Европейские каникулы (СИ) - Зайцева Мария
Доун наклонилась к лицу мужчины и невероятно сладко, нежно и чувственно поцеловала его прямо в искусанные от боли губы, пачкаясь чужой кровью.
Весь зал, словно ждал этого, зашелестел возбуждением. Мерл прямо на животном уровне ощутил всеобщую дрожь, словно она связала его с другими людьми, присутствующими при этой сцене. Какое-то коллективное помешательство.
Он непроизвольно сглотнул, словно это именно его сейчас коснулись губы Королевы.
— Ну, что я вам говорил? — голос его соседа был низким и хриплым от возбуждения, — она просто нечто. Дикая смесь.
Диксон не мог не согласиться. Да, дикая смесь. И он внезапно осознал, что за такой поцелуй он бы, пожалуй, подставился под хлыст.
Доун подняла голову и посмотрела прямо на него, безошибочно угадывая его в толпе других.
Диксон замер.
Доун смотрела серьёзно, глаза её в свете ламп на сцене казались чёрными завораживающими провалами.
Она чуть улыбнулась, практически незаметно, и качнула головой, приглашая. Его. Мерла Диксона. На сцену. К хлысту и наручникам.
И он чуть было не пошёл.
Качнулся уже вперёд, как под гипнозом, мышцы превкушающе заныли, но тут взгляд его упал на исполосованную спину все ещё висящего мужчины, и в голове отчетливо возникло воспоминание.
Спина десятилетнего Дерила, со вспухшими свежими следами отцовского ремня.
Накатила злость, дикая и неконтролируемая.
Мерл понял, что ещё одно, хоть маленькое движение с её стороны, и он разнесет здесь все, до чего сможет дотянуться.
Невзирая на последствия.
Потому что она очень сильно прогадала, приглашая его сюда.
Он презрительно сплюнул, развернулся и ушёл.
Молча и не оглядываясь.
Ненавидя и презирая себя за то мимолетное желание выйти на сцену, к ней.
На улице он выдохнул, достал визитку и швырнул её в урну. Нахуй.
Весёлый квартал нашёлся быстро, две пухленькие немочки были предупредительны и понятливы, и Мерл даже получил удовольствие.
Вот только во время секса почему-то старался не закрывать глаза, чтоб, не дай бог, не увидеть чёрные подчиняющие провалы глаз на холодном красивом лице.
Когда он добрался до номера, был уже обед.
Мерл, немного удивившись отсутствию Дерила и его отключенному телефону, наскоро перекусил и завалился на кровать.
Тело получило разряду, а вот голова…
В мозгу неустанно прокручивались события прошлой ночи. И злоба не отпускала.
Нет, этого так оставлять нельзя. Надо прояснить ситуацию. Какого хера она решила, что ему это понравится? Какого хера она вообще возомнила о себе? Королева, блядь! Ебал он таких королев!
Мерла несло, он это понимал, но останавливать себя совершенно не хотел.
В конце концов, он в отпуске.
Найти адрес её фирмы было несложно.
Доун спокойно и слегка удивлённо смотрела на посетителя, сидя за рабочим столом.
Как будто она ему бесплатную поездку в Диснейленд предложила. Сама деловитость и профессионализм, блядь.
Мерл не стал играть в эти игры.
— Ну? И че это было? — он оперся кулаками о столешницу, подаваясь вперёд. Он прекрасно осознавал, что это угрожающая поза, но специально не сдерживался, позволяя внутреннему зверю заглянуть в синие сейчас и такие спокойные радужки глаз Доун.
— Не понимаю. — Она спокойно отложила мышку, отодвинула стул и встала, увеличивая между ними расстояние. Проигрывая.
— Всё ты знаешь. Че ты хотела-то? Поиграть? Так со мной эти штуки не проходят. — Диксон отошёл от стола, вполне удовлетворенный тем, что заставил её нервничать, и, наращивая напряжение, двинулся к ней.
Доун не выглядела испуганной. Она спокойно и с достоинством встретила его взгляд, надменно и уверенно подняв подбородок.
— Я предположила, что вас… Может заинтересовать этот вид досуга. Вы не оправдали моих ожиданий. Уходите.
Она скрестила руки на груди, закрываясь.
