Чужое право первой ночи (СИ) - Маева Ева
– Они не похожи на преступников. Не все из них, – засомневалась я, хотя следом за этой мыслью у меня появилось предположение, – Но ведь мы не можем знать, кто эти люди на самом деле. Милостью Ирры, их внешность может быть обманчивой.
– Верно, – согласилась жрица, – И всё же, моя дорогая, далеко не все из них связаны с какими-либо тайными и мрачными делами. Помнишь того господина? Он часто посещает наш храм и возносит свои молитвы Таящемуся в тенях.
Я взглянула на старика, в сторону которого указывала женщина. Круглые очки, потёртый костюм, седая бородка. Действительно, я его здесь часто видела.
– Он изобретатель, и сегодня пришёл просить Ирру о помощи в очередном проекте, – пояснила тётушка Уль, – Те двое, что прогуливаются рядом с ним – актёры из Валесса, скорее всего, у них новая постановка, и они надеются заполучить для себя благословение нашего бога. Парень в цветастом костюме – фокусник, который хочет, чтобы его представление на фестивале прошло успешно. А девочка у статуи – вероятно обычная школьница и надеется получить высший балл за какое-нибудь домашнее задание. Последнее я уже не знаю точно, это всего лишь моя догадка. Но вряд ли она в таком возрасте могла украсть что-то посерьёзнее карандаша у соседки по парте, а такое нашему богу обычно не интересно.
– Но… Почему они пришли за этим к Ирре? – удивилась я.
– Потому что Таящийся не тёмный, Ниса. И не светлый. Ему просто нравятся люди такими, какие они есть. Со всеми их достоинствами и недостатками. Ирру занимает наш разум и всё то, что он может создать. Его интригуют наши тайны и амбициозные намерения, и если для достижения успеха нам нужно кого-то обмануть, Таящийся не сочтёт это чем-то плохим. Ведь чем виртуознее ложь, тем занимательнее и остроумнее в итоге получится история, – жрица палочкой нарисовала на земле круг, а затем разделила его на две части, – С одной стороны, Ирра действительно повелевает обманом и коварством, благословляя людей на тёмные поступки. С другой стороны, он поощряет в нас остроумие и смекалку. Он любит хорошие шутки и всячески способствует радостным сюрпризам. И кстати говоря, он совсем не любит, когда кто-то из людей умирает. Может быть, он слишком к нам привязан. А может, просто считает, что это не весело.
– Получается, Таящийся на самом деле не бог обмана, – задумчиво проговорила я, – Он бог… разума?
– Можно сказать и так, – согласилась тётушка Уль, а затем тяжело вздохнула и обратила взгляд на статую посреди сада, – Людям нужны простые концепции. Добро и зло. Тьма и свет. Мы разделили наших богов так, как нам было удобнее, и начали забывать, что мир не делится на чёрное и белое. Что в “тёмных” богах тоже живёт свет. А в “светлых” – тьма.
– Как? – изумилась я неожиданному открытию, – Даже в Амелии?
– Амелия, – понимающе улыбнулась жрица, стоило мне заговорить о Светлейшей, – Покровительница жизни и любви. А ещё, между прочим, страсти, похоти, да и вообще любого, даже самого порочного проявления желания, которое возникает между мужчиной и женщиной. Что же до её ангелов… Говорят, они прекраснейшие существа во всём мире. Но притом это жестокие воины, которые могут убить любого человека одним махом своего крыла. А её брат, Агриф… Да, конечно, он Темнейший, повелитель Нижнего мира, владыка ненависти и раздора, но в то же время – покровитель справедливости и честного суда. Его слуги, демоны, одним своим видом буквально заставляют ослепнуть от страха, и всё же, согласно легендам, звуки их потустороннего голоса выбивают из человека всю ложь, оставляя на поверхности только неподдельную правду.
Тётушка Уль чуть тряхнула головой, словно выныривая из тех сложных размышлений, в которые она была готова вот-вот провалиться окончательно, и с улыбкой взялась за свои садовые инструменты. Лишь напоследок перед тем, как вернуться к работе, она необычайно серьёзно взглянула на меня и проговорила:
– Поэтому запомни, моя дорогая. Никогда не суди о людях однозначно. Никто из нас не добрый и не злой. Каждый просто выбирает свой путь. И даже боги не исключение.
***
Воспоминание о выборе
Вот мрак! Тупик! Что же мне теперь делать?
