Дорогой сварливый босс (ЛП) - Вулф Джулия

— Это определенно стимул.

В лифте, спускаясь на первый этаж, я повернулась к двойникам Лэни и Брэндона.

— Мне действительно жаль, но я понятия не имею, как вас зовут. Просто… Я встретила так много людей…

Мужчина отвернулся к задней стене, пытаясь скрыть смешок. Лэни Вторая протянула руку. Мы пожали друг другу руки.

— Я Ребекка. Этот придурок — Саймон. Жил в Штатах с семи лет и до сих пор цепляется за этот акцент.

Саймон, в пуловере Анды и брюках цвета хаки, провел рукой по груди.

— Не раскрывай все мои секреты, крикет. Мы пытаемся очаровать новичка, чтобы не сидеть каждый день наедине за ланчем.

Он подмигнул мне таким образом, что я поняла, что мы играем за одну команду. Я начала подозревать, что он и Ребекка на самом деле были Лэни и Брэндоном из Колорадо.

— Между прочим, все зовут меня Лиз. Я сбросила Э еще в старших классах.

Ребекка покачала головой.

— Эффективно. Мне нравится.

Кафетерий, как и вся остальная штаб-квартира Andes, был открытым и светлым, с окнами от пола до потолка. Я взяла вегетарианский бургер и картофель фри, затем нашла место с Ребеккой и Саймоном.

Ребекка сразу начала.

— Ладно, основы. Я замужем за Сэмом, школьной любовью. Саймон холост и готов общаться с мужчинами… на случай, если тебе интересно. Лучшая ванная комната на третьем этаже. Лучшие закуски в общей зоне пятого этажа — тебе просто нужно избегать Матильды, секретарши пятого этажа. Если она тебя увидит, тебе придется разговаривать с ней целый час. Ммм… что еще?

Она постучала пальцами по виску.

— О! Ты можешь купить одежду Andes по себестоимости в фирменном магазине, — она указала на свою облегающую толстовку с капюшоном и повседневную юбку. — До того, как я здесь работала, меня бы ни за что не застали в таком наряде, но, честно говоря, это невероятно удобно.

Саймон разорвал булочку и обмакнул кусочек в суп.

— Ага. Здесь все носят Анды, я знаю, что мы все выглядим как лемминги, но, клянусь, побывав здесь немного, ты захочешь выглядеть как Уличная Барби.

Ребекка согласилась.

— Что-то витает в воздухе.

Уэстон основал компанию Andes в колледже. Он изобрел наполнитель для пальто, который был тонким, более экологичным, чем пух или хлопок, но при этом удерживал тепло внутри и холод снаружи лучше, чем что-либо на рынке. За последнее десятилетие Andes превратилась из пальто в бренд для активного образа жизни с отдельными магазинами по всему миру. Даже зимняя олимпийская сборная США носила Andes. Уэстон создал нечто грандиозное, все на основе идеи, которая пришла ему в голову, когда ему было двадцать.

Кроме пальто, которое он подарил мне, когда я еще училась в средней школе, которое я не носила, у меня никогда не было одежды от Andes. Я не планировала начинать сейчас.

Я потянула за воротник своего блейзера.

— Не думаю, что смогу отказаться от деловой повседневности. Это слишком укоренилось во мне.

Ребекка поднесла мне чайный гриб.

— Я буду ждать тебя со словами «Я же тебе говорила», когда ты в первый раз придешь на работу в пуховом жилете.

Я сморщила нос.

— Нет. Я ни за что не добавлю себе затяжки. Этого не будет. У меня и так достаточно дел.

Это рассмешило их обоих, но это была правда. Я потратила свои взрослые годы на оттачивание своего стиля. Я могла бы носить повседневную одежду, но толстовки и спортивные костюмы придавали мне такой вид, будто я весь день провела на диване и мне было наплевать на себя. С другой стороны, толстовки Andes были намного более элегантными, чем те, что были у меня в прошлом…

Я остановила ход своих мыслей. Неужели я уже была заражена воздухом, промывающим мозги, поступающим через вентиляционные отверстия?

— Ладно, ладно. Хватит об одежде, — Саймон промокнул рот салфеткой. — Давай обсудим настоящие сплетни — тебя. Откуда ты? Почему ты такая милая? Чем ты занимался до того, как присоединилась к нам?

Ребекка шлепнула его по руке.

