Джулия Кеннер - Обнаженные тайны. Он знает про нее почти все… кроме самого главного
Все гораздо хуже. Это моя мать.
Я выгляжу ужасно, и это мне совершенно безразлично.
Я топаю к входной двери в носках, стараясь не споткнуться о леди Мяу-Мяу, которая вне себя от радости, что я снова подаю признаки жизни.
Обычно я не смотрю в глазок, но на этот раз хочу убедиться, что это не Дэмиен.
И это действительно не Дэмиен.
Все гораздо хуже.
Это моя мать.
Глава 28
– Мама, – говорю я. – Что ты здесь делаешь?
Она спокойно проходит мимо меня в комнату и критическим взглядом осматривается. Потом подходит к кухонному столу, кончиками пальцев отодвигает стул, достает из сумочки от Chanel бумажную салфетку, протирает ею сиденье стула и только после этого садится. Она складывает руки перед собой на столе и держит спину прямо.
Я сажусь напротив нее, ставлю локоть на стол и подпираю рукой голову.
Мать мне улыбается. Я знаю эту улыбку, в основном она достается кассирам в магазинах и работникам автозаправок.
– Зачем ты приехала в Лос-Анджелес? – спрашиваю ее я.
– Это же ясно как белый день. Я приехала тебе помочь, – отвечает она.
У меня голова не соображает, и я не очень понимаю, о чем она говорит.
– Помочь с Дэмиеном Старком, – объясняет мать.
– Мама, ты о чем?
– Я видела фотографию и подпись в газете. Почему ты не сказала мне, что встречаешься с таким человеком, как Дэмиен Старк? Это самая лучшая новость о твоей жизни с тех пор, как ты переехала в Лос-Анджелес.
Я смотрю на нее и молчу.
– Дорогая, ведь это же прекрасно! Если ты хочешь выйти замуж за такого человека, как он, ты должна быть идеальна во всем. А то он тебя бросит и найдет себе другую.
«Наверняка уже нашел», – думаю я.
Она осматривает меня критическим взглядом. Ее губы стали тонкими, словно ниточки.
– Нам есть над чем поработать, – говорит она и вынимает из сумочки телефон. – Не понимаю, как ты можешь так запустить себя, встречаясь с миллиардером? Какие в этом районе хорошие спа? Мы начнем с парикмахера. Слава богу, у тебя все еще чудесные волосы, хотя и очень грязные. Надо подстричь концы. Потом новый гардероб, и займемся этой квартирой.
– Мама, я с ним рассталась.
Честное слово, лицо моей мамы зеленеет.
– Почему?! – Судя по ее тону, я только что ей сказала, что мне осталось жить всего двадцать четыре часа. – Зачем ты так необдуманно и глупо поступила?
– Почему? – Я широко открываю рот и продолжаю: – Потому что он хочет все контролировать. И этот контроль может до могилы довести. Тебе наверняка это знакомо, а?
Она поднимается. Ее движения медленные и заученные, словно у заводной куклы. Она всегда ведет себя так, когда злится. Настоящие леди никогда не показывают своих чувств.
– Ты просто идиотка, – говорит она спокойным голосом. – Ты все постоянно выворачиваешь по-своему. Только Николь знает, что ей надо. Только Николь знает, как лучше поступить.
– Да, мама, совершенно верно. Только Николь знает, что ей нужно.
– Ты избалованная и неблагодарная. Ты ничтожная. Я нашла время и прилетела, чтобы тебе помочь. Теперь я поеду в отель, а ты посиди и подумай о своей жизни. О том, что ты хочешь и что ты теряешь. И потом мы можем спокойно все это обсудить.
Она разворачивается и выходит из квартиры. Она даже не хлопает дверью.
Я сижу на месте, не шевелясь. Мне надо встать, но сил у меня нет. Я просто сижу, как полено, и ничего не могу с этим поделать.
Не знаю, сколько времени прошло после ухода матери. Может, пятнадцать минут, а может, и пятнадцать часов. Я прихожу в себя от того, что у меня онемела нога. Смотрю вниз и вижу, что кулаки у меня крепко сжаты. Я медленно разжимаю один кулак – на ладони остались следы от впившихся в нее ногтей. Такие глубокие следы, что еще вот-вот, и появилась бы кровь.
Я долго смотрю на свои руки. Совершенно без понятия о том, что я делаю, иду на кухню и достаю кухонный нож. Включаю конфорку для того, чтобы стерилизовать лезвие. Крепкого алкоголя в доме нет, поэтому придется над газом.
Я провожу нож над огнем и жду, пока он остынет. Потом прижимаю лезвие к внутренней стороне руки. Я нашла новое место для новой боли. Я начинаю резать, но останавливаюсь и с силой швыряю нож в стену.
У меня истерика. Я встаю и кругами хожу по кухне. Я потеряна, полностью и окончательно потеряна, но даже сейчас больше всего я хочу видеть Дэмиена и быть с ним рядом. Я хочу, чтобы он обнял меня и успокоил.
Нет, чет подери, нет и еще раз нет!
Я хватаю большие кухонные ножницы и забиваюсь в угол кухни около посудомоечной машины. Я оседаю на пол и, не думая, отрезаю прядь волос. Потом еще одну. И еще.
Ощупываю ладонью голову. Волосы короткие. Мать так гордилась моими волосами! И Дэмиену они тоже очень нравились.
Я подтягиваю колени к подбородку, обнимаю их руками и горько плачу.
Открываю глаза и понимаю, что лежу на кровати в своей комнате. И надо мной – лицо Дэмиена. Он с нежностью и заботой смотрит на меня.
– Привет, – говорит он.
Я оседаю на пол и, не думая, отрезаю прядь волос. Потом еще одну. И еще.
Дэмиен. Кажется, что окружавшая меня темнота исчезает, и мое сердце начинает петь.
Он протягивает руку и гладит меня по волосам.
Тут я неожиданно вспоминаю. Мои волосы.
– Надо немного подровнять, – говорит он, – но мне кажется, короткая стрижка тебе идет.
– Что ты тут делаешь? Как ты узнал?
– От Джеми, – говорит он. – Я ей регулярно звонил, чтобы узнать, как у тебя идут дела. Я решил, что тебе нужно дать время подумать. Ну, а потом приехала твоя мать…
Я киваю, вспоминая, как Джеми укладывала меня в постель и как я рассказывала ей про визит моей матери. О боже, возможно, мне предстоит еще одна встреча с ней.
– Она все еще здесь, в городе? – спрашиваю я.
– Нет, она не в городе.
Я смотрю на него в полном недоумении.
– Я приехал в отель к твоей матери, – рассказывает Дэмиен, – и предложил ей на моем частном самолете вернуться домой. Думаю, полет ей понравился.
Видно, что это его ужасно веселит.
– Спасибо, – облегченно говорю я.
– Пожалуйста. Для тебя все что хочешь, дорогая. Я тебе это уже говорил.
– Нет, Дэмиен. Прости, я… мы не можем, – говорю я, качая головой.
Он встает. Я ожидаю увидеть на его лице гнев, но вижу только заботу.
– Это из-за Сары?
Я не смотрю ему в глаза.
– О, нет, только не это! – произносит он и снова садится рядом со мной. Он ставит палец под мой подбородок и приподнимает мне голову, чтобы я на него смотрела.
– Неужели ты веришь, что это я ее убил?
– Нет, – вырывается у меня автоматически и уверенно. И я действительно в это верю. У меня по щеке ползет слеза. – Дэмиен, прости меня. Прости.
