Она была создана для меня (ЛП) - Моррис Джен

— Вот пример, — добавляет она, указывая на беспорядок рядом с нами, который в данный момент подтирает брюнетка-бариста с бейджиком "Дейзи".

Я ухмыляюсь. — Вполне справедливо.

Я возвращаюсь к стойке и заказываю ей еще один кофе, надеясь, что у меня будет шанс поговорить с ней снова, хотя бы несколько минут.

Когда я оборачиваюсь, она все еще стоит у стены и читает информацию в рамке. Это история района, окруженная современными художественными фотографиями, которые акцентируют внимание на архитектурных деталях старых зданий.

— Это так интересно, — говорит она, когда я снова подхожу к ней, и я воспринимаю это как приглашение продолжить разговор.

— Да. В этом районе много истории.

— Я не знала, что Бруклин-Хайтс был первым пригородом Америки, — изумленно произносит она.

Я киваю. — Паром означал, что люди могли жить здесь и работать на Манхэттене. Трудно поверить, что до этого здесь были одни фермы и фруктовые сады.

Она поднимает брови. Впечатлена? Не могу сказать. Боже, какая она красивая.

— Я вырос в квартале отсюда, — бормочу я, снимая кепку и проводя рукой по волосам в тщетной попытке привести себя в порядок. — Ты не местная?

— Я жительница Нью-Йорка, но… — Она смущенно смеется. — Я не очень хорошо знаю этот район. — Она отворачивается, чтобы посмотреть на изображения на стене, и продолжает. — Я читала о том, сколько зданий было снесено, прежде чем этот район стал охраняемым историческим районом. Это ужасно. Мне нравятся старые здания. Так жаль видеть, как теряется эта история.

В моей грудной клетке происходит забавный переворот. Сохранение исторических зданий — это то, к чему я всегда был неравнодушен, особенно когда рос в этом районе. Я никогда не встречал женщину, которую бы это тоже волновало.

— Да, — соглашаюсь я, размышляя, насколько безумным будет мое предложение дать ей номер телефона. Она, должно быть, моложе меня на добрый десяток лет.

Мой заказ называют у стойки. Она поднимает одну бровь, когда я требую капучино без кофеина, а затем отворачивается к стене. Тот, кто потребляет три порции кофеина в одном напитке, вероятно, не поймет, что одна порция этого вещества делает меня взволнованным и нервным.

Я кручусь возле стойки с сахаром, размышляя, смогу ли я остаться здесь, чтобы поговорить с ней еще немного. Возможно, я немного опоздаю на встречу с Ричем, но я уверен, что он меня поймет. Он уже давно уговаривает меня вернуться туда.

Бариста спасает меня от нервных раздумий, выкрикивая ее заказ, и я вскакиваю, чтобы взять его и передать ей. Я кривлюсь, когда снова оказываюсь рядом с ней.

Играй спокойно, чувак.

— Ваш кофе, мадам.

Неплохо.

Я натягиваю кепку, чтобы скрыть свое смущение. Черт, как же больно смотреть на то, как я пытаюсь флиртовать.

Но она снова смеется, заставая меня врасплох. — Спасибо, добрый сэр.

Я смотрю на нее, и мой рот растягивается в широкую ухмылку.

— Серьезно, спасибо.

Она поднимает свою чашку и стучит ею о мою, как бы говоря "за вас". Она бросает взгляд на дверь, потом снова на меня. Разочарование проникает в меня при мысли о том, что она уйдет, пока она не спрашивает: — В какую сторону ты направляешься?

Она просит меня пройтись с ней. Мне приходится опустить взгляд, чтобы скрыть улыбку.

— В ту сторону, вниз по кварталу.

— Я тоже. Пойдем?

Она приглашает меня следовать за ней, и я киваю, поджав губы, чтобы скрыть нервозность, когда мы выходим из кафе. Не знаю, почему она уделяет мне время, но я не собираюсь отказываться от еще нескольких минут в ее компании.

— Так ты здесь вырос? — спрашивает она, пока мы идем.

— Да. В квартале отсюда, на Крэнберри-стрит, в старом коричневом доме. В то время здание было разделено на несколько квартир, но, по-моему, его восстановили до нормального пятиэтажного дома.

