Неотразимый (ЛП) - Валентэ Лили

Проклиная час пик и Г-образные постройки, вытаскиваю телефон из кармана и набираю сообщение для Шэйн…

Опоздал на последний поезд, Принцесса, и в ближайшее время ничего не предвидится. Кажется, придется задержаться.

Прости.

И мне действительно жаль. Я сожалею сильнее, чем обычно, когда что-то выходит из-под контроля. Время, прилив и скорый поезд не имеют привычки ждать кого-то, но я ненавижу себя за то, что не сбежал с лестницы вовремя.

Чертовски ненавижу себя за это.

Горло сдавливает, грудь сжимается до боли, пока я шагаю взад-вперед по пустынной платформе с нарастающим чувством тревоги и безысходности.

Снова чертыхаюсь и набираю новое сообщение.

Закажешь мне что-нибудь? Тогда нам не придется ждать. Ты же знаешь, что я съем все, что побывало на огне больше пяти минут.

Затем добавляю с улыбкой.

И никаких устриц.

Продолжаю ходить, наблюдая за экраном в ожидании ответа или хотя бы появления символов, оповещающих о том, что Шэйн набирает сообщение.

Но там лишь тишина.

Тишина в телефоне, тишина на платформе, тишина в городе, хотя я не так глубоко под землей. До меня должны были доноситься звуки автомобилей и клаксонов, крик бездомного парня наверху, продающего бесплатные еженедельные газеты, которые собирал по всему городу.

Но там ничего, ни души.

Оглядываюсь по сторонам, но я один, абсолютно один, чего не случалось со мной долгие годы в городе. Никогда я не оставался в одиночестве в метро, по крайней мере надолго.

Я включаю телефон и проверяю баланс, а затем набираю номер Шэйн. Возможно она не услышала уведомление от текстового сообщения, но услышит звонок. Особенно с тех пор, как поставила панк-рок кавер «Волшебный дракон Пафф» на мой рингтон.

Мысль заставляет меня улыбнуться, когда идут гудки.

Гудки.

Пятнадцать или шестнадцать гудков, никакого переключения на голосовую почту или ответа от Шэйн.

Нажимаю на красный кружок, сбрасывая вызов, и пишу новое сообщение.

Возможно, ты не взяла телефон, но я не могу отделаться от мысли, что что-то не так. Напиши мне, хорошо?

Или позвони. Я бы хотел услышать твой голос.

Жду минуту и добавляю…

Шэйн, прошу, напиши мне, как только сможешь.

Полминуты и отправляю еще.

Мне нужно услышать тебя, Принцесса. Нужно знать, что ты в порядке. Я волнуюсь.

На самом деле мне по-настоящему страшно. Я не понимаю, почему с ней что-то может быть не так. Не помню, где мы встретились, но это где-то в Мидтауне, где копы на каждом углу…

Мысли путаются.

На каждом углу полиция…

Копы… Полиция…

Почему у меня такое безумное чувство, что я…

Просматриваю список вызовов. Последний номер, по которому я звонил, 9-1-1.

Экстренный вызов 9-1-1…

— Что у Вас произошло?

Во рту пересохло, по спине пробежал холодок, словно меня окатили ледяной водой.

— Вам нужна помощь?

— Мою любимую похитили, — слышу себя словно издалека, голос приглушенный. — У женщины, похитившей ее, пистолет. Я только знаю ее адрес в Дамбо. 4-2-5 западное…

Все возвращается на круги своя, встает на место…

Еду в Бруклин и замечаю, как Кери в одиночестве грузит сумки в машину. Звоню в 9-1-1, умоляя полицию приехать как можно скорее, а затем поднимаюсь наверх в студию. Слышу голос Шэйн и осознаю, как надежда распускается внутри меня, когда осознаю, что она все еще жива.

Но ведь эта дыра не от надежды, верно?

И теперь мне холодно. Так холодно, словно я принял ванну со льдом после жестокой игры. Пальцы немеют, и я роняю телефон на землю, но он не разбивается о плитку.

Просто исчезает, словно его и не было.

