Чужое право первой ночи (СИ) - Маева Ева

– Нет, это для меня большая честь, Алиан, – мужчина прервал мои размышления и вдруг наклонился мне навстречу, одним неуловимым движением сокращая расстояние между нами практически до отсутствующего.

Его рука с нескрываемым трепетом приподняла мою ладонь, а вторая бережно накрыла её сверху, обещая мне покой и защиту. В глазах Дейрана плескалось мягкое, окатывающее меня невыразимой нежностью и заботой тепло, в котором я против собственной воли немедленно начала растворяться, словно капля колючего дождя в спокойной безмятежности лазурного озера.

– Вы храбрая, образованная, уверенная в себе молодая женщина, которая не боится отстаивать свои желания и стремления перед кем бы то ни было. Вы амбициозны, талантливы и, безусловно, умны. К тому же вы одна не смотрите на меня как на чудовище. Вы одна сумели простить то, что я с вами сделал. Вы одна…

Мужчина вдруг осёкся, словно из него чуть было не вырвалось что-то лишнее, о чём ему не хотелось говорить так откровенно. Словно то, что он собирался сказать, непременно должно было испугать меня или вновь оттолкнуть от него, чего ему вовсе не хотелось.

Внутри меня вдруг зародилось неожиданное, но чрезвычайно отчётливое требование, которому я при всём желании не могла, а может быть просто не хотела сопротивляться: ответить на невысказанное чувство Ле’Куинда хоть чем-то по-настоящему искренним. Взглядом, прикосновением, словом… Не так уж важно, чем именно. Мне просто хотелось убедить Дейрана в том, что я тоже успела порядком к нему привязаться.

Притом что я даже не могла понять, было ли это ощущение правдой или всего лишь очередной ложью, в которую мне попросту нравилось играть.

– Мне совсем не хочется с вами расставаться, – примирившись со своими внутренними противоречиями, откровенно призналась я, прекрасно понимая, что расставание это было совершенно неминуемо.

Более того, до него оставались теперь без преувеличения считаные дни.

Рука мужчины, заботливо сжимавшая мою ладонь, едва заметно дрогнула, а тепло его глаз начало почти неуловимо распаляться багровым огнём, и хотя Дейран, вне всяких сомнений, пытался сдерживать его изо всех своих внутренних сил, однако с каждым мгновением его колдовскую радужку заполняли всё новые и новые пленительно жаркие всполохи.

– Что вы имеете в виду? – наконец, выдохнул граф, устав бороться с одолевавшей его двусмысленностью моего признания.

Похоже, сейчас он так плохо сдерживал свои эмоции, что разом позабыл о текущем в его жилах этикете и непроизвольно позволил себе высвободить так много искренности, что случайный свидетель, безусловно, назвал бы наше сближение чрезвычайно неприличным.

И хотя от мысли об этом внизу моего живота немедленно заплясал вихрь хаотично восторженных ощущений, я всё-таки должна была хотя бы попытаться остановить Ле’Куинда, потому что затеянная мною игра во взаимное увлечение с каждым новым багряным отблеском в его взгляде почему-то становилась всё менее весёлой.

Я опустила голову вниз, наблюдая, как пальцы Дейрана почти неощутимо подрагивали на тыльной стороне моей ладони.

– Ровно то, что я сказала. Мне хорошо рядом с вами, особенно теперь, когда вы больше не притворяетесь кем-то другим. Мне нравится, какой вы на самом деле, и я бы не хотела, чтобы это чувство исчезло, но…

Я не успела добавить, что после бала мне всё равно пришлось бы уехать, и тогда отношения между нами ни за что не смогли бы оставаться прежними. Что нам не следовало сближаться сильнее, потому что впоследствии мы оба непременно пожалели бы об этом. Что совсем скоро я должна была вернуться к той жизни, в которой не было графов, демонов и чарующе прекрасных горных озёр. Что и Ле’Куинд обязательно должен был возвратиться к своей ответственной роли любимого народом правителя.

Ни одна из этих безрадостных мыслей так и не сумела оказаться высказанной.

