Прежде чем нас разлучат (ЛП) - Рейнольдс Аврора Роуз

Обернувшись туда, где сидит жена Боуи, уже не нахожу ее за столом, но мельком вижу ее прямо перед тем, как она исчезает за стеклянными дверями в левой части зала.

Я знаю, что не должен следовать за ней.

Я знаю, что должен просто позволить ей побыть в одиночестве.

Но мои ноги все равно несут меня в ее сторону. Точно так же, как они сделали ранее этим вечером, прежде чем я даже понял, кто она такая.

Когда я толкаю дверь, через которую она прошла, то понимаю, что они ведут в крытое патио с шезлонгами и стульями, расставленными вокруг газовых каминов. Осмотревшись в тусклом свете, нахожу ее, прислонившуюся к стеклянным перилам, откуда открывается вид на город. Она словно актриса из старого фильма: фигуристое тело, обтянутое зеленым шелком, полные красные губы и дымчатый взгляд, устремленный в никуда, длинные волосы падают на спину золотистыми волнами. Достав из кармана пачку сигарет, я вытаскиваю одну и, прикурив, направляюсь к ней.

— Курить вредно, — бормочет она, поворачивая голову в мою сторону, и я выпускаю клуб дыма.

— Знаю. — Я прислоняюсь к перилам рядом с ней.

— Они даже не скрывают этого, — шепчет она, нарушая молчание после продолжительной паузы.

— Я тоже это заметил.

— Может, мне просто сказать ему, что я знаю, и покончить с этим.

— Что будет, если ты это сделаешь?

— Не знаю. — Она поджимает губы и трет их друг о друга. — Я думала, он запаникует и создаст мне трудности, но теперь, мне кажется… — она качает головой. — Мне кажется, он испытает облегчение, узнав, что тайна открылась.

— Ты уже втянула нас обоих в эту поездку, детка. Думаю, тебе нужно следовать своей изначальной интуиции и разобраться со своими проблемами, прежде чем противостоять ему.

— Миранда.

— Что?

— Меня зовут Миранда, а не «детка».

— Ясно. — Я улыбаюсь.

Господи, мне не следует сейчас улыбаться. Не с ней.

— Может, ты прав. — Она вздыхает. — Я просто… Боже… я просто хочу содрать с него эту дурацкую маску и сказать в лицо, каким мудаком я его считаю.

— У тебя еще будет шанс сделать это.

— Конечно. — Ее глаза встречаются с моим взглядом, и ее голос смягчается до шепота. — Прости.

— Ты извиняешься за то, что твой муж трахнул мою жену?

— Нет. — Она издает глухой смешок. — Прости, что ты не можешь противостоять ей или… ну, знаешь, сделать то, что собираешься.

— У меня тоже есть проблемы, с которыми стоит разобраться. Дополнительное время сыграет мне только на руку.

— У вас есть дети?

— Нет.

Облегчение и опустошение кружатся внутри меня. Эта мечта рухнула и сгорела после выкидыша, после того, как я узнал, что мой брак распался, но до того, как я действительно был готов сдаться.

— Слава Богу. — Она вздрагивает, и я бросаю недокуренную сигарету в стоящую в нескольких футах от меня пепельницу.

— Зайди внутрь. Здесь холодно.

— Наверное, ты прав. — Она отходит от перил и направляется к дверям. Но, не дойдя до них, останавливается и оглядывается на меня через плечо. — Удачи, Такер. Надеюсь, у тебя все получится.

— Да, и у тебя тоже, детка.

Я наблюдаю, как она исчезает внутри, и выжидаю пару минут, прежде чем последовать за ней. Ни Наоми, ни Боуи я не вижу, но замечаю Миранду, разговаривающую с женщиной возле бара, поэтому направляюсь к парковщику и жду, пока он подгонит мой внедорожник. Выбросив этот вечер из головы, я сосредотачиваюсь на работе — единственной стабильности в моей жизни.

Глава 5

Такер

Когда следующим утром солнце только начинает касаться неба, я стою на крыльце дома матери Кристен и смотрю, как бледнеет лицо Барбары Стейбл, когда она открывает нам дверь. Материнская ли это интуиция или шестое чувство, но она знает причину нашего визита еще до того, как мы с Майлзом произносим хотя бы слово.

— Миссис Стейбл, — здороваюсь я, кивая. — Вы не возражаете, если мы зайдем и поговорим с вами несколько минут?