Я смотрю вниз, и телефон просто растворяется.

На секунду я паникую, ведь теперь у меня нет возможности связаться с Шэйн, но глубоко внутри знаю, что уже поздно.

Я больше не увижу Шэйн. Не займусь с ней любовью, не скажу ей, что она — лучшее, что со мной случалось, не смогу узнать, смогло бы у нас что-то получиться. Могли бы мы испытывать такие ощущения каждый раз, когда касались друг друга.

Теперь все это лишь мечты, потому что я стою на платформе и жду свой поезд.

И как только я сяду в поезд, никогда больше не вернусь.

— Нет, — говорю я, заставляя слова обретать форму. — Нет, я не могу!

Но не слышу в ответ ничего, кроме собственного голоса, эхом отражающегося от стен кафельного туннеля.

Запускаю руки в волосы и тяну, борясь за следующий вдох. Мне не страшно, я просто не готов. Не сейчас, когда так много незаконченных дел и понятия не имею, в порядке ли Шэйн.

Остановил ли я пулю? Задержал ее, или она прошла навылет и попала в нее тоже?

Мысль вынуждает меня прижать кулаки к закрытым глазам, но не останавливает поток видения, вспыхнувший во тьме. Я вижу все снова и снова: красное пятно, расползающееся по голубой рубашке Шэйн, ее широко распахнутые глаза и то, как она падает на стул, к которому была привязана.

Я вижу это снова и снова, вижу, как умирает Шэйн, и понимаю, что облажался, когда скрежещущий машинный голос объявляет по громкоговорителю.

— Прибывает поезд.

Я поднимаю взгляд на монитор, отчаянно стараясь дышать. Но вместо времени прибытия поезда, обозначенного ярко-красными цифрами, экран заполняется черно-белым изображением. На нем мужчина — я — лежащий на полу, в крови, а Шэйн держит меня за руку и плачет так, словно ее сердце разбито. Как будто все разрушено, потому что я ушел, а она осталась одна.

Она там одна, а я здесь. Поезд прибывает. И все неправильно. Чертовски неправильно.

Пол дрожит у меня под ногами, воздух дрожит, сигнализируя о приближении поезда.

Ближе…

Но еще не время, и это не закончится, пока я не войду в раздвижные двери. Цепляясь за эту мысль и всеобъемлющую потребность в Шэйн, я поворачиваюсь и бегу к лестнице.

На лестничной клетке темнее, чем мне запомнилось, и я бегу вверх, несмотря на ощущение покалывания в моих бедрах. Чувствую взгляды, наблюдающие за мной. Глаза наблюдают за мной с перил, с пола, из темных закутков, освещаемых лампами, активируемыми движением. Никого не волнует мужчина, который сопротивляется гравитации и холоду, странному ощущению удушья, давящему на плечи, когда он пытается вернуться назад туда, откуда пришел. Вернуться по тому пути, откуда обычно нет выхода, мимо незаинтересованных взглядов существ, застрявших между этим местом и тем, что еще существует.

В густом, спертом воздухе лестничной клетки, который не сдерживает пробирающий до костей холод, знаю, что никого здесь не волнует, поднимусь я, сяду на поезд, спрячусь в темном углу или решу остаться на некоторое время.

В огромном масштабе этого времени я ничто. Песчинка… Но все не так печально.

В некотором смысле это означает, что всегда есть второй шанс. Третий. Десятый и одиннадцатый. Даже сотый. Я — энергия, сырая и вечная, на пути к перерождению.

И это нормально.

Это нормально — сесть и отдохнуть, занять место в поезде и позволить другим поработать.

По мере того, как я поднимаюсь, границы моего подсознания размываются, ускользая и становясь нечеткими. Но я крепко держусь за Шэйн, нуждаясь в том, чтобы увидеть ее, коснуться, сказать ей всё то, что не сказал, когда был шанс, потому что был дураком.

Всегда может быть другой шанс, но я не хочу ждать, когда мы переродимся и снова встретимся. Сейчас я нуждаюсь в ней, а она во мне. Нам мало проведенного вместе времени, очень мало.