Плейбой (ЛП) - Грей Ханна

Во время обучения в колледже тренер ЛаКонте привел команду к «Замороженной четверке⁴» трижды. Побеждая дважды и покинув третью на носилках с тяжелой травмой колена. С тех пор он тренировал некоторые школьные и университетские команды, но ему еще предстоит вывести нас в «Замороженную четверку». После тяжелого поражения в прошлом году, сократившего сезон до чемпионатов, мы готовы стать одной из четырех команд, которые будут бороться за титул чемпионов. Я просто надеюсь, что он — тренер, который поможет нам туда попасть.

Он все еще, кажется, не очень меня любит. И я, честно говоря, не понимаю, почему. Я веселый парень. Милый. Я работаю на льду не покладая рук, и также капитан нашей команды. Для второго курса, это большое давление для меня. Но я приму этот вызов, потому что хоккей — это моя жизнь. А цель в жизни — стать профессионалом.

Мы отрабатываем еще несколько розыгрышей, и наконец он перестает говорить, что мы отстойны. Не заявляет, что мы хорошо справляемся, но это все еще шаг вперед от того, что он кричал каждые две минуты.

Когда он наконец говорит, что тренировка окончена, я потный и настолько устал, что мысль о том, чтобы идти в раздевалку, кажется невыносимой.

Сходя со льда, я собираю последние остатки энергии.

— Кто это? — Броуди толкает меня локтем, когда я слышу, как команда шепчет примерно то же самое.

— Дочь тренера, придурок, — рычит МакИнтайр, тренер по нападению, проходя мимо нас. — Он и так не выносит вас, дураков. Лучше не дайте застукать за тем, что пялитесь на Эддисон.

При упоминании имени Эддисон я поворачиваю голову. И когда делаю это, замечаю знакомую голову с золотыми кудрями. И впервые, урод на самом деле улыбается, когда она болтает без остановки. То есть, до тех пор, пока не замечает, что мы все смотрим на нее.

— Я же пытался предупредить, — качает головой тренер МакИнтайр. — Вы, тупицы, не хотели слушать.

Сверля нас взглядом, тренер указывает на дверь раздевалки.

— Поднимайте задницы и убирайтесь отсюда. И постарайтесь не лажать так сильно на утренней тренировке. Глаза Эддисон находят мои, и она похожа на оленя в свете фар. Я ухмыляюсь, давая понять, что отлично помню, кто она такая. Но когда тренер снова начинает оборачиваться, я понимаю, что пора сваливать. Если это его дочь, не думаю, что он будет очень счастлив, узнав о том, что я сделал с ее драгоценным телом.

Я и так не мог выбросить эту девушку из головы. Теперь узнаю, что она — дочь тренера.

Тренера, который и так меня ненавидит.

Похоже, мы будем видеться чаще, чем я думал. И моя жизнь только что стала немного сложнее, потому что игнорировать ее присутствие… будет сложно.

Эддисон

Черт возьми, мама.

Она сказала, что папа закончит тренировку к тому времени, как я приеду. Мне очень не повезло, потому что этого не произошло. И если я не параноик, Кэм Харди меня узнал. Зеленые глаза пронзили мои, он ухмыльнулся, давая понять, что знает, кто я такая и помнит о той ночи.

Той горячей, грязной, глупой ночи.

Я знаю, что не забыла ее — это уж точно.

Итак, быстро дав папе телефон, говорю, что мне нужно спешить на занятия. Я хочу убраться оттуда, прежде чем Кэм переоденется, на всякий случай, если он попытается со мной поговорить. Папа потеряет хладнокровие, если увидит это.

Отец взбесится, выяснив, что я уже знаю Кэма Харди. То есть, действительно знаю.

Отец жесткий. Он строг и, честно говоря, временами ведет себя с командой как придурок. Он хочет только лучшего для них, но иногда это выглядит немного жестко.

Насколько я помню, он чувствует необходимость защитить меня от игроков, а также от всех спортсменов. Он изо всех сил старается держать меня подальше от них, хотя это не срабатывает. Он утверждает, что многие из них не уважают женщин так, как должны. Всю жизнь мне запрещали даже смотреть на любого мужчину в его команде.

