Шериз Синклер - Приручить и властвовать
Когда она предложила, чтобы они были друзьями, то не только утратила его доминирование, но и пришедшую с этим стабильность.
Ким бросила взгляд через плечо, и их глаза встретились. Он выдержал ее взгляд, надеясь. Dios, прекрати, Сандовал. Рауль отвернулся, чувствуя отвращение к самому себе. Ее потребность взывала к нему, но она сказала - нет. Нет, означало, нет.
Однако она не выглядела счастливой или находящейся в гармонии с собой, но он не знал, как это исправить. Только не в качестве ее друга. Хотелось бы надеяться, что она обсудит проблему с Габи или Фейт, но, зная Ким, она, скорее всего, уклонится от беседы о доминировании и подчинении.
Он поймал движение уголком глаза.
Она стояла на коленях у его ног с опущенной головой, ее шея была красиво обнажена, словно умоляя об ошейнике. Нет, стоит перестать мечтать.
- Тебе не обязательно становиться на колени, чтобы поговорить со мной, Кимберли, - пояснил он. - Мы друзья, не так ли?
- Да. В некотором роде. – Ее руки не лежали свободно на бедрах, пальцы были сплетены. - Я.. я не знаю, что со мной не так, но дружба не эффективна для меня.
Что ж, по-видимому, она приняла совет делиться своими эмоциями. Он сочувственно улыбнулся, потом наклонился и приподнял ее подбородок.
- У тебя есть предложение?
Рауль поморщился, желая ударить себя. Даже когда он говорил себе не делать этого, он не мог говорить или прикасаться к кому-либо без доминирования, особенно к этой малышке.
- Мы можем вернуться к образу жизни, какой у нас был прежде?
Он застыл.
- Какой образ жизни, gatita? Объясни понятнее.
- Я хочу... хочу снова быть вашей сабой, как и прежде. До тех пор, пока ФБР не позволит мне уйти домой или к Габи.
Ее синие глаза были искренними.
Растущая радость боролась с его тревожным чувством беспокойства. Насколько мучительнее будет видеть ее уезжающей потом, когда она поживет с ним сабой добровольно?
- Почему?
- Я... Это глупо, но я не могу принимать решения. Например, когда я знаю, что делаю то, что Вы потребовали, я расслабляюсь и позволяю Вам беспокоиться об остальном. Я могу сосредоточиться на чем-то одном, что Вы сказали мне делать, - она пожала плечами. - Я просто нервничала из-за прошлой чепухи и незнания того, что случится. Но... - Она шумно вздохнула. - Мне больше нравится, когда Вы управляете мной.
Ким уставилась на Мастера R. Выражение его лица было задумчивым. Ей нравилось, когда он уделял себе время, чтобы все тщательно обдумать. Черт бы его побрал. Если бы он не был настолько умным или принимал бы поспешные решения, она не находилась бы здесь, стоя на коленях. Но она доверяла ему, чтобы следовать за ним...
Ким осмелилась наклониться вперед и, обвив руками его ноги, прислонилась щекой к его коленям. Теплая энергия удовлетворенности переполнила ее сердце. Он мог думать так долго, как ему требуется, если он позволит ей остаться здесь, вот так. Когда он погладил ее волосы, она закрыла глаза, наслаждаясь.
Конечно, ее по-прежнему беспокоил тот факт, что он или работорговцы промоют ей мозги до состояния настоящей безвольной рабыни, но сейчас ей было все равно. После того как этот период закончится, и она отправится домой, Ким начнет приводить свою жизнь в порядок. А до тех пор, что ж, она будет считать Хозяина в качестве своеобразной разновидности таблеток антидепрессантов - или вроде того.
- Ты нуждаешься в этом? - спросил он нежно.
- Да, прошу Вас. - Она сдержала непозволенное ей обращение "Хозяин", потому что он не согласился вновь взять на себя эту роль. Но внутри себя она скулила: «Пожалуйста, Хозяин, скажите "да". Пожалуйста».
Согласится ли он? Ему нравилось быть главным. Она закусила губу. Может, она просила больше, чем следует? Молчание, казалось, растянулось на целую вечность, достигнув предела. Пожалуйста.
- Тогда ладно, - он помедлил. - Я согласен, sumisita, и, по-моему, на тебе слишком много одежды для этого дома.
Она улыбнулась и встала. Но волнение, беспокойство... не исчезли даже от облегчения, хлынувшего сквозь нее, она все еще чувствовала, будто вокруг ее легких была обернута веревка, препятствуя ей вдохнуть полной грудью. Однако, несомненно, все устроится. Конечно, это было то, что ей нужно.
- Да, Хозяин.
Она сняла свою одежду, сложила ее и положила на стул.
Он откинулся назад. Рауль пальцами потер губы, пока изучал ее взглядом. Девушка стояла рядом с ним, переминаясь с ноги на ногу, и.. пожалуй, в какой-то мере, чувствуя себя хуже. Что она наделала? Может быть, это было ошибочное решение. Она осознала, что ее руки были сцеплены перед ней. Она должна…
- Кимберли, прекрати. - Он отодвинул свое кресло дальше от стола и похлопал себя по коленям. - Давай.
Да, ей требуется поддержка. Максимально возможная. Она начала усаживаться к нему на колени, но он безжалостно перевернул ее и вместо этого опустил вниз животом на свои бедра.
- Подождите. - Она пыталась подняться. – Нет, я хорошо себя вела. Что на Вас нашло?
Его левая рука надавила на ее спину, удерживая ее прижатой, несмотря на ее безуспешные попытки барахтаться.
- Нет, ты не была плохой девочкой, gatita. Это не наказание. - Его правая рука гладила ее по попке. - Речь идет о потребностях маленькой сабы.
Он шлепнул ее, едва обжигая кожу, потом добавил еще пять ударов, прежде чем сделать паузу, и вновь потер ее ягодицу.
Она втянула воздух, все внутри нее задрожало.
- Вы хотите, чтобы я считала?
- Нет. Так как это не наказание, никакого счета, mi cariño. Я продолжу до тех пор, пока не решу остановиться.
- Но...
Следующая серия шлепков была более болезненной. Он ударил одну ягодицу, а затем другую, делая паузу только из-за жжения, чтобы оно затихло, прежде чем нанести еще один шлепок. Кимберли снова попробовала бороться, пытаясь вырваться. Ее глаза наполнялись слезами, по мере того как боль усиливалась.
Передышка, и он погладил ее по попке. Осторожно, нежно. Как он мог быть ласковым и безжалостным одновременно? От разочарования у нее вырвалось судорожное всхлипывание.
- Bueno, - сказал он себе под нос и возобновил пытку.
Шлепок-шлепок, шлепок-шлепок, больно. Было по-настоящему больно. Болело с каждым ударом его большой руки, она брыкалась и визжала, пока ее накрывали волны боли. Не заканчиваясь.
Кошмар все еще не прекращался, все ее тело содрогалась в рыданиях. Она колотила по его ногам и пиналась, крича в истерике, пока, наконец, не обмякла, уже не в силах биться, просто принимая боль.
Он остановился, Боже мой, он остановился, и, сглаживая боль, его рука заботилась о ее пылающей плоти.
- Очень хорошо, sumisa mía.
По ее щекам ручьями текли слезы, он помог ей подняться на ноги и притянул к себе на колени. Прижимая ее лицом к своей груди, он крепко обнял девушку, окутывая защитой.
