Колин Уилсон - Космические вампиры
— Об этом как раз рассуждает Фаллада в своей книге о каннибализме.
— Ганс у нас умный парень, — рассмеялась леди Хезлтайн.
Он прошел к окну и стал там, задумчиво созерцая залитые неоновым светом деревья Итон Сквер.
Гейерстам сказал другое. По его мнению, люди находятся на поворотном пункте в своей эволюции. Я вот думаю…
Женщина остановилась возле него, и он ощутил желание ее коснуться. Он резко отстранился.
— В чем дело?
— Я… Что-то во мне жаждет вашей энергии.
Она, потянувшись, взяла его за руку.
— Так возьмите, если нужно.
Карлсен поколебался, но она сказала:
— Я хочу ее вам дать.
Подняв руку Карлсена, она поместила ее себе на голое тело, над самой грудью. Он изо всех сил сдерживал внезапно проснувшееся плотоядное желание, когда рука, скользнув под кимоно, нащупала тугую грудь. И тут — о, блаженство! — энергия потекла в него; он пил ее с рвением жаждущего. Внезапно Карлсен почувствовал, как леди Хезлтайн содрогнулась и припала к нему. Взглянув на Пегги, он увидел, что кровь отлила у нее от лица, хотя, в целом, женщина была абсолютно спокойна. Усталость у Олофа прошла; из ее тела приливала сила. Мелькнул соблазн нагнуться и сосать энергию у нее через губы, но какая-то странная условность сдержала его. Когда он убрал руку, леди Хезлтайн, словно лунатик, прошла через комнату и, опустившись на диван, закрыла глаза.
— С вами все в порядке? — встревоженно спросил Карлсен.
— Да, — громко прошептала она. — Устала, но… просто прекрасно. — Она подняла на Карлсена глаза; его поразило, что во взгляде у нее читалось то же, что и у Джелки, когда та лежала, обессилев после родов (у них тогда появилась Джанетта).
— Ступайте наверх, займите Ганса и Перси, ладно? — она опасалась, что те спустятся и застанут ее в таком состоянии.
— Безусловно.
— Наверх и сразу направо.
Он медленно поднялся по лестнице. Из-за двери слышен был голос Фаллады. Карлсен, постучав, вошел.
— Ваша жена послала меня посмотреть, где вы там.
— О, Господи, — спохватился Фаллада, — нам, наверное, пора вниз.
— Ничего, ничего, — поспешно упредил Карлсен, — я думаю, она понимает.
Хезлтайн поднялся из-за стола обменяться рукопожатием.
— Хорошо выглядите, Карлсен. Наслышан о ваших невероятных похождениях в Швеции. Прошу, присаживайтесь. Виски?
— Спасибо, не надо. Я уже выпил рюмку бренди.
— Тогда еще одну.
Наливая, Хезлтайн спросил:
— Насколько серьезно вы воспринимаете все это, насчет премьер-министра?
— Не знаю, что и ответить, — признался Карлсен. — По сути, мне известно об этом не больше, чем вам. Я просто услышал в записи свой голос.
— Вы не помните, что наговорили?
— Я вообще ничего не помнил, пока был под гипнозом.
— Откровенно говоря… — Хезлтайн некоторое время подыскивал слова. — Понимаете, я пробыл на Даунинг-стрит всю вторую половину дня. Мне просто бы в голову не пришло, что…
Его прервал телемонитор. Он нажал кнопку приема.
— Алло?
— Сэр Перси? На связи главный констебль Дакетт. Через пару секунд послышался другой голос:
— Алло, Перси, опять я, — произнес собеседник с протяжным йоркширским акцентом.
— Есть новости?
— Э-э… да, да. Я навел справки по Артуру Прайсу. У него в Пенистоне завод электронных устройств, буквально через пустырь от Холмфирта.
— А больница?
— Вот здесь сложнее. В районе Хаддерсфилда их всего пять, одна из них психиатрическая. Единственная, что возле Холмфирта — это «Терлстон».
— «Терлстон»? Это который дурдом?
— Ага, для маньяков. Прямо на пустыре, миля от города. Хезлтайн секунду помолчал, затем сказал:
— О'кей, Тед, отлично. Здорово помог. Завтра, может, увидимся.
— Сам, что ли, нагрянешь? — констебль, очевидно, был удивлен.
— Можешь потребоваться. Тогда и увидимся.
— Вот это оно и есть, — коротко заключил Карлсен, когда освободилась линия.
Хезлтайн посмотрел на него с удивлением.
— «Терлстон»? Откуда вы знаете?
— Пока не знаю. Но если это лечебница для маньяков, то там они скорее всего…
— Он прав, — взволнованно подтвердил Фаллада. — До знакомства с Гейерстамом я над этим не задумывался, но эти нелюди, вероятно, могут овладевать людьми, не убивая их физически. Когда я увидел, как изменился почерк у Магнуса после его Черного Паломничества, я вдруг понял, что в нем было двое людей, в одном и том же теле.
— Какой еще, к черту, Магнус? — не вытерпел Хезлтайн.
— Потом объясню. Пока я просто хочу сказать, что лечебница для маньяков — просто идеальное прибежище для вампира.
— Коли так… — Хезлтайн поглядел на часы. — Боюсь, мы не можем откладывать на завтра. — Он взглянул на Карлсена, затем на Фалладу. — Как вы насчет этого?
Фаллада пожал плечами.
— Я готов куда угодно, в любое время. За Олофа сказать не могу. Его дома ждут жена с детьми.
— Ничего, — сказал Карлсен. — Они знают, что буду как только, так сразу.
— Хорошо. В таком случае… — он набрал номер. — Алло… Сержанта Паркера, пожалуйста… Ага, Паркер! Мне на ночь нужен будет «шершень». Надо выехать в Йоркшир. Вы свободны, чтоб нас забрать?
— Буду через десять минут, когда вернется Калвершоу.
— Добро. Превосходно! Сядьте на Бергрэйв Сквер и позвоните, когда прибудете. — Он положил трубку и повернулся к Карлсену. — Набирайте, капитан, если надо позвонить жене. А там посмотрим — может, дозвонюсь до главного надзирателя «Терлстона», предупрежу, чтобы нас ждал.
Через двадцать минут они уже смотрели, как тает внизу неоновое сияние города. Впереди, насколько охватывал глаз, нескончаемой полосой тянулись огни Большого Северного шоссе. «Шершень» мчался гораздо ниже обычных воздушных маршрутов со скоростью пятьсот километров в час. По шоссе нескончаемым потоком двигались машины.
— Официально, — проронил Хезлтайн, — уезжая из Лондона, я нарушаю указания.
— Почему?
— Я должен быть строго подчинен министру внутренних дел и о каждом происшествии докладывать прямо ему. Премьер меня за этим и вызывал — координировать розыск пришельцев.
— Каким образом, не объяснил? — поинтересовался Карлсен.
— Нет. Но и, в общем-то, обмолвился — намеком, не напрямик — что вы с Фалладой, по его мнению, немного «того». И все равно: сидели с ним до упора, размышляли, как будем систематизировать сообщения.
— А если сообщений не поступит, — с едким сарказмом сказал Фаллада, — он это использует как доказательство, что никакой опасности нет.
Несколько минут все молчали, погруженные в собственные мысли.