Но был один раз, когда я его не послушала. А теперь у меня есть Айла Роуз.

В той ситуации отец был прав. Отец Айла — это эквивалент пылающей кучи собачьего дерьма. Но если бы я послушалась отца и не дала Нику шанс, я бы не была мамой самого крутого ребенка в мире. Так что, в каком-то смысле, самая большая ошибка оказалась самым большим благословением.

При этом я не хочу детей еще очень, очень, очень долго. Вот почему после рождения Айлы мне поставили внутриматочную спираль на семь лет. Именно поэтому я вернулась на три дополнительных осмотра в гинекологический кабинет, чтобы убедиться, что она установлена ​​правильно и не приведет к беременности. Я не променяла бы материнство ни на что на свете. Но знаю, что не готова к еще одному ребенку.

Мысли продолжают бегать в голове. Интересно, действительно ли он меня помнит? Или вообще думал о той ночи?

Я качаю головой. Конечно, не думал. И даже если действительно меня узнал, это не значит, что он будет преследовать меня и захочет второго раунда. Не то чтобы плохо трахаться без чувств. Что может сделать один сногсшибательный и захватывающий оргазм?

Ах, кроме того факта, что, полагаю, чаще всего один оборачивается двумя, который превращается в три, который превращается в десять, и прежде чем вы поймете, что занимаетесь сексом как кролики, нуждаясь друг в друге.

Нет. Спасибо.

Я уверена, что мы будем сталкиваться друг с другом. В этом нет никаких сомнений. Черт возьми, с тех пор, как была ребенком, я всегда ходила на игры отца. Мама и я сидим на назначенных местах, я ем горы попкорна и тайком пью немного содовой.

Но даже если мы увидим друг друга на играх, в таком парне, как Кэм Харди, есть и хорошая сторона: он никогда не будет настолько отчаянным, чтобы искать меня ради еще одной связи. Это прекрасно, потому что у меня нет времени ни на каких мужчин. Даже если все, что он из себя представляет, — это парень для траха.

Глава 4

Кэм

— Так, позволь мне все прояснить, — произносит Лайла, подхватывая огромный бургер, который она только что заказала. — Вчера на тренировке ты узнал, что та цыпочка, которую трахнул и которой одержим, — дочь тренера? Нового тренера, который тебя ненавидит?

— Я не одержим ею, засранка, — рычу я, отпивая кока-колу. — Она горячая. Она была настойчивой и холодной. Я нашел ее, типо, очаровательной или типа того. Но точно, черт возьми, не одержим. Мой талант — не влюбляться.

Уголки ее рта приподнимаются.

— Ты в этом уверен?

— Разве я похож на того парня, который рисует сердечки в своем блокноте? — бросаю я в нее картошку фри. — Черт возьми, нет. И никогда не буду. Но разве я не желаю раздеться и поваляться с ней снова? — киваю я. _ Конечно, желаю. Это не значит, что я преследую ее, Лай-Лай.

Она вытирает рот.

— Это, должно быть, твоя карма, — ее глаза расширяются. — Вопрос в том… хорошая или плохая?

— Черт, откуда мне знать, — вздыхаю я, откидываясь на спинку стула. — Но если ее папаша узнает о том, что мы сделали, то точно не будет хорошей. Потому что он, вероятно, убьет меня.

— Ты бы снова потусовался с ней? — с любопытством поднимает она бровь. — Зная, что он может узнать и разозлится? Заставив ненавидеть тебя больше, чем уже утверждаешь, он ненавидит.

— Черт возьми, да, — быстро отвечаю я. — Как я уже сказал… она горячая. И даже несмотря на то, что он превратит мою жизнь в ад — больше, чем сейчас, — я думаю членом. А мой член хочет еще раз поиграть с ней.

— Типичный мужик, — бормочет она. — Всегда использующий член раньше мозга.

Дверь ресторана открывается, и заходят Броуди и Линк.

Когда они набиваются в нашу кабинку, Линк бросает на меня сердитый взгляд.

— Спасибо за приглашение. Не волнуйся; мы не хотим присоединиться.

— Точно, засранец. Хороший ты, блин, друг, — Броуди качает головой.