Сердце вне игры (ЛП) - Лоусон Никки

— Они что? — я хмурюсь. — Одно дело — сделать день рождения вашего ребенка полностью посвященным вам и вашему эго, но совсем другое — вообще не помнить, что у него есть день рождения.

— Они забыли, — повторяет он, а выражение лица стало грустным. — И хуже всего было то, что я должен был предвидеть это. Они планировали поездку в хижину в Аспене и говорили об этом неделями. В преддверии их отъезда я все время думал, что они используют это как прикрытие. Никак не мог подумать, что они могли забыть о приближающемся моем дне рождения, поэтому решил, что поездка в Аспен была прикрытием для вечеринки-сюрприза или чего-то в этом роде.

— О нет, — шепчу я, и мой желудок скручивается.

Ноа кивает.

— Да, печально, правда? Я думал, что они пытаются отвлечь меня и что на мой особенный день у них действительно запланировано что-то грандиозное. Даже когда помахал на прощание и смотрел, как они садятся в городскую машину, в глубине души я продолжал думать, что они будут там, когда проснусь на следующий день, даря подарки и спрашивая, каково это, когда тебе уже девять лет.

— Но… этого не произошло, — тихо шепчу я. На самом деле это не вопрос, поскольку знаю, к чему идет эта история.

— Нет, — он выдыхает. — Они действительно ушли и забыли. И даже через несколько дней после того, как они вернулись из поездки, об этом никто не вспомнил. Мама ворвалась в мою комнату с подарком, который она явно купила по дороге домой из загородного клуба. Его запаковали в магазине, и это была игрушка, которая у меня уже была. Она протянула его мне и сказала что-то вроде: «Прости, что не дала это тебе раньше, мы с твоим отцом были так заняты».

Я недоверчиво качаю головой.

— Ноа, это ужасно. Даже не могу себе представить, как бы себя чувствовала в детстве, если бы родители забыли о моем дне рождения.

— Все в порядке, — говорит он, и выражение его лица смягчается. — Теперь я достаточно взрослый, чтобы праздновать свои дни рождения, как захочу.

— И как ты обычно празднуешь?

Он выгибает бровь, глядя на меня, и его губы кривятся в ухмылке.

— Я не думаю, что ты хочешь это знать.

Это заставляет меня смеяться, но, прежде чем успеваю сказать «нет», я действительно хочу это знать, на мобильный приходит еще одно сообщение. Я переворачиваюсь, чтобы проверить это, накручиваю волосы на пальцы и открываю мессенджер.

Мама: Да, кстати, не беспокойся о том, чтобы что-нибудь принести. Я уже все купила для вечеринки, ленточки и все такое.

Я положила телефон обратно и с усмешкой взглянула через плечо на Ноа.

— Ну, что бы ты обычно ни делал, празднуя свой день рождения, я предполагаю, что это обычно не связано с ленточками и играми для вечеринок.

— Зависит от того, что ты имеешь в виду под «играми для вечеринок», — он многозначительно высовывает язык, смеется и проводит по мне руками.

— Я говорю о таких играх, как шарады или викторины, — визжу я, извиваясь, когда он ласкает мою задницу. — Так что выкинь все грязные мысли из своей головы.

— Ничего не могу поделать, Подсолнух. Всякий раз, когда я рядом с тобой, мои мысли автоматически становятся пошлыми, — словно чтобы доказать свою правоту, он просовывает руку мне между ног и легким прикосновением скользит пальцами по моему клитору. — Но, если подумать, я не уверен, что когда-либо играл в викторины.

— Серьезно? — делаю удивленное лицо, двигая бедрами. — Как это вообще возможно?

— Моя семья не играла в игры.

Меня снова охватила злость.

— Конечно, они этого не делали. Когда-нибудь мы в нее сыграем. Хотя я думаю, что это не игра для двух игроков. В компании гораздо веселее.

В голове всплывает образ Ноа в доме моего детства в Боулдере, который спорит с моими братьями о том, какой бейсболист совершил больше всего хоум-ранов в истории, и мой желудок трепещет. Хватаю его за руку, потому что не могу думать нормально, когда его пальцы между моих ног, и сжимаю ее, встречаясь с ним взглядом.

— Эм, у меня есть идея, — бормочу я.

— Что за идея?

— Безумная идея.

Его глаза расширяются.

— Я заинтригован. Продолжай.

