны, и всунул в ее волосы. Он приладил его так, что меховые... ушки... болтались рядом с ее щеками.
Габи в ужасе уставилась на него - они в самом деле задумали нарядить ее собакой. Большеухой собакой. Ярость прокатилась через нее. Порка - одно, но это...
- Ты, гребаный ублюдок, не сделаешь этого!
Она услышала смех вокруг. Затем Мастер Маркус схватил сабу и, резко подняв, распластал на барной стойке. Животом она лежала на прохладной полированной деревянной поверхности, а ноги свисали сбоку. Прижавшись сзади к ее бедрам, невозмутимый Дом шлепнул ее по заднице.
- Ты могла бы быть менее нахальной, сладкая.
Каллен что-то бросил Маркусу, и Габи услышала звук рвущейся бумаги.
- Подходящий размер, - одобрительно промолвил наставник.
"О, нет. О, Боже. Последний раз он ставил меня в эту позицию..."
- Рауль, поможешь? - спросил Маркус.
- С удовольствием.
Жесткие руки помощника развели в стороны ее ягодицы, и на ее копчик капнула холодная жидкость.
- О нет, нет, - закричала Габи, пытаясь отстраниться.
Вес на ее ногах увеличился. Что-то коснулось ее ануса. Дом сделал маленький круг по краю со скользкой смазкой, и каждое ее нервное окончание пробудилось, воспламенившись.
- Тише, сладкая. Толкнись назад, чтобы не было больно.
- Ты, ублюдок, я...
Шлепок заставил ее замолчать.
- Полагаю, ты специально испытываешь мое терпение, сладкая.
Без доли милосердия Мастер медленно толкнул в нее анальную пробку. Большего размера, чем раньше, обжигающе растягивающую; Габи застонала и изогнулась.
Она не могла пошевелиться. Не могла убежать. Но затем, ощутив тело Маркуса, прижимающее ее к бару, его теплые пальцы между ее ягодицами и его решительное вторжение даже в ее самые интимные места, саба сдалась. Перестав бороться, Габи посмотрела на него через плечо. Дом пристально наблюдал за ней. Когда ее покорный взгляд встретился с его глазами, в них блеснула искра собственника.
В течение долгих мгновений Мастер Маркус удерживал сабу прикованной к месту, пока наконец не отвел взгляд, разрывая этот контакт.
Габи втянула воздух в судорожном вздохе, вспомнив об окружении. Она поняла, что намокла между ногами гораздо больше, и совсем не от смазки, ее тело жаждало, кричало, повелевая ему прикоснуться к ней там. Взять ее. На глазах у всех? О, Боже, она сошла с ума. На барной стойке. Выставленная напоказ. Как это могло настолько ее завести? Неспособная вынести унижение, она снова начала бороться, но руки Рауля сжались лишь сильнее.
После этого боль прекратилась. Она вздрогнула, ощутив слабое потягивание около пробки. Оглянувшись через плечо, Габи увидела Рауля, держащего в руках длинный пушистый... хвост. К этой хреновине был прикреплен хвост. "Я убью их. Убью их всех".
- Что думаете об этом, Мастер Z? - любезно спросил Маркус, шевеля пробкой, несомненно, чтобы понаблюдать за ее ерзаньем.
И именно так она и сделала.
- Из нее получился прелестный щенок, Мастер Маркус, - сказал владелец клуба с явным весельем в ровном глубоком голосе. "Черт тебя побери, Z".
- Да, она милашка.
Погладив ее по ягодицам, Маркус приказал: - Откройся для меня, Габриэлла.
Она не хотела, не здесь, но Габи нуждалась в его прикосновениях. Саба развела бедра в стороны и вздрогнула, когда он прижал руку к ее лону.
- Приятное влажное начало, - промурлыкал он. - Давай повеселимся.
Наставник скользнул пальцами между складками сабы на клитор, умышленно возбуждая ее до тех пор, пока ее лоно не заныло от потребности, пока в ее рассудке не осталось ничего, кроме жажды его прикосновений.
Маркус шлепнул ее по заднице.
- Теперь на колени.
- На барной стойке?
- На барной стойке.
Мастер поднял ее и поддержал, когда Габи опустилась на колени на полированное дерево. Ее попа опиралась на пятки, отчего при каждом движении сабы пробка двигалась. Ее лоно пульсировало. Когда девушка оглянулась на ухмыляющиеся лица вокруг бара, она, дернув головой, взмахнула поддельными собачьими ушами.
- Лежать, щенок.
Маркус похлопал по дереву.
Габи подумывала отказаться, но одному богу было известно, что еще Дом мог придумать. И она уже достаточно противилась приказам на настоящий момент. Саба наклонилась, опираясь на предплечья, и уставилась на деревянную панель. "Каллену нравилось ее полировать", - вспомнила она, увидев свое отражение. А теперь они положили сверху ее, голую. Почему-то унижение оказалось худшим наказанием, чем самая сильная порка. И Габи было одиноко. Действительно одиноко.
Маркус притянул ее боком к краю панели, пока ее плечо не уперлось в него. Едва заметное тепло его тела сбросило ее в глубокий колодец внутреннего несчастья.
- Посмотри на меня, Габриэлла.
Она не двигалась.
Со вздохом отчаяния, он повернулся к ней, положив руки с каждой стороны ее лица. Она посмотрела на его твердую челюсть, на его губы, которых не коснулась улыбка, в его полные решимости глаза.
