Неукротимые удовольствия (ЛП) - Райт Сюзанна

— Я не могу быть уверен, что это не он, но я сильно сомневаюсь, что это так — на самом деле, это не то, чем он занимается. — Взгляд Алекса остановился на Доминике. — Может быть, это один из твоих врагов.

— Пирсон, — сказал Джеймс Доминику. — Он хочет причинить тебе боль. Причинение вреда Миле причинило бы боль тебе. Возможно, он даже просто хотел убрать её с дороги, чтобы расчистить путь для своей дочери.

Валентина приподняла брови.

— Это возможно. Он человек, но он мог бы найти какой-нибудь способ сделать это. Или даже заплатил одинокому перевёртышу, чтобы тот организовал для него убийство.

— Кто такой Пирсон? — спросил Алекс.

Доминик вкратце обрисовал ему ситуацию.

— Это не может быть Пирсон. Первое нападение на Милу произошло до того, как мы с ней сошлись.

Алекс скомкал свой пустой пакет из-под вяленого мяса и выбросил его в мусорное ведро.

— Когда ты впервые встретил этого парня?

— На следующий день после того, как я встретил Милу, как это случилось. — Доминик помассировал её затылок, желая, чтобы с её мышц спало последнее напряжение.

— Я встретил его в ресторане с некоторыми из моих товарищей по стае, что прошло не очень хорошо. Потом… Чёрт.

— Что? — спросила Мила.

Доминик посмотрел на неё.

— В тот же день я поехал в парикмахерскую, чтобы повидаться с тобой. Он мог послать кого-нибудь следить за мной.

Мила пожала плечами.

— И что? Все, что они увидели бы, это то, что ты стрижёшься.

— И написал свой номер на твоей ладони. Как сказал твой отец, Пирсон мог просто захотеть убрать тебя с дороги ради своей дочери. Он продемонстрировал, что пойдёт на всё ради неё — и, думаю, что это в основном для того, чтобы сохранить её психическое состояние как можно более стабильным. — Доминик молча выругался, ругая себя за то, что раньше не подумал об этом.

— Возможно, это сделала дочь, — предположил Джеймс. — Если она была так одержима тобой, Доминик, имеет смысл, что она повсюду следовала за тобой. В тот день она могла пойти за тобой в ресторан, надеясь оценить твою реакцию на встречу с её отцом. Если бы она пошла за тобой в парикмахерскую, я сомневаюсь, что ей понравилось бы видеть, как ты флиртуешь с другой женщиной. Она верит, что ты её пара.

Волк Доминик зарычал на это.

— Она хочет в это верить. Это другое.

Однако теория Джеймса имела некоторое значение. Розмари утверждала, что не знала, что её отец обратится к стае, но она доказала, что была очень хорошей лгуньей. И она не хотела бы обвинять себя, не так ли? Игра в невежество была бы её лучшей защитой.

— Есть ли ревнивые бывшие, которых нам нужно рассмотреть? — Алекс спросил Доминика.

Ответила Мила.

— Ну… есть Шарлин.

Брови Доминика сошлись на переносице.

— Она не бывшая. Она просто та, с кем у меня когда-то была короткая интрижка.

До недавнего времени он также считал её другом, но не более того.

— Да, — согласилась Мила, — но она сделала все возможное, чтобы встать между нами, не так ли?

Алекс склонил голову набок.

— Кто такая Шарлин на самом деле?

— Лиса-перевёртыш, которая работает барменшей в клубе, где я выступаю по пятницам вечером.

Алекс перевёл палец с Доминика на Милу, спрашивая:

— Так она знает, что вы двое вместе?

— Да. Хотя я не думаю, что она имеет к этому какое-то отношение, — сказала Мила. — Во-первых, она в паре, поэтому, даже если у неё сохранились чувства к Доминику, она вряд ли будет действовать в соответствии с ними. Она приложила некоторые усилия, чтобы убедить меня не связываться с ним, конечно, но я не понимаю, почему она хотела моей смерти только из-за того, что это могло случиться. Это настоящий гребани экстрим. Я имею в виду, какое значение это действительно имело бы для неё?

— Это зависит от её мотивации пытаться разлучить вас, — сказал Алекс.

— Полагаю, она просто имеет что-то против манулов и хочет, чтобы Доминик был с кем-то, кто, по её мнению, «лучше» для него, — сказала Мила.

