Люсинда Кэррингтон - Девяносто дней Женевьевы
Подумав, что ей придется раздеваться перед этой элегантной дамой, Женевьева смутилась.
– Ну… хорошо… но только, может быть, позже, – краснея, пробормотала она. – Я просто хочу разучить несколько движений, и больше ничего.
Внимательно посмотрев на нее, Теа сказала:
– Мне кажется, вас смущает то, что вам придется раздеваться перед другой женщиной. Однако когда вы будете играть на сцене, вашими зрителями будут не только мужчины, но и женщины. Это не настоящий стриптиз. Я не хочу, чтобы вы разделись догола. Просто танцуйте. Танцуйте!
Она включила музыку. Зазвучала нежная, завораживающая мелодия. Женевьева начала танцевать, пытаясь поймать ритм. Она не понимала, что с ней случилось, почему она стала такой зажатой и неповоротливой. «Я, наверное, ошиблась, решив, что мне помогут уроки танцев», – подумала она.
Теа выключила музыку.
– По-моему, будет лучше, если вы наденете свой костюм, – произнесла она. – Возможно, тогда у вас появится нужное настроение. В джинсах, наверное, трудно чувствовать себя сексуальной. Я покажу вам, где находится раздевалка.
Надев платье, чулки и туфли на высоких каблуках, Женевьева вернулась в студию. Однако переодевание ей не помогло. Теа Солински по-прежнему внимательно следила за ней, оценивая каждое ее движение профессиональным взглядом. Именно это и смущало Женевьеву, а не одежда.
Женевьева снова начала танцевать и снова споткнулась.
– Наверное, каблуки слишком высокие, – заметила она.
– У вас вполне удобные туфли. – Теа выключила музыку. – Проблема в том, как вы к этому относитесь. Вы когда-нибудь занимались любовью с женщиной?
Этот вопрос буквально ошарашил Женевьеву.
– Нет, конечно, – заикаясь, пробормотала она, чувствуя, что начинает краснеть.
Теа улыбнулась.
– Что ж, я получила ответ на свой вопрос. У вас была связь с женщиной или, может быть, всего одно любовное свидание. И вы стыдитесь этого. Но почему?
– Я не стыжусь этого, – возразила Женевьева. – Это произошло совершенно случайно. У меня нормальная ориентация. Я предпочитаю мужчин.
– Я тоже, – кивнула Теа. – Правда, пару раз я вступала в интимные отношения с женщинами. Это внесло в мою жизнь некоторое разнообразие, – добавила она, улыбнувшись. – В мою сексуальную жизнь. Мне кажется, что вы боитесь раскрыться передо мной, потому что помните свой интимный опыт и чувствуете себя виноватой. Может быть, вы думаете, что поощряете других женщин, или, возможно, стыдитесь того, что вам понравилось заниматься любовью с женщиной. Однако подобные явления – это часть нашей жизни. Я не верю, что есть чистые гетеросексуалы. Встречаются люди, которые не стремятся к физической близости с представителями своего пола, а просто наслаждаются их красотой. Это стыдно? Я думаю, что нет. Это вполне естественно.
Теа снова включила магнитофон.
– Забудьте обо мне, – сказала она. – Думайте только о своем мужчине. Если у вас нет мужчины, думайте о том, кто вам нравится. Например, о каком-нибудь известном актере. Представьте, что он сейчас смотрит на вас. Танцуйте для него.
Может быть, она действительно чувствует себя виноватой? Женевьева задумалась. До встречи с Бриджит она всегда считала, что лесбийские отношения – это глупо и примитивно, что секс с мужчиной гораздо приятнее. Теперь же она знала, что женщины могут подарить друг другу огромное сексуальное наслаждение. И именно поэтому ей так трудно было заставить себя раздеться перед этой грациозной и изысканной женщиной (да и перед любой другой женщиной она не смогла бы этого сделать). Теперь это была уже не невинная актерская игра. Когда другая женщина смотрит на тебя, никогда нельзя сказать наверняка, испытывает она тайное вожделение или нет. К тому же Женевьева понимала: может случиться так, что ей самой захочется заняться сексом с женщиной.
Неожиданно все ее комплексы исчезли. Кто сказал, что женщины не могут наслаждаться собственным телом? Бриджит заставила ее почувствовать себя желанной. И ничего ужасного в этом не было. Синклер заставил ее почувствовать то же самое. Так же как и Теа, Женевьева понимала, что всегда будет предпочитать мужчин в качестве сексуальных партнеров, и решила, что не хочет всю оставшуюся жизнь испытывать чувство вины из-за того, что ей понравилось заниматься сексом с женщиной. А может быть, Теа получает удовольствие, глядя на нее? Да, собственно говоря, какое это имеет значение? Ей следует воспринимать это как комплимент. Ей следует гордиться собой, а не стесняться.
Женевьева успокоилась, расслабилась и начала танцевать. Она представляла, что на нее смотрит Синклер, но не забывала и о присутствии Теа. Иногда Женевьева спускала чулки и расстегивала бюстгальтер для Синклера, а иногда для Теа. Для кого именно она раздевается, не имело никакого значения. Когда музыка достигла апофеоза, Женевьева осталась в одних туфлях на высоких каблуках и черном кружевном поясе.
Потом повисло долгое молчание. После этого Теа перемотала кассету.
– Что ж, вы оказались более талантливой, чем я ожидала, – наконец сказала она.
– Я думала о своем парне, – призналась Женевьева.
«Интересно, Теа поверит этой полуправде?» – подумала она.
– Я искренне ему завидую, – произнесла Теа, с восхищением рассматривая обнаженное тело Женевьевы. – Неужели и на театральной сцене вы будете раздеваться догола?
Отзываясь на визуальные ласки Теа, Женевьева на какое-то время забыла о своем обмане.
– На сцене? – переспросила она, возвращаясь в реальность. – Ах да. То есть нет. Я останусь в стрингах, или повернусь спиной к зрителям, ну или придумаю что-нибудь еще. Главное, чтобы я хорошо станцевала. То есть сексуально. Чтобы все решили, будто я профи.
– Однако настоящих профессионалов вам обмануть не удастся, – заметила Теа, лукаво улыбнувшись. – Совершенно очевидно, что вы не обучались искусству танца, но вам, вероятно, удастся ввести в заблуждение бо́льшую часть зрителей, а у мужчин вообще не возникнет к вам никаких претензий. Они будут наслаждаться, глядя на вас. Однако вы все делаете слишком быстро, вам нужно как можно дольше дразнить зрителей. Давайте я вам покажу, как это нужно делать.
Расстегнув пуговицы, Теа сняла платье, оставшись в трико и колготках. «Я тоже хотела бы быть такой же стройной и подтянутой, как Теа, когда мне стукнет столько же лет, сколько ей сейчас», – глядя на нее, подумала Женевьева. Включив музыку, Теа начала танцевать. Двигаясь, она показывала и рассказывала. Она не раздевалась. В этом просто не было необходимости. Теа передавала эмоции жестами и мимикой, ее тренированное тело (и это выражалось в каждом движении) говорило на языке соблазна.