Мы останавливаемся на перекрестке, и она смотрит на меня. Она гораздо ниже меня ростом, возможно, даже больше, если снять каблуки. Мой взгляд останавливается на кремовой коже ее шеи, затем на пройме блузки, где я украдкой бросаю взгляд на мягкое декольте. Поймав себя, я возвращаю взгляд к ней. В ее глазах мелькает веселье, которое говорит мне о том, что она заметила отсутствие самоконтроля, и я уже собираюсь извиниться, когда она поворачивается, чтобы выйти на дорогу.

— Что тебе больше всего нравится в этом районе? — спрашивает она, пока я пытаюсь ее догнать.

— Э-э… Променад. — Я жестом показываю направо. — Пара кварталов в ту сторону. Прекрасный вид на центр Манхэттена.

— Я обязательно посмотрю. — Ее походка замедляется, прямо перед моим грузовиком. — Кстати, я Вай.

Она протягивает руку, и я беру ее в свою, сглатывая, когда ее мягкие пальцы касаются моей мозолистой ладони.

— Кайл.

Ее рука задерживается в моей, ее взгляд искрится, пока мы стоим и смотрим друг на друга. Мой пульс учащается, и я начинаю думать, что возвращение в город было очень хорошей идеей. Не знаю, как она догадалась остановиться именно здесь и какие у нее планы на остаток дня, но мне кажется, что я вот-вот приглашу эту девушку на свидание.

Что, черт возьми, происходит?

Я не хожу на свидания, и уж тем более не приглашаю на свидания красивых женщин на десять лет моложе меня, но есть что-то в том, как она смотрит на меня, как между нами пробегает электричество. В конце концов, она могла бы уйти из кафе и без меня, но она попросила меня присоединиться к ней и смотрит на меня так, словно чего-то ждет.

Конечно, все это может быть в моей голове. Но когда я думаю о том, чтобы позволить ей уйти… к черту. Я буду пинать себя, если хотя бы не попытаюсь. Прошли годы с тех пор, как я даже думал о том, чтобы пригласить женщину на свидание. Мне плевать, что в этом случае шансы против меня. Я сделаю это.

— Послушай… — Господи, как давно я этого не делал. Что я опять скажу? — Наверное, это не очень удачная попытка, но есть ли шанс, что ты захочешь…

— О, хорошо. Вижу, вы уже знакомы.

Я поворачиваюсь, чтобы увидеть приближающегося Рича, руки в карманах костюма, улыбающегося, пока его взгляд перемещается между нами двумя.

Я смотрю на Вай, потом на Рича, смущаясь. Но мое замешательство исчезает, когда она поднимается на ноги, чтобы обнять Ричарда, и говорит,

— Привет, папа.

Папа.

Подожди. Что? Это дочь Ричарда?

Нет, этого не может быть. Ей лет двадцать, что ли?

Я открываю рот, чтобы спросить, что происходит, но останавливаюсь, когда ее глаза возвращаются к моим, немного смущенные и очень смущенные.

О, черт. Она его дочь. Она его дочь.

Как, черт возьми, я не догадался, что Вай — это сокращение от Вайолет? Вайолет Хадсон. И что она здесь делает? Она показалась мне смутно знакомой, но… встречал ли я ее раньше?

Вообще-то, да, кажется, встречал. Однажды, много лет назад, когда она приходила в офис, но тогда у нее были каштановые волосы, и она была намного моложе…

Потому что она намного моложе, придурок.

Я мысленно посчитал. Ей было восемнадцать или около того, когда она пришла в фирму. Я помню, потому что она собиралась в колледж, а это было около… шести лет назад? Значит, ей двадцать четыре, плюс-минус. Даже близко не тридцатилетняя.

И чертовски далеко до сорока трех.

Тошнота подкатывает к желудку, и я отвожу взгляд от ее лица.

Кажется, меня сейчас стошнит.

Я провел последние двадцать минут, приставая к очень милой, очень юной дочери моего лучшего друга.

Вайолет

— Кайл! — Папа подходит и обнимает Кайла, хлопая его по спине. — Я знал, что смогу вернуть тебя сюда. Прошло слишком много времени.

Кайл кивает, полусерьезно хлопая его в ответ. Это папин друг, Кайл? В последний раз, когда папа упоминал о нем, он сказал, что Кайл — подрядчик в штате Мэн. Если подумать, я, возможно, встречала его мельком раз или два, но он точно не выглядел так. Он был одет в безупречный костюм, чисто выбрит и очень хмур.