Софи Морган - НЕобычная любовь. Дневник «подчиненной»
Я смотрела на него снизу и пыталась понять, говорит ли он серьезно или парит мне мозги. До сегодняшнего дня я достаточно хорошо его знала, чтобы утверждать, что он не будет со мной церемониться и не отреагирует на умоляющие взгляды. Хотя я сознавала, что и он к этому времени меня достаточно узнал, чтобы понимать: я не собираюсь использовать стоп-слово.
Я медленно наклонилась и неуверенно лизнула его сперму, но она тут же сдвинулась от меня по деревянной поверхности. Проклятый ламинат! Я попыталась поймать ее языком, сознавая, насколько это смехотворная и удивительно трудная погоня. Прошла вечность, и к тому времени, когда я закончила, мои глаза были полны слез от унижения. А еще я чувствовала, что могла разочаровать Адама и подвести. Это было такое непостижимое ощущение, что мне захотелось выть, и оно застало меня врасплох. Но он все понял правильно.
Когда он увидел мое лицо, то подхватил меня с полу и отнес на диван. Мы сели вместе; он держал меня на коленях и обнимал, а я прижималась к нему, зная, что позже буду чувствовать себя дурочкой, но в тот момент для меня это было исключительно важно. Мне был необходим контакт, я нуждалась в защите. Я нуждалась в нем.
Его голос был нежным, успокаивающим. Он говорил мне, что я все хорошо выполнила, что он гордится мной. Он спрашивал, в порядке ли я после того, как он так далеко зашел.
После первой реакции на унижение я немного успокоилась. Он вытащил из кладовки покрывало и завернул меня, нежно целуя в губы перед тем, как исчезнуть, чтобы приготовить две чашки чаю.
Когда я пила чай, то уже не чувствовала себя настолько потерянной. До этого у меня был значительный D/S опыт — более унизительный и болезненный — так что этот оказал на меня гораздо меньшее воздействие. Мы спокойно обсудили, что для него было возбуждающим, что для меня оказалось слишком трудным и почему.
Обычно я красноречива, однако в этот раз чувствовала себя косноязычной. Меня и раньше использовали как вещь, мне и раньше причиняли боль, меня и раньше унижали другими подобными способами. Я не знаю, почему сейчас для меня это было слишком тяжело. Может быть, потому, что это происходило в домашней обстановке, может быть, потому, что я была заперта в кладовке.
Оглядываясь назад, я думаю, не в том ли причина, что я была заслуженно и соответственно наказана за проступок, а не понесла привычное «игровое» наказание, и это переполнило чашу.
Меня и раньше унижали другими подобными способами. Я не знаю, почему сейчас для меня это было слишком тяжело.
Как бы там ни было, я мало-помалу приходила в себя. Мы выпили чай, а у меня еще было и восстанавливающее силы шоколадное печенье Hobnob (думаю, сладкое помогает мне поднять настроение — и это оправдывает мое пристрастие к нему), а поскольку мы сидели на диване, моя голова заработала снова.
Мы уже полдня провели без грязного секса, время полного контроля истекало, а у меня все еще было игривое настроение, я хотела продемонстрировать Адаму свою признательность за доброту и понимание. Поэтому я остановилась на самом грязном из возможных способов. Я легла ему на колени и принялась нежно лизать и сосать, пока он смотрел регби, сама наслаждаясь наполовину поддразниванием, наполовину обожествлением его для полноты игры. Потом я, по собственной воле, спросила его, не позволит ли он мне отсосать в то время, как я буду ласкать саму себя. А затем я показала ему непристойнейшее шоу, которое заставляет меня краснеть, а его глаза наполняет мрачной похотью.
Это была такая штука, что в других обстоятельствах я бы воспринимала ее как унижение и могла бы быть невероятно рассержена если бы это он заставил меня делать такое. Но сейчас я выбирала сама. И я становилась влажной, делая это для него и наблюдая, как он напрягается все больше и больше.
Унижение такого рода невыносимо, но, делая это по собственной воле, я чувствовала себя прекрасно.
Знаю, я противоречивая женщина. Некоторые читатели, несомненно, могли бы сказать, что мое покорное поведение — жалкая пародия на сабмиссива; и, наверное, так оно и есть. Но для себя мы определили свои границы и, отбросив все сомнения, расценили, что 24-часовой контроль не для нас. Хотя, как отметил Адам, когда мы на ночь чистили зубы, вещь это неплохая.
— Знаешь, София, иногда то, что я делаю, выбивает меня из колеи больше, чем тебя мое микроруководство. Я просто не воспринимаю это естественно. Мне нужен равноценный партнер, который подчиняется, а не раб, который повинуется. Когда я наказывал тебя по-настоящему, у меня это не вызвало такого возбуждения, какое бывает от других игр. Я просто чувствовал себя куском дерьма.
Я хохотала до тех пор, пока не подавилась.
— Понятно, это может быть препятствием для вступления в Общество Доминантов, но я никогда в жизни не читал правил вступления, а если бы и читал, то в любом случае проигнорировал бы их. Как говорил Граучо Маркс, «я не хочу принадлежать ни к одному клубу, который примет меня в члены».
Я с облегчением вздохнула. Он поцеловал меня в ухо.
— Может, просто стоит продолжать жить так, как нам нравится? Имеется в виду, что ты можешь высмеивать меня, не заботясь о том, что я восприму это, как напыщенный идиот, и заставлю извиняться за неуважение. Мы можем жить по D/S правилам, а можем и по обычным. Или просто смотреть телик и есть тосты. Практически так я себе представляю идеальные отношения.
И он был прав. И это уберегло нас от секс-контракта, написанного кровью.
Глава 9
Заслуженное наказание
Я не отношу себя к сумасбродкам, правда, предполагаю, что сумасбродки говорят о себе то же самое. Хотя временами я могу быть, как бы это сказать… буйной. Даже наглой. С Адамом это, по большей части, проходит, потому что наши отношения основываются на D/S принципах без чванства. Он тверд, как мой доминант, но я не называю его Господин Фаркуар Магистр Вселенной со всякими там реверансами и не именую себя в третьем лице. По ходу действия накал то возрастает, то спадает в зависимости от того, что мы делаем и в какой обстановке находимся. Иногда стеб между нами становится бесстыдным и даже дурацким. Если потом Адам вспомнит, он может осуществить имитацию акта возмездия за мой «проступок», но, как он любит говорить, ему не нужны причины, чтобы «наказывать» меня: когда приходит время и если у него есть желание, он просто может причинить мне боль, потому что мы оба это любим. Это единственное оправдание, которое ему нужно.
И он не ошибается.
Нет смысла меня «наказывать» за то, что я — это я. В основном он спускает мне с рук мелкие насмешки, рассматривая их как знаки любви, которыми они и являются, и вообще очень терпеливо относится к моим дерзким высказываниям, которые, несмотря даже на собственную склонность к покорности, я не могу удержать при себе.
