Плейбой (ЛП) - Грей Ханна

Эддисон

Я паркуюсь и хватаю сумку. Глянув на часы, облегченно вздыхаю: еще пять минут в запасе.

Не могу избавиться от тошноты. Я ощущаю ее с тех пор, как Кэм посмотрел на меня и сказал, что звонили из «Брюинз». Я не должна была удивляться. Он всю жизнь трудился ради этого момента. Но, наверное, где-то в глубине души думала, что у нас больше времени.

Похоже, я ошибалась.

Одна неделя. Вот сколько времени у него есть, чтобы принять решение. Решение, которое определит всю дальнейшую жизнь. Я не дура. И понимаю, что, скорее всего, моя реакция повлияла на его просьбу о неделе на раздумья. Но правда в том, что я не могу переехать с ним в Бостон, не сейчас, когда мы только начали, по-настоящему, встречаться. Айла только этой осенью переехала сюда, в Брукс. Не говоря уже о родителях — моей опоре. Но боюсь, что если скажу «нет», он попытается поддерживать отношения на расстоянии или, что еще хуже… откажется от «Брюинз». Я не представляю, как он может отказаться от будущего ради меня, но и рисковать не хочу.

Я люблю его. Очень сильно. Но последнее, что сделала бы, это поставила под угрозу его будущее. Кэм будет играть в НХЛ. А я останусь здесь, в Бруксе, со своей дочерью.

Пришло его время вылететь из гнезда.

Мне нужно отпустить Кэма. Даже если это очень больно. И даже если он будет ненавидеть меня за это… когда-нибудь поблагодарит

.

Кэм

Я смотрю на Айлу на заднем сиденье пикапа, уставившуюся в окно. Проклятый волк, которого я подарил, уютно устроился у нее подмышкой.

— Кэм, ты собираешься жениться на маме? — выпаливает она, не отрывая взгляда от окна. — Надеюсь, да.

Я запрокидываю голову. Это совсем не то, что я ожидал услышать.

— Может быть, когда-нибудь.

— Ты делаешь ее счастливой. Она теперь поет в душе, — она широко раскрывает глаза. — Мама ужасно поет, но старается.

Клянусь, я никогда не знаю, что вырвется из уст этой девчонки. Должно быть, самая умная трехлетняя девочка на свете. Ну, наверное. У меня не так много опыта общения с… ну, вообще с трехлетками. Но, черт возьми, она умна как черт.

— Хорошо провела время? — спрашиваю я, меняя тему. — Я то уж точно.

— Мгм, — медленно отвечает она. — Мама будет ревновать. Она очень любит ходить в парк с батутами. И очень любит мороженое. Как ты так высоко прыгал, Кэм?

Я смеюсь, заезжая на подъездную дорожку дома Эддисон.

— Честно говоря, понятия не имею.

— Ну, было очень круто, — говорит она, кивая.

Год назад я бы даже не знал, что такое парк с батутами. И уж точно не повел бы туда чужого ребенка. Но она не чужая. Она классная. И я с нетерпением жду новых приключений.

Я показываю на машину Эддисон.

— Смотри, мама дома.

— Э-э-э… ладно. Но можешь остаться подольше? Мы посмотрим «Холодное сердце»?

— Может быть. Зависит от того, что решит твоя мама. Если она скажет, что уже поздно, то обещаю, посмотрим его в эти выходные.

— С попкорном?

— Очевидно.

— И конфетами?

— Ну да.

— И мороженым?

Я качаю головой, открывая свою дверь.

— Ты просто сводишь меня с ума.

Обойдя пикап, я отстегиваю ремень и тащу Айлу к двери. Я стучу несколько раз, Эддисон открывает дверь, но, увидев ее лицо, я сразу понимаю, что что-то не так.

— Мамочка, Кэм может, пожалуйста, посмотреть «Холодное сердце» со мной? Он может быть Анной, а я буду Эльзой.

— Кажется, я больше похож на Эльзу, — я пожимаю плечами, сохраняя серьезное выражение лица.

— Как хочешь.

— Не сегодня, детка, — она перехватывает Айлу. — Бабушка уложит тебя спать, ладно?

— Что? Почему? — дуется Айла. — Я же еще не устала!

Я поднимаю брови, глядя на нее.

— Ну не знаю. Ты прыгала, наверное, часа два без остановки. Я устал просто от того, что гонялся за тобой, а у меня ноги намного длиннее.

— Ты сводил ее в парк с батутами? — шепчет Эддисон, глядя на меня так, будто я убил ее щенка.

