Алиса Клевер - Убийственная красота. Медуза
С другой стороны, как сказал мне сам Трену, он устал заниматься пропавшими туристами. Что он может знать? Сколько времени он потратил на дело, в котором даже не фигурирует тело убитого? Пьяная драка без видимого повода. Даже моя мама не знала, во что я ввязалась и с кем именно я имею дело.
– Не сразу. Я зашла в туалет, чтобы посмотреть, как сильно он мне врезал.
– У вас остался синяк?
– Нет, – покачала головой я, и тут же заметила сомнение в глазах полицейского. – Не синяк, скорее, ссадина. Он разбил мне скулу.
– Можно, я взгляну на ваше лицо поближе? – попросил комиссар Трену. Его голос прозвучал неожиданно жестко. Он мне не верит, еще бы. Ему, наверное, страшно хочется, чтобы я рассказала ему, куда делся Сережа после этой драки. Он наверняка вдоволь наслушался маминой истории про исчезнувший труп, и теперь буквально не знает, что со всем этим делать. Все, что ему нужно – сбросить ненужный груз со своих плеч. Но он добросовестный, этот Трену, и допрашивает меня как положено. Главный вопрос – считает ли он, что Сережа мертв? Моя задача – убедить его в том, что это не так. Даже если я сама теперь считаю иначе.
Сережа может быть мертв. Я впервые по-настоящему приняла это как возможность, как реальность, как кошмар наяву. Я говорила себе – но ведь он точно так же может быть и жив. Мы ничего не знаем.
– Конечно, – кивнула я, поворачиваясь к свету.
Комиссар долго недовольно кряхтел над моей ссадиной. Отек уже давно спал, но след остался – не замажешь и не сотрешь. Да, Сережа меня ударил. Эта капля правды отравляет воду, и я спаиваю комиссару всю ложь до дна.
– Н-да, – хмыкнул он, явно удивившись наличию моей ссадины. – Выражаю вам свое сочувствие. Бить женщину – последнее дело. А вы кому-то об этом рассказывали? Месье Робену, к примеру?
– Почему вы спрашиваете? – осторожно уточнила я.
Трену ответил без раздумий:
– Видите ли, у этой драки должна быть какая-то причина.
– Почему бы вам не спросить об этом самого месье Робена? – предложила я, самым тщательным образом проследив за его реакцией.
Господин комиссар нахмурился и посмотрел на меня так, словно я сказала нечто досадное, неприятное, но давно уже ему известное. Не так, как смотрят на наглого лжеца. Нет, он не допрашивал Андре. Трену позвонил мне первой, не знаю уж, почему. Хотя, если вдуматься, я всего лишь туристка без роду и племени, и вызвать меня на разговор в полицию – плевое дело, никаких последствий. Другое дело – Андре Робен, сын именитой французской аристократки, известный пластический хирург, имеющий в родных братьях знаменитого адвоката. Тут простым звонком не отделаешься. Поэтому-то Трену и кривится, стоит мне только упомянуть о месье Робене. Он спит и видит, как убрать это дело в стол. Значит, я могу успеть поговорить с Андре раньше, чем эта ходячая каланча. И я не хочу даже думать о том, почему это делаю.
– Спросим, не волнуйтесь. Так где он может быть, как вы думаете? – поинтересовался Трену.
– Кто?
– Сережа! – пожал плечами комиссар, и я с трудом сдержалась, чтобы не выдохнуть с облегчением.
– Я звонила в Москву, причем много раз, но он там не появлялся.
– Думаете, если бы ваш парень пересек границу, я сейчас сидел бы тут с вами?
– И представить себе не могу, где он может быть. Тут, в Париже, у него никого нет.
– Кто-то есть, значит.
– О чем вы? – я прикусила губу. – Сережа приехал сюда спонтанно!
– Вы так думаете, Даша? – Трену говорил со мной как с ребенком. – На выходные?
– Уверена, – ответила я тоном оскорбленной невинности.
– И что? Вот вы, к примеру, говорите, что приехали в Париж, чтобы помогать маме. Приехали, заметьте, по туристической визе, которая исключает возможность работы. А ваша мама сейчас где? На киносъемках! Что в этом логичного, кроме грубого нарушения нашего визового законодательства? Вы же, как ни странно, не с нею, а здесь, в Париже – и что вы тут делаете, я не знаю. Но в Россию вы не улетели, вот сюрприз. И знаете, почему меня это не удивляет? Потому что ежегодно во Франции на нелегальном положении остается целая куча туристов, и все они, окажись в полиции, расскажут про то, что приехали на выходные – посмотреть на Мону Лизу, чтоб она уже перестала улыбаться всем и каждому. А потом – случайно – кто-то выходит замуж, а кому-то предлагают сниматься в кино. Кто-то просто так болтается в Париже, безо всяких причин. А кто-то находит работу где-нибудь в Нормандии и уезжает, купив электронный билет. И, знаете ли, не ставит полицию в известность. И что же нам теперь всех искать? А через полгода окажется, что ваш Сережа пропалывает виноградники и пляшет голыми ногами в бочке. Скоро как раз сезон.
– Вы думаете, Сережа остался во Франции? – вытаращилась я на следователя.
– Это вполне логичное объяснение того, что случилось. Не согласны?
– Я не думала об этом… с такой точки зрения.
– А вы подумайте. Скажите, ваша мама могла придумать всю эту историю с привидением? Господи, ну почему мне так не везет?! – воскликнул Трену. – Эй, Жак, ты не хочешь забрать у меня дело этого русского? Я тебе еще и приплачу, буду пончиками делиться весь месяц.
– Хочешь спихнуть на меня своего «глухаря»? – усмехнулся молчавший до сего времени прыщавый молодой парень за соседним компьютером.
– Честно говоря, если бы не эта история вашей мамы….
– Престранная история, – заметила я. – Я тоже ей так сказала.
– Именно! – тут же кивнул Трену. – Такая приличная больница, вышколенный персонал, и пациенты, и врачи – с мировым именем. Ну, не могло же выйти так, чтобы у них сидел труп в операционной, а народ – ни сном ни духом? – Трену словно уговаривал меня согласиться с ним. – И потом, дрался-то ваш Сережа утром, положение солнца это подтверждает. Самое раннее утро. Вообще неясно, кто выходит на работу в такую рань. Впрочем, врачи… Ладно, главное, что ваша мама видела его спящим и наверняка уже трезвым. И что самое интересное – вечером.
– Действительно! – ахнула я. – Вечером.
– Я ведь только рассматриваю факты. Видеозапись…
– Между прочим, я не понимаю! – внезапно осенило меня. – Мама сказала, что вы просмотрели камеры и нашли эту драку. Но это же запись не с уличной камеры, верно? Похоже, что видео сняли на телефон. Там есть звук, а на уличных камерах – только изображение, к тому же черно-белое. Да и зачем французской полиции просто так просматривать видеозаписи с камер? С бухты-барахты такое не делается.
– Оу, подождите. Не гоните лошадей! – замахал тонкими длинными руками Трену. – Столько вопросов сразу, я не знаю, как на них ответить.
– А откуда вообще взялась эта запись, если она не с камер? – вскочила я с места. – Наверняка тот, кто ее сделал, что-то знает! Я уверена, что Сережа не мертв. Это же какая-то глупость.
