Мой вид любви (ЛП) - Эш Никки

— Ты не делаешь ничего плохого, — настаивает Марко, садясь рядом со мной. — Вам это всё в новинку. Микаэла никогда раньше не жила одна. Она не знает, как правильно стирать или запускать посудомоечную машину. Она делает это время от времени, но по большей части это делает её мама или наша уборщица. Да, у детей всегда были дела по дому, но они также были заняты школьными и внеклассными мероприятиями. Ей придется учиться.

— И это сводит женщин с ума, когда ты оставляешь сиденье унитаза поднятым, — добавляет Калеб со смехом. — Хейли чуть не убила меня, когда однажды упала в унитаз.

— Ни одна женщина не захочет собирать чужую грязную одежду с пола, — мама с отвращением морщит нос.

— И ты всегда должен позволять женщине заснуть первой, — наставляет меня мой папа. — Особенно если ты храпишь. Твоей маме нужна абсолютная тишина, чтобы заснуть. Поэтому я даже не могу посмотреть телевизор у нас в комнате.

— Я ни о чём таком не думал, — признаюсь я, чувствуя себя паршиво. — Возможно, я прожил с Лорой много лет, но редко бывал дома, а когда бывал, мы были как два корабля, проплывающих в ночи где-то рядом. Мы были больше похожи на соседей по комнате, чем на супругов. Мы даже не жили в одной комнате.

— Это просто требует времени и терпения, — успокаивает мама.

— Итак, что мне теперь делать? — спрашиваю я. — Как мне это исправить?

— Я покупаю Хейли спа-дни, — предлагает Калеб.

— Я отвожу твою маму куда-нибудь, — добавляет папа.

— Я покупаю Белле новый дом, — невозмутимо заявляет Марко.

Когда все начинают удивлённо пялится на него, он пожимает плечами.

— А как, по-твоему, мы приобрели тот пляжный домик, коттедж в Брекенридже и дом на Юпитере? Я склонен к косячеству.

— Я бы начала с цветов, — предлагает мама. — И с извинений.

***

Час спустя, я вхожу в дом с Эр Джеем в одной руке и ужином с цветами в другой. Я ещё не успеваю полностью зайти в дом, как до меня доносится запах подгоревшей еды. Гостиную и кухню заволокло дымом, поэтому я снова открываю дверь, чтобы проветрить помещение. Сажаю Эр Джеем почти у самой двери, чтобы до него не добрался дым, и отправляюсь на поиски Микаэлы.

Я добираюсь до столовой и только тогда нахожу её сидящей за столом. Обхватив голову руками, она тихо плачет.

— Детка.

Она поднимает на меня взгляд и хмурится, даже не потрудившись вытереть глаза, которые наполнились влагой. Её волосы собраны в неряшливый пучок, а лицо всё в пятнах.

— Там пожар? — спросил я.

— Нет, — отвечает она, ее голос лишён всяких эмоций. — Просто испортила ужин.

Очевидно, нам нужно поговорить, но сначала необходимо уложить Эр Джея, так как он уснул в своём автомобильном кресле. Я закрываю входную дверь и открываю пару окон. Затем осторожно вынимаю его из автокресла и укладываю в кроватку. Он начинает двигаться, его губы поджимаются, но в ту же секунду, когда я даю ему соску, он успокаивается и снова погружается в спокойный сон.

— Он спит, — произношу я, садясь рядом с ней за стол.

Она кивает и бормочет:

— Спасибо.

— Я принёс ужин, — я поднимаю пакет, который оставил на столе.

Она смотрит на пакет несколько долгих секунд, прежде чем переводит взгляд на меня.

— Я приготовила ужин.

— Мне показалось, или ты сказала, что он сгорел.

— Да, но ты этого не знал, — Микаэла фыркает. — Я спросила тебя, будешь ли ты дома к ужину, и ты ответил — да.

— Так и есть.

Чёрт возьми, эта женщина чертовски сбивает меня с толку, да так, что я даже не знаю, как поступить.

— Боже мой, у нас всё так плохо получается, — произносит она, и новые слёзы наполняют её глаза и капают вниз. Она качает головой и закрывает лицо руками.

Нуждаясь в прикосновениях к ней, я сажаю её к себе на колени, чтобы она оседлала меня, и убираю её руки от лица.

— Прекрати. Никто ни в чём не виноват.

— Мы живем вместе меньше двадцати четырёх часов, и у нас всё плохо.

Я не могу удержаться от смеха.

— У нас всё не так плохо, — я целую кончик её красного носа. — Здесь нет ни побед, ни провала. Нам просто нужно время, — я думаю о том, что сказали мне мои родители, Марко и Калеб ранее. — Это ново для нас, и нам предстоит научиться. Я был в Афганистане последний год, а до этого чаще находился в разъездах, чем бывал дома. А ты жила дома со своими родителями.

