Коллектив авторов - Сборник коротких эротических рассказов
Пансион любви
Мистер Хобс еще раз сверился с записью в блокноте и направился к особняку. Обширный двор, который был скрыт от посторонних взоров высоким кирпичным забором, — на воротах этой цитадели была прибита огромная вывеска: «Частный пансионат для детей-сирот», ул. Пароэль, 14.
— Это, кажется, здесь, — пробурчал мистер Хобс и нажал кнопку звонка. Пожилая женщина-привратница провела Хобса в дом и представила мадам Сюльбе — хозяйке дома.
Кабинет мадам Сюльбе был больше похож на будуар светской дамы, чем на рабочую комнату. На стенах много картин, одна стена зеркальная, широкая кровать покрыта розовым муаровым одеялом, туалетный столик с духами и вазами, два кресла, пуф и бюро. На подоконнике стоял магнитофон, но он как-то выпадал из общего вида и был незаметен. Сама мадам Сюльбе меньше всего походила на содержательницу бедного пансиона. Эта роскошная молодая француженка поразила Хобса своей непринужденностью и жизнерадостностью.
— Да, да, — с радостью воскликнула она, как только Хобс представился. — Нам как раз такой доктор и нужен. Мне кажется, что девочкам вы понравитесь. Мне, во всяком случае, подходите, — улыбнулась она.
— Очень рад, благодарю за откровенность, вы тоже мне нравитесь и как женщина и как хозяйка. Счастлив вам служить.
— Итак, — мадам Сюльбе стрельнула интригующим взглядом, — обмен любезностями закончен. Прошу садиться. Поговорим о деле.
Она опустилась в глубокое кресло напротив Хобса и ему сразу бросились в глаза ее стройные длинные ноги, открытые далеко выше колен. Хобс старался не смотреть на них.
— Вам что-нибудь известно о нашем пансионате?
— Нет, ничего, кроме того, что написано в объявлении.
— Прекрасно.
Хобс заметил, что мадам не носит резинок. Чулки были сшиты с трусами.
— Наш пансионат, — сказала мадам после минутного молчания, предназначен для девочек от 14 до 18 лет из бедных семей, оставшихся без родственников. Сейчас у меня 9 девочек, но вообще будет 20. Когда девочки достигнут совершеннолетия, мы будем их устраивать в меру их способностей и внешних данных. Все остальное вы узнаете в процессе работы.
— Как в смысле жилья, оплаты и распорядка дня?
Мадам Сюльбе подошла к окну и включила магнитофон, сказав в микрофон: «Мистер Хобс Джон принят на работу в пансионат. Ему отводится комната N10 в правом флигеле. Питание за счет пансионата без сигарет и вина. Жалованье — тысяча франков в месяц. Мистер Хобс обязуется следить за состоянием здоровья пансионарок, в любое время суток оказывать помощь, производить раз в неделю медосмотр. Уезжая из пансионата, мистер Хобс должен ставить в известность хозяйку, куда и на какой срок…»
Рассказ хозяйки.
В 1960 г. Я вышла замуж за одного биржевого маклера и он был на 42 года старше меня. Как мужчина он уже кончился. Когда мы венчались, он уже знал, что безнадежно болен. Я, правда, не знала, но догадывалась, что здоровье у него не в порядке. Так вот, давайте выпьем…
— Вы долго с ним жили?
— Если то, что было между нами, можно назвать супружеской жизнью, то я пробыла замужем ровно 120 дней. — Она вдруг грустно улыбнулась и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза. — Доктор, налейте мне рома, я хочу сегодня напиться!
— Положить лимон?
— Нет, пусть будет чистый ром… Да, так вот, — продолжала она после того, как он выпил. — 120 дней, но боже мой, какая это была пытка. Вы врач и вам можно рассказать все. От врача обычно не скрывают ничего!