Не говоря ни слова, она придерживает дверь, пропуская нас внутрь, и ее худощавое тело, выглядящее еще более хрупким с того момента, как я ее увидел, дрожит, пока она ведет нас на кухню-столовую.

— Хотите кофе? — Она оглядывается, будто только сейчас понимает, где находится.

— Нет, спасибо, мэм.

Майлз выдвигает для нее стул и ждет, пока она сядет. После этого сам садится напротив и берет ее за руки, и все силы, за которые она цеплялась, чтобы сдержать слезы, улетучиваются в одно мгновение.

— Пожалуйста, не говорите мне, что она мертва, — шепот мольбы едва слышен из-за резкой боли в голосе.

— Нам очень жаль, — тихо говорю я, ненавидя это гребаное слово.

Четырем буквам не охватить сочувствия, печали или гнева, которые я испытываю из-за ее потери. Да и как они могут? Но тогда, что же сказать страдающему человеку? Никаких слов не будет достаточно, чтобы успокоить боль, не в подобной ситуации. Не тогда, когда мать потеряла свою семнадцатилетнюю дочь из-за монстра, которого не должно было существовать.

— Как?

Она переводит взгляд между нами, и я слушаю, как Майлз объясняет кое-что из того, что нам стало известно сегодня утром. Каждая подробность открывает раны, которые никогда не заживут по-настоящему, только не для Барбары, и в такие моменты я ненавижу свою работу. В такие моменты я бы не хотел быть наделенным властью восстанавливать справедливость, чтобы не испытывать ту же гребаную боль, что и другой человек.

Бесполезная попытка с моей стороны.

Всегда есть еще одна жертва, всегда остается еще одна семья, которая чувствует себя беспомощной после трагической потери любимого человека.

Прошлой ночью, когда я добрался до округа Мэдисон, коронер уже был на месте. И еще до восхода солнца, мы с Майлзом присоединились к нему, пока он заканчивал вскрытие девушки, найденной в лесу. Он подтвердил то, что мы уже знали.

Девушкой была Кристен Стейбл. Чего мы не знали, так это того, как она умерла, но к тому времени, когда мы вышли из его офиса сегодня утром, у нас имелась и эта информация. Она подверглась жестокому насилию, которого не должны испытать ни одна женщина, а затем ее задушили, скорее всего, ремнем. Ее смерть не была безболезненной и быстрой. Она страдала, борясь за свою жизнь, но ее сила в последние минуты вселяет в меня надежду найти человека, который сделал это с ней.

Она умерла, забрав с собой частички нападавшего — под ногтями, между ног и на одежде. Убийца не был профессионалом. Он оставил улики, скорее всего, полагая, что если на тело когда и наткнутся, время и естественный цикл разложения скроют следы его преступления.

Он понятия не имел, что участок земли, на котором он бросил Кристен, принадлежал семье с тремя маленькими мальчиками, которые использовали каждый ее дюйм как игровую площадку. Когда вчера днем один из них нашел тело Кристен, он побежал домой и рассказал об этом старшему брату, тот поехал на квадроцикле, чтобы проверить, правду ли говорит ребенок. И после подтверждения того, что его брат не лгал, он позвонил в 911.

К счастью, у шерифа, который до переезда в Теннесси работал в Чикаго, хватило сообразительности проверить заявления о пропавших без вести не только в своем округе, но и в ближайших округах. Увидев фото Кристен и ее все еще открытое дело, он позвонил Майлзу.

— Понимаю, утром вы захотите уделить время оповещению друзей и семьи, но я был бы признателен, если бы вы вспомнили, с кем Кристен проводила время, возможно, кто-то проявлял к ней особый интерес, — говорит Майлз, вырывая меня из моих мыслей, и я сосредотачиваюсь на заплаканном лице Барбары.

— Думаете, это кто-то, кого она знала? — Она качает головой, затем обхватывает себя руками за талию. — Ее все любили. Никто из ее знакомых не причинил бы ей такой боли.

Черт, хотел бы я, чтобы это было правдой, но в девяти случаях из десяти это не так.

— Мы понимаем, — тихо вставил я, — тяжело думать, что тот, кому она доверяла, может ее предать. Но есть ли кто-нибудь… кто угодно, о ком вы еще не рассказывали нам? Учитель, родитель друга, кто-то, о ком она вам рассказывала, и кто заставлял ее чувствовать себя некомфортно?