К. Рэйсс - Спин
— Господи Иисусе, — я подняла руки.
— Что ты сделала? — спросила она. — Скажи мне. Что ты сделала, чтобы заставить его любить тебя?
— Он не…
— Ты лжешь. Он любит. Ты сводишь его с ума. Он стал абсолютно сумасшедшим.
— Я ничего не делала, Марина, я…
— Он уничтожил все из-за тебя. Во-первых, он бросил меня, потом он бросил Вито Оливети под автобус. А Бруно? Бруно хороший парень. Но он увидел, что произошло, и попытался проучить тебя, чтобы пробудить какие-то чувства в Антонио. И это было только для примера.
— Он позволил Бруно жить, Марина. Я была там. Он мог бы убить его. У него было собственное мнение на его счет.
— Бруно был приговорен, ты, тупая ирландская сука. Он не мог убить его без согласования с другими семьями Лос-Анджелеса, но он собирался сделать это. Они приехали из старой страны Антонио, чтобы убить его, и теперь я собираюсь спасти его, убив тебя. Причину всего того, что случилось.
Я не знала, как это все на самом деле работало. Я не была из ее мира. Возможно, если она принесет мою голову к Донне Марии Карлони или к тем, кто пришел из старой страны, это помогло бы Антонио. Возможно, заклинание, которое я сплела вокруг него, будет разрушено, и он начнет принимать согласованные решения вновь.
Я отступила назад, продолжая держать руки поднятыми.
— Ты понимаешь, что если убьешь меня, то сядешь в тюрьму? Это то, чего ты хочешь?
— За него я готова, — она выставила руку вперед и направила ее в мое сердце.
Умная девушка, к сожалению. Это было безопаснее, чем выстрел в голову. Ее руки сжались. Я могла бы умереть за секунду. Я не была уверена, что моя рука дотянется, когда я дотронулась до пистолета. Она передвинулась, сгибая локти, и он выскользнул с вспышкой и выстрелом.
Я не почувствовала никакой боли, только давление и пустоту в мыслях. Мир сдвинулся в сторону, затем я услышала еще один треск, и…
Глава 40
Боль вернулась первой, как будто кто-то воткнул острый зажим в мою голову. Потом появились звуки. Шаркающие шаги, металлический стук, короткие смешки, все мужские. Судя по звукам, я находилась в небольшой комнате. И пахло мокрой слипшейся землей.
Мой рот был сухим, я подвигала языком.
— Какое сегодня число? — спросил голос. Его голос.
Я не знала ответа, но открыла глаза. Все было таким размытым, будто перемешано в блендере.
— Как тебя зовут?
— Contessa, — прохрипела я.
— Хорошо.
Я моргнула, крепко зажмурилась и снова открыла глаза. Комната была тесная и низкая, с грязными стенами и потолком. Энцо и Николо прошли мимо, болтая без умолку по-итальянски, а передо мной был…
— Капо.
— Ш-ш-ш. Прошу тебя. Ты получила хороший удар по голове.
— Где я?
— Под casa di tuorlo. Но я больше ничего не скажу.
— Где Марина?
Он покачал головой.
— Она в порядке, но глупая. Отто нашел ее и тебя как раз вовремя. Она отправляется домой, в Неаполь, завтра. Как твое ухо?
Видимо, вот, что вызывало жгучую боль со стороны моей головы.
— Болит.
— Оно поймало пулю.
Я приподнялась на локтях и огляделась. Я увидела дверь на другой стороне комнаты и выстроившиеся стеллажи с винтовками.
— Я хотела сказать тебе кое-что, — сказала я.
— Марина мне сказала.
Я обратила внимание, что он не прикасался ко мне. Он не держал меня за руку и не гладил мою щеку. Его пальцы были сцеплены вместе и зажаты между ног.
— Спасибо тебе. Предупреждение от Окружного прокурора очень полезно. Мы убрали все, в любом случае. Паули больше нет.
— Почему?
— Почему? Он поставил тебя в ужасное положение. Мы, ах… — он посмотрел на свои руки. Мой взгляд уже достаточно сфокусировался, чтобы увидеть красные свежие царапины на его кулаках. — Мы дрались. Он сжег магазин. Я не знаю, с кем он будет вести дела, может ни с кем. Но не со мной, — он поднялся. Потолок был не намного выше его головы.
— Антонио, — сказала я, — куда ты собрался?
— Мне нужно подготовиться для войны. Отто убедится, что ты благополучно вернулась домой, — он пошел к двери, словно доктор довольный, что пациент будет жить.
— Нет, — вдруг четко сказала я. — Нет. Пожалуйста.
— Ничего не изменилось, Тереза.
— Это верно, — я опустила свои ноги, и они нащупали пол. Я сидела на деревянной скамье. — Ничего не изменилось. Ты чувствуешь то же самое. Признай это. Признайся, что любишь меня.
— Я не люблю тебя.
— Ты лжешь!
— Contessa…
— Не называй меня так, пока не признаешься, что ты чувствуешь.
Он закрыл дверь, перекрывая звуки мужчин.
— Какая разница? Я не буду разрушать тебя. Если я тебя приму, ты будешь несчастной. Ты потратишь свою жизнь, не зная, кто я, и что я делаю. Тебе придется смириться с тем, что я могу сесть в тюрьму на многие годы, и ты не сможешь оставить меня, даже тогда. Тебе не придется терпеть. Это лучший сценарий.
— А какой худший?
— Ты научишься терпеть меня, — он положил руку на дверную ручку.
Я знала, что если он выйдет в другую комнату, только Отто вернется. И это будет последний раз, когда я увижу его. Поэтому я спрыгнула с постели и подошла к двери. Мир поплыл. Я попыталась опереться на стену, но мой желудок сделал кувырок, и мне показалось, что я падаю.
Руки Антонио обвились вокруг меня, удерживая. Мои ощущения вернулись, и я оттолкнула его.
— Признай, что ты любишь меня, — я прикоснулась к его лицу, чувствуя щетину на его щеке и утомление, исходящее от него. Я хотела, чтобы все это ушло, я хотела дать ему покой.
— Это ничего не изменит, — сказал он.
— Признайся в этом.
— Я полюбил тебя, как только увидел. Но это не имеет значения.
— Позволь мне любить тебя снова.
— У тебя есть жизнь, чтобы жить.
— У меня ничего нет, — я дотронулась до его губ, но он по-прежнему держал свои руки при себе. — Я достаточно танцевала. Я смотрела фильмы. Я была в каждом бассейне в Малибу. Я путешествовала. Я ходила на свидания. Работала на политические кампании. Встречалась со звездами. Имела работу. Я делала все это. То, что я никогда не делала — не любила такого человека, как ты.
Он едва заметно повернулся и поцеловал мою ладонь, закрыв глаза.
— Что, если ты умрешь из-за любви ко мне?
— А что, если я умру не от любви к тебе?
Он поцеловал меня в щеку, и я растаяла. Я думала, что никогда не почувствую эти губы снова, и когда он поцеловал меня, я застонала.
— Пожалуйста, — прошептала я. — Я последую за тобой куда угодно.
— Ты можешь испытать боль.
— Тогда сделай мне больно. Мне уже было больно, когда я жила во лжи.
