Юлия Флёри - Персональный ад моей души
Синицкий с силой оттолкнул от себя кресло, неприятно прижав, сидящую в нём Леру к столу.
-- И прошу тебя, не делай такие бешеные глаза, ты меня только смешишь.
-- У тебя две недели. - Рыкнул он и схватил с дивана своё пальто. - Если не одумаешься, будем разговаривать по-другому.
-- Пока, пока.
Можно было только вздохнуть ему вслед. Даже не представляла, что он имеет в виду, но картинки в её голове сложились довольно-таки интересные: как он под пытками заставляет её изнеможённую подписать бракоразводные бумаги. Самой смешно, честное слово. Но он дал определённый срок и это о чём-то уже говорит, правда, никто не виноват, что эти его сроки так неудачно вписались в трудовой график и как раз через месяц, они представят коллекцию в Нью-Йорке, и будет уже не до разборок. А вот через условленные две недели, будет предварительный, отчётный показ для совета директоров, пока без прессы и рекламы, но тоже событие не маловажное.
Как она умудрялась доводить его до такого состояния бешенства, Синицкий удивлялся каждый раз. Не понимал только, чего она добивается. Ведь всё есть, мужики, деньги, работа, а она интриги крутит.
-- Да?! - Рявкнул он в телефонную трубку, отвечая на звонок.
-- Мне кажется или ты только что разговаривал с женой?
-- Райковский, чего тебе?
-- Да я вообще-то по делу, просто ты в таком настроении, что этот вопрос буквально напросился.
-- Давай своё дело.
-- Не по телефону.
Встретились на нейтральной территории в обед.
-- Что за дело?
-- Кристина звонила. Хочет узнать всё о том, куда ты пропал. А знаешь, мне тоже интересно, куда ты пропал, ты что, дома не ночуешь?
Синицкий вздохнул так, словно за спиной пудовый камень.
-- Веришь, нет, видеть её не могу.
-- Кого, Кристину? - Хохотнул Райковский, но под тяжёлым взглядом друга смирился.
-- Кристину. Доводит меня своей ревностью, не могу просто.
-- И какой тогда смысл жениться на ней?
-- Сам не знаю. Чёрт меня дёрнул вообще об этой свадьбе заикнуться. Жили нормально, нет, блин! Статус ей подавай!
-- Да, а к статусу и деньги.
-- Вот именно.
-- А Лера что, упирается?
-- Только что заявила, что из принципа ничего не подпишет.
-- И что теперь?
-- Что?
-- Может, поговоришь с ней по-другому? - Синицкий заметно напрягся, но промолчал. - Если тебе так уж это важно.
-- Ерунды не говори. Это Лера. Моя жена.
-- И что? Когда тебя останавливали такие мелочи? А может она только этого и ждёт, скучает по твоим условиям.
Райковский неприятно усмехнулся, он полагал, что Лера становится покладистой только под кнутом. Зная Сашу Синицкого много лет, он и представить себе не мог, как этот жёсткий, а часто даже жестокий человек, который в принципе не идёт на ультиматумы, которого не трогают женские слёзы, может быть каким-то другим. О взрывном характере Синицкого знали не понаслышке не только его партнёры, но и друзья. Вспомнить только, каким образом он женился на Лере, фактически не оставив ей выбора: просто-напросто купил кольцо, сообщил о намерениях, поговорил с её парнем, заставив того отказаться от своих симпатий. Он и представить себе не мог, что такая самостоятельная девушка могла по доброй воле в восемнадцать лет оказаться в золотой клетке. И её бегство спустя полтора года, стало лишь доказательствам этой его теории.
-- Считай как хочешь, но, даже если бы я очень захотел поговорить с ней при таких условиях, ничего бы не вышло.
-- Что так?
-- Любовник у неё есть, -- Синицкий прищурился, внимательно всматриваясь в окно, -- скажем так, не простой смертный.
-- Любовник? Этот, что ли, м-м, армянин?
-- Нет, Игорёк, не армянин. Есть такой человек, который неофициально держит в руках большую часть европейского бизнеса, а у него есть сын. Так вот этот сын уже много лет спит с моей женой.
Райковский хитро улыбнулся, и нервно постучал костяшками пальцев по идеально расправленной скатерти.
-- А ты откуда знаешь о таких подробностях? Лерка похвалилась?
-- Да этого никто и не скрывает. Этот парень, личность достаточно известная. Несколько раз в прессе говорилось о том, что они давно женаты, так что, не позавидую я тому, кто решится ей нахамить.
-- А молодец девочка, времени зря не теряет. И что теперь?
-- Ничего. Будем надеяться, что она побалует и успокоится.
Синицкий, конечно, не стал уточнять, что сам оторвёт голову любому, кто притронется к его жене, что сейчас готов убить лучшего друга, за одно лишь предположение угрожать Лере, что себе оторвёт руку, если поднимет её на любимую женщину. А Леру он любил, всегда, не смотря на все свои поступки, которые напрямую противоречили этому утверждению.
Лера лежала в объятиях Бори и каждый раз вспоминала события прошлого, как бы получилось, если бы она не приняла предложение Синицкого, если бы не изменила Борису, но ответа найти не могла.
-- Боря, вот скажи мне, я очень часто вспоминаю, как уходила от тебя... я ведь тебе тоже изменила, тебе было так же больно, как и мне с Синицким?
-- Наверно нет. - Вздохнул он.
-- Почему наверно?
-- Ну... потому что каждый переживает одни и те же эмоции по-разному. Но мне всё же кажется, что тебе было сложнее. - Он обнял Леру крепче и поцеловал, предлагая сменить тему на что-нибудь более приятное.
-- А разве ты меня не любил?
-- Любил, конечно.
-- Тогда почему?
-- Скорее всего, я понимал, что ты не для меня.
-- Для Синицкого что ли?
-- А хотя бы и для него.
-- Нет, -- Лера развернулась, чтобы посмотреть ему прямо в глаза, -- но ведь ты даже не сопротивлялся, молча отошёл в сторону, тогда я об этом не думала, а вот теперь не понимаю. Объясни мне.
-- Лера, -- он крепче сжал её пальцы, -- ты самая замечательная, прекрасная и необыкновенная. Но мне нужна была девушка попроще. Я уже тогда видел твой нрав, то, что ты сама в себе к тому моменту не открыла... ты была слишком... слишком нереальная, что ли. Я сам не знаю, как тебе объяснить, но не по зубам ты мне, слишком крепкий орешек. А не боролся тогда, потому что и так зал, что проиграю, не в этот раз, так в другой. У тебя были сумасшедшие глаза, ты уже никого кроме него не видела. Тебя нужно было быть с ним рядом, чтобы потом обжечься, чтобы страдать... что угодно. Но он был тебе нужен.
-- Кажется, я поняла. - Лера сама себе улыбнулась, поудобнее устраиваясь под одеялом. - Один мой друг сказал, что я как машина класса премиум, со мной можно покататься, но иметь в качестве жены, слишком роскошно, не всем по карману.
-- Наверно так и есть. Слишком роскошно.
Грустно, конечно, осознавать, что от тебя отделываются таким способом, вроде и комплимент говорят, а вроде и гадость несусветную, но, по сути, они правы. Остальные любовники, которые имели на Леру виды в качестве жены, просто об этом не задумывались, а потом вполне искренне удивлялись её отказу. А вот Арсен и Борис, они не лгут, они говорят то, что чувствуют, только от этого не легче. Не хочется быть чем-то недосягаемым, хочется быть как все и иметь право на счастье.