Демоновы собаки! Спинными мурашками чую, если я сейчас отсюда не выберусь, то они меня, как пить дать, на кусочки разорвут! Немудрено, что на улице не было ни единого человека. Видимо, все местные жители в курсе об этой стае. Хоть бы табличку поставили, что ли! “Осторожно, злые собаки”. Нет, не так. “Осторожно, злые псины-переростки, которые не прочь закусить человечинкой”...
Ох, Ниса, нет у тебя времени на эти глупости! Лай становится всё ближе! Ещё немного, и они тебя догонят…
Крыша! Точно, я же могу залезть на крышу. Так долго жила в храме, что совсем отвыкла от этого. Надеюсь, ещё не растеряла навык…
Стараясь не раздумывать слишком долго, я подпрыгнула, уцепилась за оконную решётку, а затем с трудом, но всё-таки подтянулась и схватилась за рамы второго этажа, вытянувшись вдоль стены чьего-то дома. Собаки, которые гнали меня по улице уже пару кварталов, вывернули из-за угла и принялись яростно лаять, словно требуя, чтобы я наконец перестала заниматься ерундой и немедленно спустилась к ним на обед.
Ага, сейчас же! Не дождётесь, тупые шавки.
Хм… Я, конечно, могла бы повисеть на этой стене, пока собаки не потеряют интерес и не разбегутся, но у меня руки скорее устанут. И вряд ли кто-то выйдет из дома и прогонит их, чтобы я смогла безопасно спуститься. Кажется, самым лучшим вариантом всё-таки будет добраться до крыши, как я изначально и хотела.
Постанывая от усталости, я крепко вцепилась за решётку руками и ногами, карабкаясь по ней, как мартышка, а когда долезла до самого верха, до боли ухватилась пальцами в карниз и попыталась закинуть на крышу правую коленку или хотя бы стопу, чтобы упереться ей как следует и подтянуть остальное тело.
Что ж… Получилось так себе. Пятёрка за энтузиазм, двойка за исполнение. Но наверх я всё-таки взобралась, пускай ради этого пришлось знатно покряхтеть. Впрочем, учитывая “многолюдность” этих улиц, меня вряд ли сейчас кто-то видел, так что мне было вовсе не стыдно. Наплевав на грязь, я завалилась спиной на старую черепицу и широко раскинула руки, любуясь ночным Валесским небом. В темноте тускло сияли белёсые звёздочки, которые будто бы мне подмигивали: “Молодец, Ниса, так их, этих собак!”
Я улыбнулась. После скучной храмовой жизни такая мелочь, как преследовавшие меня бродячие собаки, и впрямь оказалась настоящим приключением. Первым, как я надеялась, среди тех, что я намеревалась пережить.
Мда, и учитывая, как ломило изнутри мою грудную клетку после продолжительного бега, “пережить” было подходящим словом. Уж не совершила ли я ошибку, когда решила покинуть храм?
Нет! Даже думать об этом не стоит, иначе снова начну сомневаться. Раз уж решилась, то теперь надо идти только вперёд.
Вновь загоревшись зовом приключений, я почти махом вскочила с места, слегка стряхнула с себя скопившуюся на черепице пыль и мелкие веточки, а затем отправилась в то самое “вперёд”. А так как повсюду вокруг меня были одни лишь крыши разной высоты, то “вперёд” скорее походило на “куда глаза глядят”. И тем не менее я с каждым шагом стремительно удалялась от своей прошлой жизни.
Чем меньше листочков оставалось в моём календаре, отсчитывавшем количество дней до назначенного Перехода, тем всё сильнее я сомневалась в том, что в самом деле хотела стать жрицей Ирры. Вернее нет, не так. Просто жрицей. Таящийся в тенях, хитрый и озорной бог, которому я уже долго служила в роли послушницы и успела с ним как-то сродниться, сам по себе меня вполне устраивал. А вот перспектива провести всю свою жизнь в храмовых застенках, исполняя волю Ирры и являя людям его благословение – не очень. Как-то не готова я была “отказаться от всего мирского” и посвятить себя одному лишь служению, толком и не поняв, что это за “мирское” такое. А мои четырнадцать лет упорно близились – минимальный возраст, когда человек может осуществить Переход и крепко связать себя с выбранным богом. И тётушка Уль очень хотела, чтобы я приняла сан как можно раньше…