— И купил мороженое! И даже посыпку, — ликует Айла. — Было. Очень. Круто!

— Я сейчас вернусь, — говорит Эддисон, даже не взглянув на меня. Она исчезает на несколько минут, прежде чем вернуться. — Выйдем? — она кивает в сторону подъездной дорожки.

Я знаю, что что-то не так; это трудно не заметить. Но понятия не имею, что именно. Четыре часа назад она была обнаженной в моей постели.

Что, черт возьми, могло произойти?

— Спасибо, что сводил ее, — бормочет она, сдерживая эмоции.

— Спасибо, что позволила, — я облокачиваюсь на пикап. — Что происходит, Эдди? Ты меня пугаешь.

Она плотнее закутывается в кардиган.

— Кэм… я больше не могу быть с тобой.

И в этот момент сердце останавливается.

Я смотрю на нее, не понимая ни слова.

Эддисон

— Что? — он выглядит так, будто я его ударила. В каком-то смысле, так оно и есть. — О чем, черт возьми, ты говоришь?

Я отворачиваюсь от него, потому что если этого не сделаю, у меня никогда не получится. Еще один взгляд в его сторону, и я сорвусь.

— Все очень запутанно для Айлы. И с твоим уходом только усугубится. Прости, Кэм, — я вдыхаю, умоляя глаза сдержать слезы еще хотя бы на пару минут. — Я, э-э-э… больше не хочу тебя видеть. Пожалуйста, уважай мое желание и уходи.

— Нет, к черту, — рычит он. — Не знаю, откуда это взялось, и, честно говоря, мне все равно. Я знаю, что ты не серьезно.

— Я серьезно, — голос еле слышно пищит. — Я правда. Прости, — моя голова опускает от стыда. — Я правда, правда извиняюсь. Ты пойдешь за своей мечтой — как и должен. Но я не могу ждать, когда ты вернешься.

— Тогда я не поеду, — быстро говорит он. — Я скажу Монтгомери «нет».

Судя по серьезному тону, он серьезно. И это именно то, чего я боялась. Его будущее так светло. Последнее, что я хотела бы сделать, это уничтожить его.

— Иди и будь великим в Бостоне, Кэм, — шепчу я, слезы текут по лицу. — Пожалуйста.

Когда он не отвечает, я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Кэм хватает меня за запястье, притягивая к себе. Его рука скользит по моей шее, и я вздрагиваю от прикосновения.

— Это полный бред, и ты это знаешь, Эдди.

— Отпусти меня, Кэм, — срываюсь я. — Умоляю.

— Ты не хочешь этого, Эддисон. И мы оба это знаем, — его ноздри раздуваются. — Не надо. Не уходи от меня. Ты пожалеешь, если сделаешь это. Обещаю, — его взгляд скользит по моим губам. — Ты любишь меня. Я знаю, черт возьми, что любишь.

Сердце разрывается, когда я произношу самую большую ложь в своей жизни, но это единственный способ заставить его отпустить меня.

— Нет. Не люблю.

Он вздрагивает.

— Чем же мы тогда занимались? А? Зачем, черт возьми, ты тратила мое время? А как насчет того, что было сегодня утром, когда я трахал тебя в своей постели? И всех тех моментов, когда говорила, что любишь меня? Все это было фальшью? Мне точно не казалось.

Я сглатываю, вытирая нос.

— Для меня это было лишь интрижкой, Кэм. Пр-прости, — я начинаю пятиться назад. — Если хоть немного заботишься обо мне, уйди и не оглядывайся.

— Иди к черту, Эддисон, — рычит он, глядя на меня как на незнакомку. — С самого первого дня меня изображали злодеем. Оказывается, ты — настоящий монстр, Эддисон. А не я.

Я обхватываю себя руками, плечи начинают трястись.

— Я знаю.

Кэм вздрагивает, будто я ударила его. Но боль быстро сменяется гневом. И не тихим, медленно тлеющим. Нет… гнев разрушит все на своем пути.

Подходя ближе, он давит на меня, не оставляя выбора, кроме как прижаться спиной к пикапу.

— В чем, черт возьми, был смысл, Эддисон? — рычит он, тыча мне в лицо. — Зачем ты вообще появилась в моей жизни? Зачем привела ее в мою жизнь, если собиралась все разрушить?

Его грудь вздымается. Мне хочется только одного — утешить его. Сказать, что люблю. Что нуждаюсь в нем. Но не могу, потому что в долгосрочной перспективе это ничего не изменит. Чем быстрее я прерву отношения, тем лучше.