Диксон усмехнулся. Подошёл ещё ближе. Оперся рукой о стену возле головы женщины.
— Мне, Королева Доун, — ух, как издевательски это прозвучало! Он старался, — вообще похуй, на чьи-то ожидания. Мне хотелось тебя трахнуть, вот я и пошёл.
— Тогда я точно в вас ошиблась. Вы свободны.
Голос её звучал настолько сухо и жёстко, что Диксон у невольно вспомнился один из его бывших командиров. Тот ещё скот.
Как ни странно, воспоминание вообще никак не повлияло на желание выебать эту сучку. Наоборот, даже.
— А если бы я вчера вышел на сцену? А? Дала бы мне потом?
— Я не играю в такие игры, мистер Диксон.
Прям лёд арктический. И где-то в глубине трещинка.
Диксон понял, что он на верном пути.
— А давай поиграем? Сейчас?
Доун смотрела на него прямо, серьёзно, в её серые глаза начала наползать вчерашняя тьма.
— А вы уверены, что выдержите, мистер Диксон?
— А ты проверь.
Диксон придвинулся ещё ближе, с удовольствием вдыхая запах её волос и заводясь ещё сильнее. И, слегка, еле заметно вздрагивая, словно от удара хлыстом, от внезапно прозвучавшего приказа:
— На колени!
5
Если бы еще два дня назад кто-то спросил Бет Грин, какое самое сильное переживание в ее жизни, она бы, не колеблясь ни мгновения, ответила: “Стажировка в агентстве Лернер”.
Она понимала, что получить стажировку в одном из лучших туристических агентств Мюнхена — это не просто скачок в новую жизнь, это — скачок в качественно лучшую жизнь!
Подавая заявку, Бет особо не надеялась, тем невероятнее были ощущения, когда ей позвонили и сообщили, что именно ее кандидатура одобрена.
Это было что-то нереальное!
Доун, лично проводившая собеседование, произвела на Бет чудесное, хоть и немного пугающее впечатление. Строгая, серьезная, неулыбчивая, она, вместе с тем, очень располагала к себе.
Бет была очарована, обрадована и воодушевлена.
И первую свою экскурсию ждала с нетерпением, серьезно готовилась, помимо предложенной Доун программы, подыскивая дополнительные интересные факты.
Звонок с предложением провести внеплановую экскурсию был неожиданным, но Бет только обрадовалась. Еще бы! Такая возможность потренироваться перед основной программой!
Бет запорхнула в автобус, заранее подготовив очаровательную улыбку, не поблекшую даже под внимательными изучающими взглядами двух крепких мужчин, сидящих вразвалочку на удобных автобусных сиденьях.
Два американца. Братья. Старший, со снисходительной и наглой усмешкой и неожиданно цепкими неулыбчивыми глазами.
И младший.
И, если бы Бет теперь спросили, какое самое сильное переживание было в ее жизни, она бы назвала момент, когда впервые увидела Дерила Диксона.
Он снял очки, посмотрел в упор на нее серым прищуром, и Бет почувствовала внезапное и сладкое головокружение.
Словно ноги внезапно стали легкими и непослушными, а голова пустой и дурной. Вообще без мыслей. Вообще.
Именно это последнее ощущение, а еще то, что мужчина опять одел очки и откинулся назад, вернуло Бет дар речи и подобие мыслей в голову.
Она собралась, поймала немного напряженный взгляд наставницы и начала работать.
В конце концов, она практически готовый уже специалист. Профессионал.
Она плавно и практически не думая, на автомате, вещала о достопримечательностях, голос ее был спокоен и приветлив, а в мозгу билась о стенки мысль о том, как бы получше рассмотреть молчаливого, прикрывшегося очками мужчину, который, похоже, тупо пытался отоспаться после перелета под ее повествование об истории Баварии, Мюнхена, германских землях и всем таком прочем.
Доун, пристально следившая за работой практикантки, кивала ей одними синими строгими глазами, отслеживая каждое слово и жест.
Минут через двадцать наставница, указав глазами в сторону равнодушного Дерила, вопросительно окинула взглядом Бет с немым требованием вовлечь и его тоже в процесс экскурсии.
Старший брат в дополнительном вовлечении не нуждался, сверкая глазами и остроумием весь их путь от одной достопримечательности до другой.
