Шахразада - Девять снов Шахразады
Она судорожно вздохнула.
– В-вы говорите такие слова, просто чтобы меня шокировать!
– Расплети косы. Ты будешь ходить с распущенными волосами.
– Я не хочу…
Когда он поднял руки, явно собираясь сделать это сам, Лисен поспешно расплела косы, стараясь прикрывать волосами свои заостренные уши. Гергас резко выдохнул, почти вскрикнув от неожиданности.
– Дай-ка я на них посмотрю.
Лисен ничего не ответила – и он отвел ее волосы назад.
– Они у тебя как у фейри. – Он провел костяшками пальцев по острому кончику уха – и по телу Лисен невольно пробежала дрожь. – Это черта всех женщин-вампиров?
Она никогда в жизни не видела чистокровного вампира – ни мужчины, ни женщины, так что в ответ на его вопрос могла только молча пожать плечами.
– Интересно.
Он вымыл ей волосы, рассматривая ее лицо с выражением, которое Лисен не могла понять, а закончив, приказал выключить воду и вывел ее из душевой кабинки. Она поспешно бросилась к комоду, полному белья. В следующее мгновение Гергас уже был позади нее и заглядывал ей через плечо. Лисен ощутила, что он снова наливается желанием. Он выбрал весьма открытую ночную сорочку из красного кружева, зацепив пальцем за бретельки.
– Красную. Чтобы я не забыл, что ты такое.
Красный был ее любимым цветом. Ей тоже необходимо было напоминание.
– Подними руки.
– Я могу одеться сама! – отчеканила Лисен.
Гергас стремительно повернул ее лицом к себе, и в его голосе зазвучала смертельная угроза.
– Не зли меня. Ты даже не представляешь себе, сколько лет копилась во мне ярость и теперь рвется наружу!
Надев на нее сорочку, он с видом собственника погладил ее соски, которые оставались набухшими, словно искали его прикосновений. Отступив на шаг, Гергас осмотрел ее от ступней до высоко заканчивавшегося разреза сбоку, а потом остановился взглядом на кружевном лифе.
– Тебе идут шелка.
Его голос басовито рокотал, а взгляд был таким же осязаемым, как прикосновение, – и несмотря на все, что уже произошло, Лисен на него отозвалась. Он одарил ее жестокой ухмылкой. Лисен покраснела и отвернулась.
– А теперь ложись в постель.
Он наконец заснул. Лисен собрала все свои скудные запасы смелости и постепенно высвободилась из его объятий. Выбравшись из кровати, она посмотрела на Гергаса – и снова поразилась его мужской красоте. Ей стало грустно, что он вынужден так себя вести. Грустно, что у нее не получится лучше узнать себя – и даже его. Стоило ей повернуться, как его сильные руки стремительно сомкнулись на ее талии. Он снова швырнул ее на постель и лег рядом.
– Тебе от меня не сбежать! – Он притиснул ее к матрасу, а сам приподнялся над ней. – Ты только будишь мой гнев.
– Я не хочу вас злить, – дрожащим голосом ответила Лисен. – Я просто хочу…
– Знаешь, сколько вампиров я убил? – тихо проговорил он, не обратив внимания на ее слова… или не услышав их.
– Нет, – прошептала она.
– Тысячи. Я охотился на них, чтобы развлечься, выслеживал их убежища. Одним ударом когтей я отрывал им голову, а они даже не успевали проснуться. Убить тебя мне проще, чем вздохнуть.
Его голос тихо рокотал, словно голос влюбленного, ласкающего свою возлюбленную, и совершенно не сочетался с его жестокими словами.
– Вы и м-меня убьете?
– Не задумываясь. – Его губы презрительно искривились. Казалось, он продолжал пристально смотреть на нее, но его взгляд был пустым. – И это – только первое из того, что я с тобой сделаю, вампир.
Шахразада задрожала – рука гиганта была так похожа на руку, которую она привыкла считать любящей. Такая же огромная, сильная… Сколько раз Шахрияр оставлял синяки у нее на теле – и не потому, что не желал смирять свои силы, а всего лишь потому, что не мог сдержать их.
Ощущение голода, которое мучило Лисен уже не один день, отчего-то стало стихать. И неумолчный шум огромного города за окнами стих.
В этот раз царица была просто счастлива от своего пробуждения. Она вернулась живой и невредимой. Вернулась в свой мир. И этого было вполне достаточно для по-настоящему довольной улыбки, которая заиграла на ее губах.
– Аллах великий, еще одной встречи с этим чудовищем я не выдержу, клянусь!
Должно быть, повелитель всех правоверных прислушался к словам царицы – она почувствовала, что в это сновидение не вернется никогда. И отчего-то странная печаль на миг коснулась ее души.
Свиток двадцатый
Шахразада и Герсими прогуливались по дорожкам огромного дворцового парка. Царица чувствовала настоящий страх перед своими сновидениями. К счастью, больше ни моря, ни океаны в ее мирах не встречались, но это чудовище, которое постоянно называло ее вампиром, было не многим лучше акулы, от которой ее спас странный пират, столь мало похожий на кровожадного разбойника.
Страх, родившись, креп день ото дня. И лишь прогулки с Герсими, которые сопровождались неспешными рассказами о странных чужих мирах-судьбах, были в силах слегка этот страх рассеять.
Хотя самой Герсими казалось, что «сестричка» просто перекладывает на ее плечи часть своей боли. Но половина боли почти всегда терпима. Поэтому девушка слушала эти рассказы не без интереса, пытаясь понять, каким ветром Шахразаду занесло в этот мир и чем еще одна чужая жизнь может грозить.
Сейчас лицо царицы было веселым, задумчивым. Но этого и следовало ожидать – она вновь побывала в мире, который ей нравился больше остальных, на далеких островах Альбиона.
– Никто, клянусь тебе, сестра, не понимает, почему я навещаю леди Данбери каждый вторник, чтобы читать ей вслух, но мне нравится проводить время с графиней. У леди Данбери много причуд, но я, о нет, я-Маргарита, обожаю ее.
– Маргарита?
– Да, я опять увидела мир этой милой девочки… И теперь он показался мне еще желаннее. О, скажу честно, я бы с удовольствием осталась там навсегда… Если бы это было в моей власти. Но сейчас речь не об этом…
– Да-да, Шахразада, рассказывай. Прости, что перебила тебя.
Однако мудрости Герсими все же хватило, чтобы запомнить столь страшные для нее слова невестки. Та же продолжала рассказ, ничего вокруг уже не замечая.
– Пенелопа, моя подружка, часто говорит, что вместе мы представляем угрозу обществу. Мы, Маргарита и леди Данбери.
– Цель моей жизни, – провозгласила графиня, – быть угрозой как можно большему числу людей, поэтому я воспринимаю ваши слова, мисс Фитцджеральд, как комплимент.
– Почему вы всегда называете меня мисс Фитцджеральд? – спросила Маргарита.
– Так звучит солиднее.
Маргарита усмехнулась. К старости она хотела бы стать точно такой же, как леди Данбери. Она любила пожилую графиню больше, чем многих людей ее возраста. После того как Маргарита пробыла три сезона на ярмарке невест, она немного подустала от людей, которых видела каждый день. Хотя то, что и раньше ее восхищало и возбуждало – балы, вечеринки, поклонники, – пока не потеряло своей прелести, в этом она должна была себе признаться. Маргарита не принадлежала к тем девушкам, которые вечно жаловались на богатства и привилегии, которые их заставляли терпеть.
