Х. М. Уорд - Договоренность: Семья Ферро. Книга 3 (ЛП)
Остановившись напротив них, я сказала: - Это Шон.
Я печально улыбнулась и сжала его руку. Шон в ответ сжал мою. Мы оба смотрели на надгробные плиты какое-то время, ничего не говоря. Наконец, я сказала: - Моей маме ты бы понравился. Она бы сказала, что ты очень худой, и попыталась запихать неимоверные кучи еды в тебя. – Эта мысль заставила меня улыбнуться. Она была такой, всегда пыталась откормить моих друзей.
Тень улыбки прошлась по его губам: – А что насчет твоего отца?
Я улыбнулась: – О, он бы сразу невзлюбил тебя. Я в этом уверена.
Шон выглядел удивленным, его этодействительно развеселило. – С какой такой радости?
- У тебя на лбуневидимыми чернилами написано «сердцеед». Папа бы тебя еще за километр учуял. Он бы сказал тебе, что сломает каждую кость в твоем теле, если ты хоть чуточку обидишь меня. – Я улыбнулась, думая об этом. Папа всегда говорил так в шутку, когда я приводила какого-то парня домой, но все же, в его словах сквозила и чистая правда. Он хотел, чтобы я всегда была в безопасности, значит, чтобы мое сердце оставалось целым. Прямо сейчас мое сердце было настолько разбито, что от него не осталось ничего, кроме пыли.
Улыбка соскользнула с моих губ. Шон наблюдал за мной. Он знал, о чем я думаю. Было ощущение, словно он чувствовал ту же тяжесть воспоминаний, что и я. Я перевела свой взгляд на могильную плиту. – Тогда, той ночью они были ошеломлены. Так же, как и я.
- Я понимаю, что ты имеешь в виду. – Его голос был мрачным и глубоким. Он добавил: - Что не убивает, делает тебя сильнее, - Шон вернул мне мои же слова, но они уже имели новое значение, будто старое изречение было ложью, а мы единственные, кто знал правду.
Я медленно кивнула. – Дело в том, что я совсем не сильная. Я чувствую, что я наполовину пуста, едва держусь. Все эти дни я прохожу через каждодневные заботы, надеясь, что следующий день будет лучше. А затем, в какие-то дни мне становится так плохо от всего, что кажется, будто та ночь после аварии снова наступает и мой страх никогда не закончится. – Пока я говорила, я смотрела в пустоту. Я ничего не видела перед собой. Воспоминания о той ночи вспышками прошлись сквозь мои мысли. Я задрожала и отбросила их в сторону, не в силахповерить, что этот ужас не наступит снова.
- И сегодня был один из тех дней? – Шон спросил это обыденно, но, кажется, осознавал ту неловкость и боль, что он мне причинил. Я ощущала его взгляд на моем лице, но не поворачивалась. Я просто смотрела прямо перед собой. Он вздохнул и взглянул вдоль стоящего рядом дерева на могилу своей жены.
– Кое-что из твоих действий прошлой ночью пробудило во мне кое-какие воспоминания. Я не мог игнорировать их. Поэтому и ушел от тебя. Я никоим образом не хотел обходиться грубо с тобой. Хотелось бы вернуть все назад, если бы я только мог, Эвери.
Слова Шона должны были хоть как-то улучшить мое настроение, но тяжесть последствий была все еще велика. Его раскаяние, боль в его голосе отозвались во мне, и я не могла не понять их. Я знала это чувство. Все что угодно может вернуть к воспоминаниям – песня, запах, прикосновение. Я взглянула на него. – Я знаю, ты бы вернул.
Многое еще надо было сказать друг другу, но никто больше не произнес ни слова. Смерть очень сильно ударила по нашим жизням, теперь мы оба едва ли могли снова почувствовать себя цельными.
Глава 4
Шон настоял на том, чтобы мы выпили кофе. Пока мы шли назад к его машине, он накинул свое пальто мне на плечи.
