Елена Воронина - Дай мне знак, что любишь (СИ)
- Наташа, почему ты так разговариваешь? – Лина выглядела шокированой. Но сам Трифонов прекрасно знал причину, и в данный момент, ему было невыносимо стыдно перед обоими.
- Как хочу, так и разговариваю! – рявкнула на сестру Наташа. – Скажи-ка, а твой парень в курсе, чем вы тут занимаетесь, когда “работаете”?
- Не твоё дело! – от ледяного тона Эвелины даже у Миши побежали мурашки.
- Моё! Потому что ты минуту назад целовала моего мужчину, а не своего!
- Что? – теперь серые и зелёные глаза смотрели на Мишу. А он чувствовал, что мечтает провалиться сквозь землю. – Миша?
- А что? Он не сказал, до того, как вы тут начали лизаться?
- Наташа!
- Какоё же ты мерзавец, Миша! – это была уже Лина, которая схватив свою сумку направилась к выходу. – А ты, – она остановилась возле сестры. – Могла бы сама сказать раньше, и этого бы не случилось никогда.
На этом Лина покинула их, хлопнув дверью так, что задребезжали стёкла. После этого в кабинете наступила тишина. Миша боялся взглянуть в глаза любимой, боялся увидеть в них равнодушие, и именно сейчас, когда он понял, что ни одна женщина на свете не сможет быть дороже, чем эта девчонка, носившая когда-то бесформенные балахоны. Поцелуй показал Трифонову наглядно, кто из двух сестёр для него действительно важен. Прошла минута, за ней ещё одна, а Наташа так и не сказала ни слова. Наконец, Миша не выдержал и взглянул на девушку.
Наташа прислонилась к креслу, и закрыла лицо руками, и Трифонов испугался, что она сейчас расплачется, и тогда ему придётся чувствовать себя ещё большей скотиной, чем он чувствовал на данный момент.
- Наташ? – тихо позвал он, и девушка, убрав руки от лица, взглянула на него.
- Как ты мог, Миш? – она говорила совершенно бесцветным и ровным голосом, но Мишу больше устроило бы, кричи она на него или чтобы Ната запустила в его тупую голову что-нибудь тяжелое. – Моя сестра не знала про нас, но ты! Ты знал!!! – под конец девушка всё-таки сорвалась на крик.
- Прости меня, Ната, – ну как ей объяснить, что это был просто поцелуй, который, словно лакмусовая бумажка, определил, кого же Миша действительно любит и хочет видеть рядом? – Мне было жаль Лину, она узнала про деньги на операцию.
- Ты и это рассказал?! – её глаза раскрылись, и девушка побледнела, потом сделала глубокий вздох. – Ты действительно мерзавец, Трифонов. Ты разрушил жизнь не только себе, мне, но и двум людям, которые любят друг друга в отличии от тебя, чурбан! Я не то, что жить теперь с тобой не хочу, я даже дышать с тобой одним воздухом не могу. Можешь и дальше самоутверждаться за счёт других, а я съеду сегодня же.
Пока она всё это говорила, для Миши на равнее с чувством стыда и горечи, примешался ещё и страх потерять, то, что он буквально десять минут назад осознал.
- Нет, ты не можешь уйти, – он поймал её за руку, когда девушка уже направилась к выходу.
- Могу и сделаю, – Наташа попыталась высвободиться, но он не отпускал. – Пусти, Трифонов, иначе, клянусь, заплатишь за это.
- Этот поцелуй ничего не значит! – воскликнул Миша в панике, что сейчас она уйдёт не только из кабинета, но и от него.
- Ты не понял, да? – грустно сказала девушка. – Дело даже не в том, что вы обжимались тут, и не в поцелуе, что я увидела. Дело в том, Миша, что ты так и будешь бегать от меня к Лине, даже если после сегодняшнего она и не захочет тебя видеть.
-Не буду, – перебил он её, боясь услышать, что всё кончено.
- Я не хочу делить своего мужчину ни с кем, понимаешь? Если ты со мной, значит полностью со мной, а полутона в отношениях мне не нужны.
- Я люблю тебя, Ната.
- Я не верю уже в твою любовь, Миш. Поэтому, я думаю нам лучше...
- Нет! – он притянул её к себе, сжимая в объятиях. Наташа не вырывалась, даже не кричала. Просто стояла, как статуя и ждала, когда он её отпустит. – Я люблю тебя, Ната, теперь я даже на микрон не сомневаюсь в этом. Лина... она была навязчивой идей, мечтой, а ты настоящая, любимая и родная.
Пока он всё это говорил, то почувствовал, как затряслись плечи девушки, и Трифонов был на сто процентов уверен, что она не смеялась. Сегодня он самый настоящий подонок, из-за которого плачут обе сестры Вуд. Но как же остановить Наташу, как доказать ей, что он действительно любит её, а не Лину? Он погладил её по волосам, но девушка тут же отодвинулась.
- Лучше нам пожить отдельно, Миша, и не видеться какое-то время, – сказала девушка, вытирая слезинку, что повисла на ресницах. – Лина только вернулась, и после того, как ты оказал ей “медвежью услугу”, она окажется свободной, и ты вдруг поймёшь, что любишь вовсе не меня, а мою сестру, и ... – она помолчала, какое-то время и выдала: – Я не хочу оказаться лишней, лучше я раньше уйду сама.
- Ты не лишняя, Наташа! Ты единственная!
- Конечно, но при этом ты обнимаешь, утешаешь и целуешь мою сестру, по которой последние пять лет сходил с ума.
- Я думал, что сходил, но Наташ, послушай... – но девушка прижала пальцы к его губам, заставив замолчать.
- Нет, не желаю слушать очередной обман.
- Я не лгу!
- Ты не только мне врёшь, ты и себе врешь, ну или врал, а я не хочу страдать от твоих метаний и колебаний. Поэтому, с сегодняшнего дня ты свободен, Миша.
Она встала на цыпочки, и поцеловала его в губы. Руки Михаила сами собой, притянули хрупкую фигурку любимой к себе, и тут на щеках он почувствовал влагу, а девушка, последний раз чмокнув его, развернулась и выскочила из кабинета.Трифонов остался стоять, и с каждой секундой до него доходило, что это конец. Что она действительно ушла от него, но... Наташа ведь сказала, что он должен выбрать, а он уже выбрал, осталось только убедить её в этом. Резко сорвавшись с места, мужчина выскочил из кабинета, но Наташа уже уехала. Схватив телефон, Миша набрал знакомые одиннадцать цифр, но абонент оказался недоступен. И, чёрт побери, он не знал, поехала ли она в Универ или же сразу домой собирать вещи. Куда вперёд бежать? Решив, что она в любом случае окажется дома, он вернулся в ресторан, объяснил Николаю, что нужно сделать и как, затем сел в машину и отправился домой...
Глава 47. Расставание.
Пока ехала домой, пыталась не разреветься, одновременно переваривая информацию о сестре и Мише. Теперь всё встало на свои места. И отчуждённость Наташи, и её непонятная скрытность при упоминании мужчин. Как это могло произойти? А Миша? Тоже молчал, как партизан! Да ещё и целоваться полез! А я? Ничем не лучше. Какой чёрт меня дернул ответить на поцелуй? А, знаю. Это был гнев и обида, и в тот момент мне было наплевать, кого целовать, Мишу, Пашу или Колю. Но конечно, никакой гнев не смог затмить осознание того, что я не смогу так легко забыть и заменить в своей жизни Джейсона. Этот мерзавец так прочно засел у меня в сердце, что скорее всего останется там навсегда, независимо ни от чего.