Ладонь Дейрана плавным движением переместилась к моей щеке, отвёрнутой сейчас в сторону от него, ласково очертила мою смуглую скулу самыми кончиками ухоженных пальцев и даже не заставила, а скорее вежливо попросила меня слегка приподнять голову и взглянуть мужчине в глаза. А когда я бездумно повиновалась этой невысказанной просьбе, совершенно лишившись всякого дара речи от нахлынувшей на меня вместе с этим прикосновением безграничной нежности, и наши затуманенные близостью друг к другу взгляды, наконец, пересеклись, я вдруг поняла, что всё равно ни за что не смогла бы растоптать ту наивную, обманчивую и почти несбыточную надежду, что всё это время втайне мучила Ле’Куинда изнутри, и теперь казалась ему вовсе не напрасной.

По крайней мере, я точно не смогла бы решиться на то, чтобы напрямую высказать ему все те сомнения и предупреждения, что должны были предостеречь его от дальнейших попыток сближения со мной.

Робко и неуверенно, словно я напрасно занимала чьё-то чужое место и не могла найти в себе силы в этом признаться, я подняла свою руку и мягко дотронулась до графской ладони, по-прежнему деликатно оглаживавшей мою пылавшую под этими почти невесомыми прикосновениями щёку. Я надеялась, что хоть так смогла бы прервать неумолимо терзавшее мою совесть прикосновение, но вместо этого испытала отчаянное, почти непреодолимое желание распространить хлынувшее мне под кожу тепло по всему моему взволнованному первобытным влечением телу, приблизившись к Дейрану настолько сильно, что уже ни за что не смогла бы заставить себя от него оторваться.

И эта потребность, судя по всему, была взаимной.

Стоило моим пальцам коснуться тыльной стороны его ладони, как мужчина немедленно шумно вздохнул и непроизвольно прикрыл глаза, по-видимому, наслаждаясь той же самой неконтролируемой дрожью, что била и меня при каждом его прикосновении к моей коже. Его вторая, до сих пор свободная рука аккуратно легла на мою талию, стараясь ни в коем случае меня не испугать, но в то же самое время не дать мне никуда от него отстраниться. Не допустить даже малейшей возможности разрушить этот поистине волшебный момент, в котором мы оба будто бы позабыли о том, кем были на самом деле, и просто отдавались этой бурной реке головокружительных ощущений, по которой куда-то в полнейшую неизвестность неслись наши иррациональные чувства.

– Лия…

Мужчина с поразительной деликатностью притянул меня к себе, так что наши лбы теперь почти соприкасались между собой. Его чарующие глаза были заметно подёрнуты чувственным, неприкрыто голодным туманом. Его беспокойное дыхание опаляло мои слегка поджатые от сладостного напряжения губы, словно спрашивая моего разрешения на то, чтобы, наконец, соединиться со мной в долгожданном поцелуе. Запретном, дурманящем, опьяняющем страстью, но таком желанном для нас обоих.

Я отчётливо слышала, как безумно колотилось израненное бесчисленными страданиями графское сердце, которое с каждым мгновением всё быстрее разгонялось ощущением моей близости, бешено распалявшимся в его грудной клетке непостижимо жарким пламенем.

И я никак не могла проигнорировать его отчаянный зов. Не хотела игнорировать, до боли в конечностях изнывая от проносившейся по каждой моей клеточке обжигающе сладкой истомы, скручивавшей низ моего живота мучительной, неизлечимой лихорадкой.

– Дей… Пожалуйста…

Мне не пришлось слишком долго умолять мужчину о поцелуе. Одно моё слово… Одно имя, слетевшее с моих губ, и вот их уже накрыла та самая бесконечная, трепетная нежность, по которой я успела порядком истосковаться.

Дейран целовал меня точно так же, как в нашу первую ночь: ласково, бережно, может быть даже благоговейно. Его губы мягко касались моих, ничего не требуя и ни к чему не принуждая. Его поцелуй дарил мне бесконечное наслаждение, купал меня в безграничной трогательности и вызывал во мне десятки и сотни проносившихся по телу эйфорических волн, от которых мне неумолимо хотелось чего-то большего, чем просто целомудренная ласка, которой мужчина бессознательно пытался себя ограничить.

Возможно, это было жестоко с моей стороны. Я знала, что всё равно не смогла бы остаться рядом с ним. Что никогда не ответила бы на его чувства всерьёз. Что лишь напрасно терзала его надежду недвусмысленными реакциями своего тела на его близость ко мне.