- На самом деле я в порядке, не стоит. Мне и так нравится. – Я попыталась скинуть пальто с себя и вернуть его Шону, но он набросил его на меня снова, чуть сжав мои плечи.
- Нет, не лучше, Эвери. Есть и другие вещи – способы, чтобы вызвать в себе другие ощущения, – Шон глянул на меня краем глаза. Когда мы добрались до машины, он открыл дверь и придержал ее для меня.
- С чего ты взял, что я так делаю? – Я остановилась напротив него. Теплое дыхание Шона превратилось в белые облачка пара, когда он вздохнул и посмотрел вниз на меня.
- Ты серьезно спрашиваешь меня об этом? Теперь ты знаешь, почему я избегаю Нью-Йорк. Теперь ты знаешь, почему я такой больной на голову придурок, который не может нормально ни с кем встречаться, почему я сплю с девушками по вызову. Когда она умерла, это выпотрошило меня, оставило ноющую дыру в моей груди. Не проходит и дня, без ощущений, будто эта дыра затягивает меня, душит и мучает. В какие-то дни я полностью тону. А в какие-то не могу вынести и мысли о следующем дне, о том, чтобы снова столкнуться с этим. – Шон говорил с уверенностью в голосе, но его глаза отражали что-то еще. Его руки были крепко сжаты в кулаки. Он держал их возле своего сердца, защищая то, что еще осталось.
Внутри меня все дрожало от того, как он говорил. Я точно знала, что он имел в виду.
– Итак, поэтому ты заказал меня. Так ты со всем справляешься?
Он отвел взгляд в сторону и кивнул. Год назад я бы осудила его за такие вещи, но не сейчас. Я сама прошла через многое чтобы осуждать его. Шон таким способом защищал себя, заставлял себя чувствовать что-то кроме всеобъемлющей печали и скорби. Как и я, обходясь без пальто.
- И значит, твой свитерок и отсутствие пальто не признак финансовых проблем, я прав? – Шон прижался своим лбом к моему. Легкая улыбка прошлась по его губам.
Я взглянула на него из-под ресниц.
– Никто раньше этого не подмечал. Я даже не была точно уверена, что поступаю так именно поэтому. Я понимаю, что значит ощущать холод. Я понимаю, что это значит, и что мне следует предпринять. Но Боже мой, Шон… Я не понимаю этого! - Я указала рукой на кладбище. - Не знаю, что делать. Дни проходят и становятся месяцами, но ничего не меняется. Не становится лучше. Я чувствую, что разваливаюсь на куски. Скоро мне вообще не за что будет держаться в этой жизни.
Горло сжалось, пока я говорила, и я уставилась на свои ботинки. Было такое чувство, будто кто-то душит меня изнутри. Признание того, что я не могу справиться с болью в моей жизни, делало меня слабой. Все время я несла эту ношу на своих собственных плечах одна. Я никогда не рассказывала никому, и вот я здесь, раскрываю все свои личные переживания и секреты мужчине, который снял меня.
Шон прижал меня к своей груди и так крепко держал. Я едва могла чувствовать его прикосновения, потому что окоченела от холода. Он сжимал меня все сильнее и сильнее, пока почти весь воздух не вышел из моих легких. И тогда он ослабил хватку. – Есть другие вещи, ради которых стоит держаться, поверь мне. – Он поцеловал меня в лоб и отпустил.
Я понимала, что он дотронулся до моей холодной кожи своими теплыми влажными губами, но я не могла почувствовать поцелуй. В нем не было ни успокоения, ни радости. Это всего лишь прикосновение, как если бы я дотронулась пальцем до кончика иголки. Я бы сделала это, только чтобы почувствовать острую боль, когда игла прокалывает мою кожу. Вместо этого единственным сигналом «стоп» была капля крови, что стекала по моей ладони.
