Джемма Джеймс - Стремительный
И даже сейчас, когда его рука сжимала ремень в кулаке, я ожила. Или это может быть потому, что он стоял, излучая опасность. Господи, я пропала. Я знала, на что он был способен. В памяти восстал вид разбитой в кровь плоти, да так ярко, что я могла бы описать это в техниколоре. Это был последний бой, перед тем как его арестовали.
Его внимание задержалось на моей груди, и тепло его взгляда оставило на мне клеймо. Это был мужчина в ярости, мужчина, который хотел делать ужасные вещи с тем, кто разрушил его жизнь.
Я разрушила его жизнь, и, несмотря на явные угрозы, одна мысль о том, что он будет ласкать мое тело, превращала меня в лужу на полу. Я сжала свои ноги, хотя была уже мокрая и горячая там.
Он осторожно прошелся тыльной стороной ладони по моим соскам, и я ощущала его прикосновения всем телом, особенно внизу живота, меня жгло изнутри от желания. Он был единственным парнем, который заставлял меня чувствовать себя таким образом.
Горячей.
Живой.
Нужной.
Наши взгляды встретились, и чувства, окутавшие меня, невозможно было игнорировать. Я потеряла счет фантазиям о том, как он касается меня, и где. Действительно касается, не как маленькую девочку в детстве, не как надоедливую девочку, которая доводила его до безумства, а как женщину.
Как женщину, которую он хочет.
Его рука скользнула ниже, пальцы дрожали, скользя по мышцам живота. Я забыла, как дышать. Обстановка не имела значения. Страх испарился, но недостаточно сильно, чтобы заглушить чувства, которые были похоронены много лет назад. Все, что меня волновало, это его руки ниже… еще ниже. Я сжала бедра, чтобы он не раздвинул их, и опять прижала спину к решетке.
Его тело прижалось к моему, и я закрыла глаза, запоминая каждое ощущение, возникающее, когда его плоская грудь соприкасается с моей, до жара в бедрах. Он поднял мои руки над головой и заставил пальцами обхватить прутья решетки.
— Не двигайся, — прорычал он, прежде чем мои руки упали вниз. — Ты такая непослушная, — его слова прошлись по моей щеке. — Я никогда не трогал тебя. Неважно сколько…
Внезапно он отскочил от меня, будто я обожгла его: — Я никогда не касался тебя, — он потянулся к ремню, который должно быть упал на бетон. — Ты разрушила мою жизнь, — сказал он, играя с пряжкой. — Я был так близко к тому, чтобы выиграть чемпионат, но ты забрала у меня все, — он щелкнул пальцами. — Вот так просто ты забрала все, мою свободу, репутацию. Ты, блядь, забрала все, Алекс. Я должен быть зарегистрирован в качестве сексуального маньяка сейчас? Ты знала это?
— Мне жа…
Он ударил ремнем по моей груди, и я закричала, дыхание пропало. Мои руки упали, в попытке защититься, но он снова ударил, с большей силой. Я охнула и вцепилась в решетку, в то время как мои соски горели.
— Не смей говорить мне, что тебе жаль! У тебя было восемь ебаных лет, чтобы сожалеть, но ты оставила меня в тюрьме, — ремень упал к его ногам, и он пнул мои ноги, заставив их раздвинулся, перед тем как засунуть палец внутрь меня.
Мои глаза расширились, когда он начал исследовать меня, хотя его резкие пальцы не походили на нежность.
— Я гнил в тюрьме пока ты встречалась с этим придурком, могу поспорить он даже не знает главного о тебе, — он засунул ещё три пальца внутрь, разрушая мою концентрацию. — Он доводил тебя до такого состояния?
Я зажмурилась и начала считать. Пять секунд вдох, задержать, пять секунд выдох.
— Ответь мне!
— Нет.
Поцелуи Лукаса и его руки не заставляли меня что-либо чувствовать, но Райф… он заставлял меня ощущать все. Я проглотила чувство ненависти, застывшее у меня в горле, пытаясь игнорировать его пальцы блуждающие внутри, но сдавленный стон все-таки сбежал с моих уст.
— Ты хочешь, что бы я остановился?
Да.
— Нет.
Я вцепилась пальцами в решетку для поддержки, я едва дышала, когда его палец начал кружить на моем клиторе.
— Раайф!
Я толкнула свои бедра навстречу его пальцам, слезы текли по моим щекам. Он укусил меня за шею, и я резко вдохнула. Мой пульс подстроился под движения его языка.
Этого не будет. Мое тело не подведет меня опять. Нет, нет, нет, нет…
— Я все еще помню, как обращаться с женщинами, — сказал он. — Могу поспорить, мои пальцы это лучшее, что тебя трахало в жизни. Можешь представить, что будет, если я засуну свой язык в твою киску?
Он лизнул мою шею, и я хныкнула, как все было хорошо. Я представила себя, лежащей на спине, широко расставив ноги, его темные волосы мелькают меж моими бедрами. Это фантазия слишком острая, и меня унесло в открытый космос. Я видела небеса.
— Я скоро кончу, — рыдала я.
— Да, милая. Наслаждайся, потому что это больше не повторится.
Я вцепилась в его темную футболку, моя спина выгнулась, а колени предательски дрожали. Оргазм волнами обрушился на его пальцы, каждый был более интенсивный, чем предыдущий, и каждый заполнял мое сердце, с позором отяжеляя мою грудь. Содрагаясь на волнах, я стонала его имя, что больше походило на звуки кота, которого мучают. Потом когда мой пульс замедлился, я рухнула на пол.
— Ты в моей власти. Ты не будешь есть, пока я не скажу, ты не будешь пить. Ты не пойдешь в душ или не оденешься, пока я не разрешу. Я контролирую каждый кусочек твоего тела, включая твою киску.
Я отвернулась, потому что мне было больно смотреть в его лицо, но он схватил мой подбородок и заставил меня встретиться с ним взглядом.
— Ты будешь зарабатывать каждую долбаную привилегию, которая только известна человеку. Ты поняла меня?
— Да.
Сила его ярости проникла в глубь меня, и я была готова согласиться со всем в тот момент.
— Ты никто для меня Алекс. И никогда не будешь большим, чем тело для секса.
По моему сердцу прошла огромная трещина, образуя бездонную пропасть, которая останется там навсегда. Я смотрела ему вслед, когда он уходил, слезы текли по моим щекам, одна за другой в бесконечном потоке сожаления. Он вышел из моей тюрьмы, не оглядываясь, и закрыл свое сердце на замок. Он нагнулся, чтобы взять кучу аккуратно сложенной одежды, моей одежды, судя по всему, а потом вышел. Мгновением позже свет выключился.
Полная темнота.
Я не могла перестать плакать. Не потому что была напугана. Не потому что он унизил меня. Я закрыла лицо в рыданиях потому, что его полное презрении резало мне душу. И теперь я знала. Он собирался сломать меня.
Четвертая глава
Кодекс
Райф
Я врал сквозь мои гребаные зубы. Она имела значение для меня, именно поэтому она была внизу, в этой тюрьме. Если бы она не значила ничего, я бы, в первую очередь, не хотел ее. Мускатный аромат ее тела остался на мне, я сосал свои пальцы, не в состоянии противиться желанию попробовать её вкус. Я не мог ждать, когда раздвину эти бедра, смогу впиться пальцами в её мягкую кожу и засунуть свой язык в ее лоно.