— Я выросла в богатой семье. Мой отец был крупным коммерсантом. Я воспитывалась в лучших пансионатах Швеции. Когда мне было 16 лет, я была помолвлена с сыном марсельского банкира. Мне была уготована легкая и беззаботная жизнь. Но все рухнуло в 1957 году. Отец ввязался в какую-то темную аферу с кубинским сахаром. Он вложил в это дело все свои капиталы, заложил все имущество и прогорел. Мы остались нищими. Отец застрелился… Налейте еще рома!.. Мать умерла от гриппа в том же году. Я осталась одна. На мою беду, а может быть и на радость, у меня больше нет родственников. А почему вы больше не пьете?
— Я потом выпью.
— Нет, пейте сейчас. То, что я буду рассказывать, нельзя слушать в трезвом виде.
— Удобно ли напиваться в первый день работы?
— Я думала, вы умеете, — зло сверкнула она глазами, — Жаль, что ошиблась. Спасибо за компанию, доктор. Я вас не задерживаю. Можете идти отдыхать. Она подошла к бюро, просматривая какие-то бумаги, дав Хобсу понять, что ужин закончен. «Беспардонная дура!» — подумал Хобс, чувствуя, что краснеет от стыда. Хобс встал и, молча поклонившись спине хозяйки, направился к двери.
— Вы забыли попрощаться со мной, милый доктор!
— Я поклонился вашей очаровательной спине.
Мадам Сюльбе сначала улыбнулась шутке, а потом рассмеялась.
— Вы хорошо ответили. Люблю остроумных людей. — Она вернулась к столу и села в кресло. «О, эти ноги» — Мелькнуло в голове у Хобса. — Простите меня, доктор я погорячилась. Нет, очевидно, вино виновато. Садитесь и допейте хотя бы этот бокал, если не хотите много пить.
Хобс сел на место.
— У вас такие красивые ноги, я никак не могу на них насмотреться, смущенно пробормотал он.
— Они вам нравятся? Вы на них еще насмотритесь!..
«Как, и она будет на осмотрах?» — Подумал Хобс, его сердце судорожно забилось. Хобс не был ханжой, но видеть эту роскошную женщину на гинекологическом кресле ему не хотелось.
— Кстати, — продолжала она, — с этих ног все и началось в 17 лет. Я была нескладной, угловатой девчонкой и к тому же с противным характером, так что мной не интересовались. И вот, когда я была на краю смерти от голода, меня подобрал на улице один пожилой господин, привел к себе домой, дал вымыться в ванной, накормил и уложил спать. Утром после завтрака он сказал: «Я не спрашиваю тебя, как ты попала на улицу, и не интересуюсь твоим прошлым. Ты не интересуешь меня как женщина, и что ты за человек — я не знаю. Но у тебя красивые ноги и это спасает тебя. Я холост и мне нужна хорошая горничная. Ты будешь работать только в те дни, когда у меня будут гости. Об этом дне я буду предупреждать тебя заранее. Все остальное время ты можешь заниматься своими делами. Денег я платить тебе не буду. Я куплю одежду и закажу специальную форму и буду тебя кормить. Поскольку деваться тебе некуда, ты останешься у меня. Вот и все. Экономка покажет тебе твою комнату.» На этом разговор окончился. Я осталась жить у него. А через два дня мне принесли униформу, она у меня до сих пор хранится, но стала узкой в бедрах и груди. Я ее надела и ужаснулась. Юбка была настолько коротка, что едва закрывала трусы. Мсье Жюль — так звали моего хозяина — осмотрел меня и нашел форму великолепной, особенно мои ноги. Я стала обслуживать вечеринки, которые устраивал мсье Жюль каждую субботу. Мне давали поднос с мороженным или бокалами с шампанским и я предлагала гостям освежиться и выпить. Мне не позволяли одевать чулки. Глядя на меня, мужчины улыбались и о чем-то перешептывались, а женщины презрительно отворачивались.