Она открывает рот, чтобы возразить, но я накрываю её губы рукой.

— У нас всё получится, Микаэла. Обещаю. Я буду класть свою одежду в корзину, и ты больше не сделаешь её розовой, — её глаза сужаются, а я смеюсь. — Ты можешь купить мне затычку для носа, чтобы не убить меня, и одеяло, чтобы я не отморозил себе задницу.

— Я не…

— Чего ты не делаешь? — спрашиваю я, обрывая её. — Включаешь кондиционер при арктических температурах? Ты чертовски уверена в своих действиях. А потом в случаи чего крадёшь все одеяла и делаешь из них личное иглу (прим. — куполообразная палатка), — я прижимаюсь губами к её губам, прежде чем она успевает возразить. — И это чертовски восхитительно.

Микаэла вздыхает, наконец успокаиваясь.

— Я позабочусь о том, что буду опускать сиденье, чтобы ты больше не купалась в туалете, и я приготовлю поесть, чтобы ты не спалила дом дотла, — продолжаю я. — И мы повесим на дверь доску, чтобы я не забывал сообщать тебе, куда иду.

Она обнимает меня и улыбается слабой улыбкой.

— Я люблю тебя, Райан Круз.

— И я люблю тебя. Ты права. Прошло всего двадцать четыре часа. Мы никогда не делали этого, но мы сделаем это, и это будет чертовски потрясающе.

Глава 34

Микаэла

— Мы никогда не делали этого, но мы сделаем это, и это будет чертовски потрясающе.

Его вера в нас — это афродизиак. Всё, что могло пойти не так, уже случилось, но у Райана по-прежнему есть вся уверенность мира, что у нас всё будет хорошо — потому что он верит в нас. Именно это мне так необходимо. Мы слишком многое прошли, чтобы сейчас сдаться. Пока я плакала из-за подгоревшего цыплёнка и розовой одежды, он купил мне цветы и ужин. Он думал о том, как разрешить ситуацию.

Его сильные руки обхватывают мои щёки, его рот нежно прижимается к моему. Его губы приоткрываются, и его язык врывается в мой рот, ища мой собственный. И когда находит его, я издаю тихий вздох, который, кажется, заводит его. Его руки скользят вниз по моей шее, плечам, рукам, оказываясь на моей заднице, и он углубляет поцелуй. Его рот буквально пожирает мой, а у меня перехватывает дыхание.

Райан поднимает меня со своих колен и сажает на край стола, раздвигая ноги и вставая между ними. Мы — это сплошные зубы, языки и губы, пока неистово снимаем друг с друга одежду. Рубашки и брюки разлетаются в стороны. Мой лифчик в миг куда-то исчезает. Райан снимает с меня нижнее бельё, отбрасывая его за спину, в то же время я стягиваю боксеры с его мускулистых икр. Его член подрагивает от возбуждения, и я сжимаю его в кулаке. Предэкулят сочится из кончика пениса, и я использую его как смазку, двигая рукой вверх-вниз. Его член на ощупь мягкий и гладкий, как бархат, и всё, о чём я могу думать, — это как побыстрее взять его в рот.

Словно слыша мои мысли, Райан прерывает наш поцелуй и говорит:

— Как бы сильно я ни хотел, чтобы ты отсосала у меня, но мне необходимо быть внутри тебя, — его губы находят мою стройную шею, и он оставляет следы поцелуев вдоль моей разгорячённой кожи. Его пальцы раздвигают мои складочки, и когда он обнаруживает, что я уже полностью готова, стонет напротив моей кожи. — Да, мне чертовски необходимо оказаться внутри тебя. Сейчас же.

Схватив меня за бёдра, он раздвигает мои ноги и одним плавным движением погружается в меня. И всё, из-за чего я была расстроена, в одно мгновение тает, когда я теряюсь в Райане. В его прикосновениях. В его любви. Ничто другое не имеет значения, кроме как быть с ним, позволять ему любить меня. Мои ноги обвиваются вокруг его торса, и его руки отпускают меня. Одна ладонь хлопает по столу, чтобы удержаться на ногах, а другая находит мои бёдра, направляясь прямо к клитору. Этот мужчина, должно быть, мог быть лучшим чёртовым мультизадачником в сексе, которого я когда-либо встречала. Я едва могу сосредоточиться на том, чтобы не закричать слишком громко, чтобы не разбудить нашего сына, пока ему удаётся привести всё мое тело в чувство. Райан целует моё горло, посасывает ключицу, прежде чем опускается ниже и берёт мою грудь в рот.