Извращенная принцесса (ЛП) - Торн Айви

Но ее протест замирает на губах, когда Габби останавливается передо мной и поднимает руки в молчаливой просьбе взять ее на руки. Обычно я не знаю, что делать с детьми, но я тянусь вниз, чтобы взять девочку на руки. Тепло разливается по телу, когда она продолжает изучать меня своими широко раскрытыми зелеными глазами, кажется, совершенно спокойно относясь ко мне.

Ее крошечные ручки прижимаются к моим щекам, и мое сердце, то самое, которое я часто сомневался, есть ли оно у меня вообще, тает в груди. Наклонившись вперед, она прижимается своим лбом к моему, соединяя наши носы в самом нежном и интимном проявлении привязанности, которое я когда-либо испытывал. И хотя я понятия не имею, кто эта маленькая девочка, густые эмоции забивают мне горло. Я с трудом сглатываю и закрываю глаза, чтобы отгородиться от непривычного жгучего ощущения, когда их заливает влага. Она делает большой вдох, и я, не задумываясь, повторяю ее поведение, вдыхая ее сладкий запах.

Мое сердце учащенно забилось, когда я уловил нотки лимона и ванили под ее детским шампунем. И вдруг я точно понимаю, кому принадлежит Габби.

Почему Мел не сказала мне, что у нее есть дочь?

Желудок завязывается узлом, и я открываю глаза, когда малышка Габби откидывается в сторону и одаривает меня уничтожающей улыбкой. И с каждой секундой я все увереннее понимаю, что это девочка Мэл. Она — зеркальное отражение своей матери.

— Она никогда не бывает такой безрассудной, — вздыхает женщина из дверного проема, и мое внимание снова переключается на нее.

На секунду я почти совсем забыл о ней. А теперь она стоит, приложив ладонь к груди, словно только что стала свидетелем не иначе как чуда.

— Да, ну… — Я прочистил горло, пытаясь восстановить контроль над своими эмоциями, еще один явный признак того, что эта девочка принадлежит Мэл.

— Ты знаешь маму? — Спрашивает Габби, ее крошечные пальчики обхватывают молнию моей куртки.

— Ах, да, — лицо женщины краснеет, как будто вопрос Габби заставил ее вспомнить о причине моего стука. — Мэл уже ушла на работу. Сказала, что ей нужно сделать несколько дел перед началом смены. Мне жаль, что вы ее пропустили.

Я киваю, разочарование бурлит в моем нутре. Но я сохраняю пассивное выражение лица.

— Спасибо. Я постараюсь поймать ее в другой раз.

Осторожно, как будто обращаюсь с хрупкой посылкой, я передаю Габби женщине, и она улыбается с облегчением от того, что девочка снова в безопасности.

— Мы скажем ей, что вы заходили. Правда, Габби?

Малышка кивает, уткнувшись головой в изгиб шеи женщины, и теперь застенчиво смотря на меня.

— Спасибо, что уделили мне время, — говорю я, делая шаг вниз с крыльца.

— Конечно. — За последние несколько минут поведение женщины по отношению ко мне резко изменилось, и я могу приписать это только моему общению с Габби. Интересно, было ли это так же сокрушительно, как и то, что я испытал. И пока мои ноги снова несут меня к "Жемчужине", я чувствую, что теряюсь в дымке эмоций.

Я выписался из своего гостиничного номера, прежде чем спуститься на встречу с Мэл сегодня рано утром. Мой байк стоит на обочине у входа в зал бурлеска и ждет меня. Так что мне некуда идти, пока я не смогу проскользнуть обратно в клуб, чтобы еще раз поговорить с Мел.

Вместо этого я гуляю по Бостон Коммон, пытаясь разобраться в своем клубке эмоций. Мне нужно разобраться в взбалмошном поведении Мэл. Я подозреваю, что причина в Габби, но с течением времени я все меньше уверен в том, что девочка с ней связана. Она очень похожа на Мэл, но у нее нет таких темных глаз. И женщина, которую я принял за Киери, никогда не говорила, что она дочь Мэл. Может, она дочь Киери, а я просто поспешил с выводами?

Мне нужно прекратить гадать и получить ответы, поэтому, как только зайдет солнце, я вернусь к лестнице с красным ковром, ведущей в "Жемчужину". Несмотря на предостережения Мэл и Саши, я снова возвращаюсь туда.