Доминик потёр бедро.

— Джесси указал мне на кое-что, что может объяснить, почему Шарлин создаёт из себя проблему для нас. Она гордится тем фактом, что она женщина, с которой у меня был самый продолжительный роман, и даже позволяет людям верить, что я ни к кому не привязывался, потому что моё сердце было разбито, когда она положила конец нашим отношениям.

Он закатил глаза.

— Она знает, что это чушь собачья. Тем не менее, как предположил Джесси, её эго могло быть задето, потому что я неустанно преследовал тебя и не позволил бы тебе отмахнуться от меня, как бы сильно ты ни старалась.

— Лисы очень склонны к соперничеству, — прокомментировала Валентина. — Они также могут быть хитрыми и мстительными.

— Это объяснило бы, почему она такая заноза в наших задницах, — сказал Доминик. — Но уязвлённая гордость — недостаточная мотивация, чтобы желать смерти Милы.

— Люди убивали и за меньшее, — отметил Алекс. — Но я склоняюсь к тому, что Пирсон или его дочь несут ответственность за награду.

Валентина кивнула, вертя кольцо на пальце.

— Его дочь некоторое время не могла ясно мыслить.

Доминик потёр затылок.

— Я не уверен, что Розмари вообще знает, как сделать что-то вроде назначения награды. Плюс, я думаю, если бы она увидела, как я флиртую с Милой, у неё было бы больше шансов немедленно наброситься на меня, а не придумывать продуманный сюжет.

Алекс поджал губы.

— Тогда её отец — наш наиболее вероятный подозреваемый.

Да, Доминик думал о том же. И это означало, что причина, по которой его пару трижды чуть не убили, могла заключаться очень просто в том, что Доминик был в её жизни. Чёрт возьми, если это не выворачивало ему желудок.

Позже в тот же день, когда они переходили улицу к антикварному магазину Ингрид, Мила бросила обеспокоенный взгляд на Доминика. Как обычно, он пошёл с ней в парикмахерскую, но он был не таким, как обычно. О, у него было счастливое лицо. Шутил, разговаривал и смеялся, пока она работала. Но в другие разы он сидел с опущенными плечами, опущенным ртом, нахмуренными бровями и устремлённым внутрь себя взглядом.

Всякий раз, когда она была рядом, он протягивал руку и прикасался к ней. Гладил её волосы, проводил рукой по её спине, целовал в губы, слегка сжимал её бедро, проводил пальцем по укусу на её шее. Когда он не прикасался к ней, подсознательно ища утешения, он был неестественно спокоен — как будто заставлял себя не делать никаких тревожных движений.

Ей не нужно было спрашивать, что давило на него. Это было чувство вины. Теперь он верил, что Пирсон был ответственен за покушение на неё, и поэтому GQ винил себя в опасности, в которой она находилась. Что было попросту чёртовски глупо.

Мила не удивилась бы, если бы позже он объявил, что им нужно увеличить дистанцию между ними, надеясь, что Пирсон тогда отменит награду. Она бы быстро покончила с этим дерьмом. Единственным человеком, которому она позволила встать между ними, была она или Доминик — никто другой.

— Знаешь, это может быть и не Пирсон.

Рот Доминика сжался.

— Вполне вероятно, что так и есть.

— Это все равно не причина для тебя чувствовать себя виноватым.

Он вздохнул.

— Трей был прав. Мне следовало послушаться его и держаться от тебя подальше, пока маленькая кампания Пирсона не провалилась.

Подойдя к входной двери антикварного магазина, она положила на неё руку.

— Ты не можешь ясно мыслить. Трей отдал тебе этот приказ после публикации второй статьи Пирсона. Но шакалиха набросилась на меня ещё до того, как Пирсон опубликовал свою первую статью, а это значит, что награда за мою голову была назначена задолго до того, как Трей отдал тебе приказ. Если за этим стоит Пирсон, ты бы ничего не изменил, подчинившись Трею.

— Может быть, и нет, но я был эгоистом. Я не хотел быть вдали от тебя, поэтому я не продержался надолго. — Доминик провёл кончиком пальца по её щеке. — Мне следовало бы вообще держаться от тебя подальше, но я этого не делаю. Я не могу.