— Что, если ты поедешь со мной в Боулдер? Ты мог бы прийти на день рождения моего брата, съесть торт и поиграть в игры. Это может быть весело.

Ноа замирает, и на его лице появляется выражение, которое я не могу прочесть.

— Ты сейчас серьёзно?

— Тебе не обязательно, если ты не хочешь, — быстро добавляю я. — Наверное, это была плохая идея. Я знаю, что моя семья никому ничего не скажет о том, что мы вместе, так что это не будет проблемой. Но если ты не хочешь идти, это совершенно…

— Марго, — тихо говорит Ноа, останавливая меня на середине предложения. — Я хочу пойти.

Я моргаю.

— Правда?

Широкая улыбка озаряет его лицо, когда он смеется.

— Да. Конечно! Звучит очень весело. Я имею в виду, у меня так много вопросов, которые хочу задать твоим братьям, сестрам и родителям. Хочу знать все о твоем детстве и обязательно должен увидеть любые смущающие детские фотографии, если они у них есть. Подожди, кого я обманываю? В каждой семье есть неловкие фотографии.

— Нет, не в моей семье, — говорю я ему, придвигаясь ближе, чтобы прижаться к нему в объятия и пряча ухмылку на его плече. — Я сожгла их всех.

— Вот как. Возможно, я не знаю твою маму лично, но, судя по всему, что ты мне о ней рассказала, она бы никогда не позволила сжечь твои детские фотографии.

Я стону, целуя его.

— Хорошо, хорошо. Возможно, там висит несколько фотографий, но это может исправить простой телефонный звонок моей сестре. Я заставлю ее побегать по их дому и убрать все доказательства того, что я когда-либо переживала эту фазу.

— Эй! — его смех грохочет мне в ухо. — Это несправедливо! Ты должна показать мне, как выглядела неуклюжая маленькая Марго. Это не может быть так уж плохо.

— О, может, — поднимаю голову и серьезно смотрю на него. — У меня были брекеты и очки, и я еще не знала, как обращаться со своими волосами, так что это было своего рода кошмаром.

Он играет бровями.

— Звучит мило.

— На самом деле это было не так. И не смотри на меня так, со своей дерзкой ухмылкой. Ты не понимаешь! Могу поспорить, что ты никогда не проходил через этот период.

— Я проходил, — но затем он хмурится. — По крайней мере, вероятно. Я не могу вспомнить, когда это могло прийти мне в голову, но точно помню, как в тот день у меня появилось несколько прыщей. Определенно поздно начал пользоваться дезодорантом, это точно.

— Ты только что сказал «несколько прыщиков»? — я с тяжелым вздохом откинула голову на подушку. — Ты разговариваешь с девушкой, у которой были кистозные прыщи, и у тебя есть наглость жаловаться на «несколько прыщей»? О боже, теперь я действительно начинаю понимать полную картину. Ты был мальчиком, в которого была влюблена каждая девочка в школе, а я была девочкой, которую никогда не приглашали на танцы. Просто прекрасно.

— Если бы мы вместе ходили в школу, я бы обязательно пригласил тебя на танцы.

Я фыркаю.

— Конечно.

— Я бы именно так и сделал.

— Ноа, если бы мы вместе ходили в школу, ты бы даже не знал моего имени, — говорю я честно. — Ты бы и не подозревал о моем существовании.

— Это не правда, — он решительно качает головой, в его голубых глазах появилась уверенность. — Тебя невозможно не заметить, Марго Лукас.

Ноа переворачивает меня на спину, устраиваясь между моих бедер. Затем проводит следующий час, показывая мне, насколько незаменимой он меня считает.

***

Ноа освобождает свое расписание, и я предупреждаю семью, что приведу кого-то на праздник, хотя детали скрываю. Несколько дней спустя он забирает меня на своем «Мерседесе», и я записываю адрес своих родителей в его GPS.

Когда мы выезжаем на шоссе, он приглушает радио и улыбается мне.

— Хорошо, расскажи все, что мне нужно знать о семье Лукас.

— Мне особо нечего рассказывать, — говорю я. — Ты уже знаешь о моих братьях и сестрах. Раньше нас было пятеро, а теперь осталось четверо. Я самая младшая. Джош — тот, чей день рождения мы будем праздновать, а Дерек — большой фанат хоккея, так что он, вероятно, сойдет с ума, когда увидит, что ты — тот человек, с которым я приду.