Сегодня вечером я нахожу в очереди группу одиноких парней, с которыми можно подружиться. Я болтаю с ними, находя общий язык в том, что мы все в Бостоне, приехали из Нью-Йорка. К тому времени как мы доходим до стойки регистрации, они называют меня одним из своих братьев и приглашают сесть с ними за столик.

Я соглашаюсь, проскальзывая мимо человека, который снова пришел взять с меня плату за вход. Мы устраиваемся за столиком в задней части зала — единственным свободным для вечеринки нашего размера. И когда они покупают выпивку, я присоединяюсь к ним по их настоянию, хотя и не намерен угощаться.

Мы сидим и смотрим шоу, и я отмахиваюсь от их волчьего свиста и непристойных оценок девушек, танцующих на сцене. К счастью, музыка заглушает звук, с которым трескаются мои костяшки пальцев, когда я сжимаю их в кулаки, когда не один раз звучат намеки непосредственно на Мэл. Наконец, наша официантка подходит и спрашивает, не желает ли кто-нибудь из нас привата сегодня вечером.

Выкладываю пятьсот долларов — цена указана на первой странице меню и протягиваю ей деньги. И когда она подходит, я описываю девушку, с которой хочу получить аудиенцию. Она кивает, берет деньги и кладет их в конверт в папке для серверов, а затем записывает имя Мэл. Затем она просматривает список свободных номеров и записывает меня в счастливый номер три.

— Она будет с вами через пять минут, если вы хотите, чтобы я отвела вас туда сейчас, мистер Смит, — говорит она, используя имя, которое я ей дал.

Кивнув, я поднимаюсь со стула, желаю своим спутникам весело провести время и следую за миниатюрной официанткой через тускло освещенную обеденную зону лаунджа. Она ведет меня к совершенно другой двери, нежели та, которую я нашел вчера вечером. Коридор с другой стороны должен проходить вдоль задней стенки приватных комнат. Таким образом, клиенты не столкнутся с девушками до того, как окажутся в отведенном им месте.

Умно.

Официантка открывает дверь в третью комнату и жестом приглашает меня внутрь.

— Хотите выпить? — Предлагает она.

— Нет, все в порядке. Спасибо.

Кивнув, она выскользнула из комнаты, закрыв за собой дверь.

В ее отсутствие я осматриваю помещение. Здесь довольно роскошно, есть несколько кресел, где я мог бы посидеть, все мягкие и обиты мягкой кожей кремового цвета. Все поверхности выглядят нетронутыми, как будто кто-то тщательно убирает комнату между приемами. Наверное, это хорошо. Одному Богу известно, что происходит в этом помещении.

Но больше всего в комнате бросается в глаза стеклянное окно, которое тянется по всей стене, к которому повернуты кресла. С другой стороны находится вторая, меньшая по размеру комната. А в центре — стеклянный шкаф, достаточно большой, чтобы вместить человеческое тело.

Судя по освещению, он предназначен для демонстрации чего-то — танцовщицы.

У меня пересыхает во рту, когда я вдруг понимаю, что это на самом деле. Чем это должно быть для Мэл.

Клеткой.

Дверь шоу-рума открывается, и в нее входит Мэл. Одетая в самое облегающее нижнее белье, которое я когда-либо видел.

27

МЭЛ

Я вхожу в стеклянную клетку третьего выставочного зала, и мое сердце замирает, когда пронзительные зеленые глаза находят меня. В одно мгновение я чувствую себя ужасно обнаженной, каждый сантиметр моей обнаженной плоти горит от ужаса.

— Глеб, — вздыхаю я, и мой желудок болезненно сжимается.

Он подходит к стеклу, разделяющему нас, не реагируя на включенную тихую музыку и бесстрастно смотрит на меня, но война эмоций в его глазах заставляет мое сердце биться.

— Что ты здесь делаешь? Ты должен уйти, — шиплю я, прижимая ладони к стеклу, так как внезапно чувствую себя совершенно беспомощной, запертой в своей клетке и неспособной защитить его.

— Почему ты не пришла ко мне утром? — Спрашивает он, отмахиваясь от моих слов, словно они его ничуть не касаются.

— Пожалуйста, Глеб. Они убьют тебя, если кто-нибудь тебя узнает. — Паника душит мое горло, но моя клаустрофобия отходит на второй план по сравнению со страхом за его безопасность. Я слышала, на что способны люди Когана Келли, и не смогла бы жить в ладу с собой, если бы они сделали это с Глебом. — Пожалуйста, уходи.