— Мы должны были болтать об Андах, затем совать нос в личную жизнь Лиз. Ты нарушаешь порядок.

Он закатил глаза.

— Ладно, прекрасно. Вот основы: большинство людей — командные игроки. Если это не так, они довольно быстро понимают, что Уэстон Олдрич в эту игру не играет. В прошлом году к нашей творческой команде присоединился парень, Дейв из Канады…

Ребекка застонала.

— О, Дэйв из Канады, почему ты должен был опорочить свою родину?

— Верно? Канадцы должны быть дружелюбными, потом был Дэйв. Он был непоседливым парнем, но мы наивные маленькие овечки, пьющие андскую воду, поэтому, конечно, мы ему доверяли. После мозгового штурма с визуальной командой Дэйв прибежал в офис Уэстона и представил идеи команды как свои.

У меня перехватило дыхание.

— Удар в спину.

Саймон поднял нож и изобразил психопатическую имитацию.

— Тотальный ре-ре-ре-ре момент крика в ужасе.

— Что сделал Уэстон? — я спросила.

Ребекка надавила на свои веснушчатые щеки.

— Это было великолепно.

Саймон кивнул.

— Он вернул Дэйва на творческую арену, заставил его рассказать всем о его блестящих идеях, а затем устроил ему разнос, какой не бывает в жизни. Жаль, что я не записал это. Дэйв больше никогда не показывал свою канадскую физиономию в офисе.

Глаза Ребекки метнулись в сторону.

— Помяни дьявола.

Я обернулась и в моем движении не было ничего незаметного. Уэстон Олдрич шел через кафетерий, пожилая женщина с одной стороны, мужчина примерно его возраста — с другой. Насколько я видела, Уэстон и мужчина были единственными людьми в костюмах в здании.

Они разговаривали, но Уэстон делал паузу каждый раз, когда его приветствовали, кивая или обмениваясь несколькими словами.

— Он нравится людям? — спросила я, все еще упиваясь взглядом мужчины, которого я впервые встретила, когда была маленькой девочкой.

— Его очень уважают, — ответила Ребекка.

— Трудно по-настоящему любить мужчину, который… неприкасаемый, я полагаю, это подходящее слово, — добавил Саймон. — Я не имею в виду это в плохом смысле. Он вовлечен в работу компании на всех уровнях, и с ним можно общаться. Просто его никто по-настоящему не знает. Ну, кроме его помощницы Ренаты.

Уэстон внезапно повернул голову, как будто почувствовав, что мы говорим о нем, хотя он был слишком далеко, чтобы слышать наш тихий разговор. Его испытующий взгляд легко нашел мой. Его взгляд скользнул от моей макушки вниз, к столу, где были сложены мои руки, затем вернулся к моим глазам.

Мое сердце подскочило куда-то в горло. Я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. Уэстон Олдрич вырос в прекрасного мужчину, в этом не было сомнений. С другой стороны, я думала, что он красивый, когда мне было десять, а ему четырнадцать, и он сидел со мной в нашей семейной берлоге, где я пряталась во время Шивы моего отца.

Его губы шевельнулись, произнося одно слово, от которого у меня внутри все взбунтовалось.

— Элли.

Его прозвище для меня. То, которое прижилось…

Нет. Я не собиралась думать об этом сейчас. Не с моими новыми коллегами в моей новой жизни. Я оставила это в прошлом.

Я выпрямилась на своем стуле, избегая зрительного контакта с Уэстоном. Ребекка и Саймон оба уставились на меня, широко раскрыв глаза.

— Что это было? — Ребекка спросила в мягкой, шутливой манере.

— Итак, — я заправила волосы за ухо, — Мой брат и Уэстон были…ну, являются хорошими друзьями.

— Вот дерьмо, — Саймон вытер рот. — Я сказал что-нибудь плохое? Не думаю, что я это сделал, но…

Я потянулась через стол, чтобы похлопать его по руке.

— Прекрати, пожалуйста. Я едва знаю Уэстона. Обещаю, я не стану повторять то, что ты о нем говоришь. И нет, ты не сказал ничего плохого.

Саймон и Ребекка обменялись взглядами, как будто не совсем знали, чему верить.

Затем Саймон начал бормотать:

— О дерьмо, о дерьмо, о дерьмо, — прежде чем расплылся в солнечной улыбке. — Мистер Олдрич.