Неонилла Самухина - История одного падения
Увидев, как его плоть дрогнула, наполняясь новой силой, Чхойдзом широко развела ноги и чуть приподняла бедра в приглашающем движении.
Он бросился на нее, рывком ворвался в уже знакомую глубину и, страдая от собственной слабости, не дающей ему совладать с охватившим его вожделением, впился зубами в ее призывно торчащий сосок.
Чхойдзом дернулась и, сладострастно вскрикнув, всем телом устремилась к нему навстречу. Он, уже не сдерживаясь, начал кусать ее грудь и шею, оставляя на них глубокие следы с проступающей кровавой росой. Обуреваемый новой страстью – страстью всех насильников мира, с наслаждением терзающих свои жертвы, – он погружался в темный омут упоения чужой болью. Но его жертва разделяла это наслаждение с ним, и на краю его опьяненного страстью сознания вдруг вспыхнула смятенная мысль, что от той демонической бездны, в которую неудержимо увлекала его Чхойдзом, его уже не уберегут никакие молитвы и посты. Он будет падать в нее, одолеваемый все новыми пороками…
Дордже ужаснулся этой мысли и, пытаясь остановить наваждение, с силой сжал горло той, в которой он видел воплощение своего искушения.
Чхойдзом забилась под его руками в попытке вырваться, лицо ее налилось темной кровью, но ее судорожные движения только сильнее распалили его. Он еще крепче сжал ее горло, продолжая вторгаться в глубины ее тела, и в тот момент, когда она, наконец, обмякла под ним, он содрогнулся в оглушающем экстазе, изливая жизненную влагу в уже мертвое тело.
Отодвинувшись от девушки, Дордже полежал несколько минут, усмиряя сбившееся дыхание, потом окинул неподвижное тело Чхойдзом долгим прощальным взглядом и поднялся.
Даже не взглянув на свое дхоти, мокрой оранжевой тряпкой валявшееся на берегу, он пошел к водопаду.
Цепляясь за скалистые выступы, он карабкался вверх, не обращая внимания, что солнце нещадно опаляет ему спину, что растущие на скалах кусты царапают его тело, а с ободранных коленей стекают струйки крови, расцветая камелиями на каменистой почве под ногами.
Солнце уже клонилось к закату, когда он оказался на вершине скалы, с которой срывался водопад.
Выпрямившись во весь рост, Дордже взглянул вниз. Там уже залегли тени, но он все же смог разглядеть белевшее на изумрудной траве совсем крошечное с такой высоты тело Чхойдзом.
– О, великий Будда, я утерял свой Путь! Я дважды согрешил за один день и не хочу более множить свои прегрешения. Пусть третий грех прервет цепь моих злодеяний! – произнес он, делая шаг вперед.
Когда он летел вниз вместе с шипящими потоками воды, то не ощущал ни страха, ни боли. И даже чувство вины покинуло его – он искупил ее, принося в жертву свое грешное тело. Душа не умирает, и он еще вернется на эту землю в другом обличии…
Он представлял себя бессмертной капелькой жизни, которая вечно будет срываться вниз – водой в водопаде, росой с травинки, семенем в лоно женщины…
* * *Проснувшись, как от толчка, Рита долго лежала с закрытыми глазами, ошеломленно вслушиваясь в шелест крон шин-нага, и только через какое-то время поняла, что это всего лишь приглушенный окном шум машин, несущихся по проспекту мимо ее дома. Открыв глаза, она повела затуманенным взглядом вокруг. Комната была окрашена в апельсиновые тона от солнца. Его лучи проникали сквозь ярко-оранжевые шторы, купленные когда-то Ритой за их непонятно почему понравившийся ей цвет…
И неожиданно она увидела перед собой лицо монаха. Устремив взгляд к небу, он падал на фоне низвергающихся струй водопада, но в его глазах отражались смирение и вечность.
Санкт-Петербург,
5 марта 2000 года
© 2007, Институт соитологии
