Софи Морган - Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков»
– Извини, постараюсь вести себя хорошо.
Я тоже засмеялась.
– Я очень в этом сомневаюсь.
– И правильно делаешь.
Мы немного полежали обнявшись. Тени в комнате становились длиннее. Приближалась ночь. Наше молчание не было неловким. Я не чувствовала необходимости говорить, но мой мозг активно работал, пытаясь разобраться в случившемся. Оценить очарование Джеймса в более широком контексте, понять его мотивы, возможность серьезных отношений (это начало отношений?), мои надежды на возврат к игре в доминирование и подчинение, на роман… Справедливо ли вообще что-то начинать с человеком, который может и не захотеть удовлетворить мои потребности? И не сумасшествие ли это – принимать какие-то решения, когда ты даже не знаешь, чего на самом деле хочет твой партнер? Нормально ли думать о мужчине, который только что трахнул тебя так, что даже кончики пальцев ног согнулись от напряжения, как о «партнере»? Когда мое смущение стало нарастать, я посмотрела на Джеймса – он спал. Я улыбнулась, и сердце мое немного сжалось. Во сне он казался таким юным и беззаботным. И это послужило поводом для своего рода умственной встряски. Все это может что-то значить. Но пока ничего не значит. Сон ребенка. Я попыталась отключить свой болтливый ум и насладиться блаженной истомой после оргазма. Вероятно, я тоже ненадолго заснула.
Справедливо ли что-то начинать с человеком, который может и не захотеть удовлетворить мои потребности?
Когда я очнулась, в комнате было совсем темно. Джеймс все еще был рядом, но по слабому огоньку в темноте я поняла, что он проверял свой смартфон.
– Эй, привет.
Он повернулся ко мне.
– И тебе привет. Как спалось, хорошо?
Я кивнула и потянулась:
– Мммм. Н-да, спасибо. А ты как?
У него получилось изобразить небольшое смущение.
– Так я первый заснул? Как это на меня похоже.
Я засмеялась:
– Все в порядке.
Я слегка поцеловала его.
– Я восприняла это как знак того, что я тебя вымотала.
Он оставил на моих губах целомудренный поцелуй и пробормотал:
– Шалунья.
Затем он осторожно положил телефон на тумбочку и начал гладить меня по спине. Он поцеловал меня сильнее, и мы начали снова. Я улыбнулась, целуя его. Я бы точно могла к нему привыкнуть.
Он предложил остаться на ночь, и мне этого очень хотелось, но я не желала показаться бесцеремонной.
– Конечно то, что я сказал принести презервативы, не было намеком на бесцеремонность? – раздраженно спросил он, когда я начала собирать вещи.
Он проводил меня до машины в два часа ночи. После долгого поцелуя на ночь он сказал, чтобы я сообщила, когда доеду до дома. Я возразила – мол, ему следует немного поспать перед работой. Но он потребовал, чтобы я прислала сообщение.
Я вздохнула:
– Ладно. Но если ты не выспишься, я не виновата.
Он нагнулся ко мне через спущенное окно:
– Я обязательно обвиню тебя и твои соблазнительные манеры, – и поцеловал меня.
Я сделала знак рукой, чтобы он отошел, вполне уверенная в том, что, если я сдам назад и наеду ему на ногу, вечер будет испорчен.
– Ты это начал.
Отъезжая, я заметила в зеркало заднего вида, как он улыбался. Но мне показалось, что он был задумчив и гораздо менее беспечен, чем во сне.
В следующий раз мы встретились на ланче. Я собирала новости за неделю, поэтому планировать что-то на вечер было абсолютно бесполезно. К тому времени, как я выберусь с работы, все нормальные люди – особенно те, которые начинают ее рано утром и к которым принадлежал Джеймс, – будут подумывать, как бы быстрее оказаться в кровати. Вообще-то меня подмывало предложить Джеймсу зайти ко мне, чтобы провести время в постели. Но, честно говоря, хоть нам обоим и понравилось то, что произошло у него, продолжения еще не было. Я же не собиралась слишком выдавать себя – правда, если б он предложил мне это, я бы тут же примчалась к нему, захватив с собой сумку с вещами на ночь, ну и все прочее.
Ланч прошел довольно весело. Джеймс выбрал милую забегаловку у реки – мы отважились занять места за столиком на свежем воздухе, хотя большинство посетителей оставались внутри. Мы болтали о работе. Я рассказала ему о недавнем скандале между Ианом и обиженным читателем. Выступление было настолько грандиозным, что все замерли. Иан несколько раз повторил: «Прекратите материться, иначе я повешу трубку», – и в конце концов сделал это. Все зааплодировали. Повернувшись к нам, он сообщил, что звонила некто миссис Викерс, приходская советница, которая жаловалась на абсолютно безобидную статью с обзором спектакля «Звонки инспектору» деревенского драмкружка.
Джеймс сообщил некоторые детали подготовки к празднованию золотой свадьбы его родителей. Он и его сестра заказали коттедж в Корнуолле на выходные и большой обед в морском ресторане. Разговор о семье его заметно оживил. Мне было приятно испытывать чувства к мужчине, которому могут доставить радость такие милые вещи, как первые попытки его племянника заговорить.
– Моя сестра великолепная мать, а Джозеф – чудесный малыш, – сказал он. – У него сейчас стадия бормотания. Мне приходится кивать, будто я понимаю то, что он пытается сказать. А Эмили спокойно объясняет, что он только что попросил меня передать ему ложечку для йогурта. Я стараюсь не улыбаться, но все это похоже на несуразицу типа: «Почему ты лаешь, Лэсси? Малыш Тимми застрял в колодце?»
Я рассмеялась:
– Уверена, он вам еще покажет.
Джеймс сделал глоток и кивнул в знак согласия:
– Точно. Я постараюсь организовать футбольную команду, чтобы бегать с ним, когда мы все там соберемся. Да и вообще, кому нужны слова? Слова в наше время обесценились.
Я знаю, я ужасна, но я сильно покраснела, когда неожиданно вспомнила о еще одной ситуации, в которой слова оказались абсолютно бесполезны. И потупилась, ожидая, когда пройдет румянец. Вдруг его рука оказалась на моей – подняв глаза, я увидела, что он мне улыбнулся.
Не знаю, успокоило или же разозлило меня то, что он так хорошо понял мое состояние.
Мы закончили ланч, и я оплатила счет до того, как это успел сделать Джеймс. Я почувствовала триумф, хотя и была удивлена тем, что для него это было непривычно. Он безуспешно сигналил официанту, чтобы тот вернулся. Но у последнего, очевидно, не было времени на такой вздор. Поэтому Джеймс опустил руку и поправил волосы.
– Спасибо за ланч. Это шикарный жест, но обычно за еду во время свидания плачу я.
Я показала ему язык.
– А кто сказал, что это свидание?
На долю секунды его лицо покраснело, сначала от смущения, а потом оттого, что он оказался сбит с толку. Но в конце концов Джеймс улыбнулся, вспомнив слова, которые сам мне сказал при нашей первой встрече:
