Марина Весенняя - Обещанная
Я направился уверенным шагом в спальню Кенны, стараясь выбрать — войти громко хлопнув дверью, чтобы она проснулась и увидела, что ей предстоит, или все-таки тихонько подкрасться, впрыскивая свой яд требовательным поцелуем еще спящей красавице, чтобы в себя она пришла, уже громко выкрикивая мое имя во время оргазма?
Но, как это обычно и происходит, когда дело доходит до моей необыкновенной стриптизерши, моим планам осуществиться было не суждено.
Ведь стоило мне войти в ее комнату, увидеть ее мирно спящей среди сбившихся простыней, как вся моя решимость куда-то испарилась. Лунный свет мягко падал не ее усталое лицо, волосы разметались по подушке. На тумбе рядом с кроватью — начатая упаковка снотворного с наполовину пустым стаканом воды. Кенна крепко спала, а я понял, что не смогу поступить с ней так. Я дал ей свое слово. И не могу его нарушить. Потому что, что бы дальше не происходило, она вряд ли когда-нибудь меня простит или сможет снова доверять. И я понятия не имею, с каких пор меня это начало заботить.
Так что мне оставалось лишь устало опуститься на пол возле кровати, где кисть ее руки свисала за пределы матраса, и я смог коснуться ее щекой. Какое-то дурацкое касание, глупый ничего не значащий жест, но мне стало легче. Зуд в моем теле отступал, а я чувствовал такое же умиротворение, как и моя непреступная девочка.
Стоит ли говорить, что ночные визиты к моей спящей стервозине стали ежедневными? Я физически не мог оставаться без нее на длительное время. Не мог питаться, от всех остальных воротило. Я уходил под утро, чтобы не обнаружить своего присутствия, и возвращался после полуночи, когда Кенна забывалась крепким сном под действием снотворного.
Для инкуба я являл собой образчик благоразумия и сдержанности. Хотя со временем природная наглость взяла свое. Поначалу я оставался сидеть на полу возле кровати, где у меня имелась возможность касаться обнаженной кожи ее рук. Но очень быстро понял, что все тело затекает, и принял решение перетаскивать ближе к постели стул, который находился в спальне возле комода. Не прошло и двух дней, как мне удалось договориться с собственной совестью (мать твою, у меня совесть появилась!) и занять почетное место на кровати. Решающим аргументом в борьбе с совестью стало то, что кровать широкая, а Кенна спит только на своей половине. Мои спина и задница были такому решению только благодарны. Все-таки упругий матрас куда лучше жесткого дерева.
Хотя, если уж и быть до конца откровенным, не ради своей задницы я на это пошел. Мне безумно хотелось, чтобы мой запах оставался в квартире. Повсюду. На кухне, в гостиной, в ее простынях. Я понятия не имел, решит ли ублюдочный Нергал вернуться, чтобы забрать свое, но если он все-таки явится сюда, пусть почувствует, что тут царствует новый хозяин. Пусть побудет в моей шкуре, когда мне пришлось ощущать его запах на своей девочке. Я буду повсюду. В ее волосах, на ее коже, на каждом клочке ее одежды. Может, это не слишком честно по отношению к Кенне, если она все-таки испытывает к жнецу какие-то чувства, но мне плевать. Она моя. Пусть Кенна еще об этом не знает, но она моя. И отпускать ее я больше не намерен.
Через две недели после первого ночного визита, мои страдания были вознаграждены. Сладкий стон в ночной тишине квартиры выдернул меня из легкой дремы. Я успел почти заснуть, когда это случилось. Кенне снился эротический сон. Не знаю, что первое достигло меня — ее тихий стон или взрывная волна возбуждения. Больше всего я жалел, что на своей ступени развития не способен проникать в чужое сознание, чтобы подглядеть, кто стал для нее возмутителем спокойствия. Но я надеялся, мечтал, готов был молить, чтобы в своем сне она видела меня.
Обычно спокойно спящая, девушка заметалась по подушке, томно постанывая, ее дыхание участилось. Кенна повернулась на живот, открывая мне великолепный вид на ее стройную задницу. Хорошо погода была душной, так что ложилась моя девочка спать в одном белье, не накрывая себя одеялом или даже простыней. Я придвинулся к ней ближе, чтобы ярче улавливать слабые волны ее возбуждения. Она пьянила, заставляя мой член напрячься. Я ощущал, как кровь подступила к ее половым губам, слышал, как сбивалось ее дыхание. Ее рука скользнула между ног в поисках клитора. Бедра были плотно сведены, зажимая простыню. Такие простые движения, на уровне инстинктов, совершенно неосознанные, зато сколько удовольствия они способны принести. А я собирался помочь своей девочке достигнуть желаемого.
Никогда не думал, что буду испытывать ужас, прикасаясь к женщине, но сердце замирало в груди при мысли, что она может проснуться и прогнать меня. Моя ладонь осторожно опустилась на ее бедро, едва проскальзывая по ее шелковистой коже. Кенна не проснулась, но чуть повела бедрами ко мне навстречу, словно давая разрешение продолжить. Я обвел ладонью ее аккуратную попку, жалея, что не могу позволить себе большего, затем опустил руки на обжигающе горячее пространство между ее ног. Кенна слегка покачивала бедрами, задавая неспешный ритм собственным ласкам. Но, дорогая моя, так ты не скоро достигнешь развязки. Нашу кожу разделяла только ткань ее миниатюрных стрингов, но я все равно чувствовал, какая она влажная. Мои пальцы уверенно надавили на область возле ее входа, вызывая восторженный стон девушки, и я продолжил свои действия. Круговыми движениями водил ладонь по чувствительной зоне, пока Кенна старалась уловить мой ритм, поглаживая свой клитор. Мои бедра двигались в такт ее плавным раскачиваниям, но я по-прежнему дотрагивался до нее лишь своей ладонью. Почувствовав, как моя сладкая девочка напряглась в преддверии кульминации, я усилил нажим, практически проникая в нее своими пальцами, нам мешала лишь тонкая ткань ее трусиков. Мой член пульсировал до боли от желания присоединиться, но я сдерживался из последних сил, желая услышать, как моя непокорная девочка кончит.
— Алек… — сорвался стон с ее губ, когда она достигла оргазма. А вслед за этим мой мир взорвался миллионами красок. Сумасшедший коктейль из ее яркой энергии, великолепный аромат ее возбужденного тела, ее голос, произносящий мое имя. От такого взрыва мой оргазм не заставил себя долго ждать, принося всему телу облегчение.
Кенна еще раз томно простонала, поворачиваясь в мою сторону, и я с облегчением убедился, что она все еще крепко спит. Не ее губах оставалась легкая блаженная улыбка, девушка нырнула ко мне подмышку, устраиваясь щекой на моей груди, ее рука скользнула под мою рубашку, обнимая. А я лежал, счастливый, как идиот, чувствуя, что в наших странных отношениях, о которых Кенна даже не подозревает, лед тронулся. Она назвала мое имя…
