Кэтрин Тейлор - Цвет любви
— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Сара, но я качаю головой. Вся эта история с Джонатаном сказалась на моем аппетите, мне совершенно не хочется есть.
Пока она обедает, мы переходим с разговора о Джонатане на тему ее пребывания в Риме. Она с упоением рассказывает мне о картинах, которые ей особенно нравятся, и оказывается фанатом Микеланджело, Рафаэля и Себастьяно дель Пьомбо.
— Джонатан терпеть не может, когда я заговариваю об их работах. Он в них ничего не понимает, — с улыбкой поясняет мне девушка.
— Да, я знаю, он мне говорил.
— Видишь, — с ликующим видом объявляет моя собеседница, — он рассказывает тебе такое, о чем большинство не узнает никогда.
— Кстати, о чем ты пишешь диссертацию? — решаю поинтересоваться я, потому что мне хочется еще поговорить о Джонатане и моем к нему отношении.
Она улыбается.
— О цветах любви. — При виде моего непонимающего лица она радостно хихикает. — Мой профессор посмотрел на меня точно так же, когда я представила ему свою тему. Но это действительно очень интересно. Я исследую то, как отражается отношение художника к его модели в красках на картине. Цвета имеют значение, и художники применяют их, иногда осознанно, иногда нет, чтобы выразить определенные чувства. Мне это кажется…
Она не договаривает, потому что в этот момент в дверь стучат и в палату входит Александр.
— Я закончил, мне нужно возвращаться обратно в офис, — говорит он. — Забрать тебя, Грейс?
Они с Сарой смотрят на меня, но в их взглядах я читаю, что это будет не очень хорошей идеей. И я не могу с ними не согласиться, поэтому качаю головой.
— Нет. Если… можно? — Я неуверенно гляжу на Александра. Он кивает, испытывая заметное облегчение.
— Можно, конечно, — с улыбкой отвечает он. — Я даю тебе официальное разрешение взять отгул на остаток дня.
На прощание он целует Сару в лоб, желает мне всего хорошего и снова оставляет нас наедине.
Я усмехаюсь.
— И какого же цвета твое отношение к Александру? — интересуюсь я.
— Красного, — тут же, смеясь, отвечает она. — Но скорее, к сожалению, светло-красного. Я знаю, что нравлюсь ему, но меня нервирует его отстраненность. Поэтому мне еще предстоит поработать над новым оттенком, особенно теперь, когда я снова в Лондоне. Я надеюсь, что цвет получится гораздо более интенсивным.
Она улыбается, и мне снова вспоминается характеристика Джонатана. Похоже, она действительно решительная девушка. Но мне нравится ее прямота и активность.
— Что ты теперь будешь делать? — спрашивает Сара, когда я уже собираюсь уходить.
Я неуверенно пожимаю плечами.
— Не знаю. — В офис возвращаться нельзя однозначно, а другие идеи мне тоже не нравятся. — Думаю, для начала вернусь обратно в Айлингтон.
Сара выдвинула ящик своей прикроватной тумбочки, достала оттуда кошелек и протянула мне несколько десятифунтовых бумажек.
— Тогда возьми такси. Пожалуйста, — тут же добавляет она, видя, что я не хочу принимать деньги. — Бедняков это не коснется, правда. — Улыбка у нее получилась довольно кривой. — И кроме того, это я вызвала тебя сюда, так что мне следует позаботиться о том, чтобы ты добралась домой — или куда ты там собираешься — в целости и сохранности. — Ее голубые глаза, напоминающие мне о Джонатане, смотрят серьезно. — Ты подумаешь о том, что я тебе сказала?
Я киваю. Поскольку я уже несколько дней не могу думать ни о чем, кроме Джонатана, это будет нетрудно.
— Удачи, — снова говорит она на прощание.
Садясь в такси, которое вызвала для меня регистратор, и направляясь в Айлингтон, я еще раз прокручиваю в голове этот суматошный день. Внезапно до меня доходит, что нужно принять решение. Никто ничего не говорил мне, но это все равно витало в воздухе, невысказанное. Как бы тяжело ни было признаться — я уже не могу продолжать практику, как задумывалось изначально, при таких обстоятельствах это совершенно невозможно. Я должна либо прервать ее и вернуться домой, либо вернуться к Джонатану и посмотреть, что будет дальше.
Если я улечу домой, существует призрачный шанс того, что наша интрижка постепенно забудется. Глупость, вполне простительная с учетом моей юности; со временем все порастет травой. Вот что нужно сделать. Это единственный разумный вариант.
Но мысль о том, что я уйду и никогда больше не увижу Джонатана, настолько болезненна, что кажется практически невыносимой. Я прокручиваю в голове слова Сары. Неужели это правда и я действительно значу для него больше, чем он готов признать?
Я видела, каким нежным он может быть, потому что с Сарой он нежен. Он вступается за людей, с которыми работает, ему они небезразличны, о чем недвусмысленно свидетельствует проект в Хакни. Так почему же он отказывается от отношений? Почему никому, кроме его сестры и Александра, не дозволяется подходить близко? Для этого должна быть причина, но, очевидно, он скрывает ее даже от тех, кого любит.
Если я вернусь к нему, для меня все станет еще хуже, чем было, и я это знаю. Ведь я понятия не имею, что он сделает, на сколько он разрешит мне остаться и разрешит ли вообще. Даже его собственная сестра не может с чистой совестью мне этого посоветовать. Все предостерегают меня, и он сам делал это неоднократно.
Я глубоко вздыхаю.
Значит, от Джонатана действительно лучше держаться подальше. Вычеркнуть его из своей жизни, поступить так же, как поступает он со мной и, очевидно, многими другими, кто оказывается к нему слишком близко. Но я просто не знаю как.
Черное такси останавливается на светофоре.
— Я передумала, — говорю я водителю, который глядит на меня с удивлением. — Я хочу поехать в другое место.
— И куда же мы направляемся, солнышко? — спрашивает он с сильным британским акцентом.
Глубоко вздохнуть.
— В Найтсбридж.
23
Найтсбридж расположен неподалеку от Мэрилебона, и мы не успели уехать далеко от госпиталя имени короля Эдварда VII, поэтому уже через четверть часа мы оказываемся на улице, в конце которой стоит городская вилла Джонатана. Я узнаю ее уже издалека — и фотографов, которые толпятся на тротуаре перед кованым забором. Их не так много, как перед зданием «Хантингтон венчурс», всего четыре или пять, но они все равно меня пугают.
— Остановите, пожалуйста!
Водитель останавливается и вопросительно смотрит на меня.
— И что теперь, мисс?
Мысли путаются, потому что внезапно до меня доходит: мое решение, если я приму его, как намеревалась, будет бесповоротным. Моя фотография перед зданием компании значит немного. Она не подтверждает мою интрижку с Джонатаном, я ведь там работаю. Но если меня сейчас сфотографируют у его дома, возврата больше не будет. Тогда слухи подтвердятся — и не важно, как отреагирует Джонатан. Как мне быть, если он не впустит меня или просто отошлет прочь?
