М. Пирс - Полуночник (ЛП)
Мэтт заставил меня попробовать каждый вкус, который он купил — ваниль, клен, амаретто, шоколадный крем. То, что я никогда не была в парке, ошарашило его. Он потащил меня по магазинам и купил мне браслет из бисера, маленькую фигурку в виде птички, и крохотный бронзовый замочек, висящий на цепочке.
— Я сделаю гравировку, — сказал он, защелкивая цепочку на моей шее.
Выгравирует? Что? Я улыбнулась и прикоснулась к замочку. Хм, я думаю «Ханна и Мэтт». Возможно, я могла бы удивить его и сделать гравировку сама.
Было около двух, когда мы, наконец, въехали в парк.
Мы оставили все в машине и прогулялись пешком к ледяному озеру. Я фотографировала Мэтта, пока он не видел. Его атлетическое тело было красивым в движении, а его темная рубашка и шорты подчеркивали золотой тон кожи и натуральный светлый цвет волос.
Воздух был разряженным и прохладным, пахло сосной. Я почувствовала головокружение.
— Бодрит, верно? — Мэтт поймал мою руку, когда мы смотрели на аллею.
— Боже, я чувствую, себя Вордсвортом в Альпах! — рассмеялась я. (Примеч. Уильям Вордсворт (иначе:Уильям Уордсуорт, англ. William Wordsworth, — английский поэт-романтик, основной автор сборника «Лирические баллады», во время учебы в Кембридже Колридж отметил черты гения в «обычных стихах» Вордсворта о путешествии через Альпы («Описательные очерки», 1793))).
Вечер, опустившийся на горы, окрасил их в темные тона. В одну минуту Мэтт и я потели, идя по тропе, а в другую я уже начала дрожать, шлепая по своей стороне дороги.
— Я упаковал дополнительное шерстяное покрывало, — сказал он мне, пока мы шли обратно к джипу.
Экскурсия и высота истощили меня. Мой прилив энергии исчез. Тем не менее, пока мы шли по тропинке в сторону нашего лагеря, я начала ощущать совсем другой вид энергии — возрастающее предвкушение прикосновений Мэтта.
Мы расположились на уединенной поляне, окруженной соснами. Я слышала воду, мчащуюся на расстоянии. Мэтт разжег костер в металлическом кольце и поспешил установить палатку. Мы разложили циновку под спальные мешки.
Не знаю, могла бы я чувствовать себя еще менее сексуальной, чем сейчас. Я была липкой от пота и спрея от насекомых, на мне были старые кроссовки, джинсы и футболка — а теперь еще и небольшое черное шерстяное покрывало.
Я уселась на камень у ямки с костром. Мэтт стоял рядом и смотрел в лес. В полутьме он походил на дикого животного, который растворился бы в тени, если бы я треснула веткой. Над пламенем огня кружились искры. За пределами света от нашего костра ночь была прохладна и тиха.
— Я принес еду, — пробормотал Мэтт. Он перевел взгляд вниз, на меня. В его темных голодных глазах сверкали отблески пламени. — Ты голодна?
Я отрицательно покачала головой.
Я не хотела говорить. Я не хотела разрушать магию ночи. Мои глаза опустились вниз по телу Мэтта. Я знала, что он смотрит на меня, и я смело посмотрела на его пах.
— Да? — прошептал он. Он подошел поближе и потянулся к моим волосам, намотав мой хвост вокруг своей руки. — Отсоси у меня, Ханна.
Я расстегнула шорты Мэтта, и высунула его полуэрегированный член из боксеров. Он набух в моих руках. Я начала лизать и сосать его, принимая столько, сколько могла. Я ласкала его яйца, отсасывая.
— О, Ханна... детка.
Мгновение и Мэтт был совершенно тверд. Он поднял меня на ноги, и мы раздели друг друга. Говоря о возбуждении: стоять голой в лесу с Мэттом заставило мое сердце пропустить удар, а затем забиться чаще.
Жар огня опалял мои ноги. От вечернего холода затвердели соски.
Я знала, что мы были одни, и все же я чувствовала, словно мы на сцене.
Чувствовала, будто в непроглядной тьме таилось множество глаз.
Мэтт поцеловал меня, располагая свой член в ловушку между нами. Я погладила его мускулистое тело, и перешла к его твердому органу, заставляя его стонать.
— Ханна, — вздохнул он. — Ханна...
Мне нравится, как он произносит мое имя. Мне нравятся сотни оттенков его голоса.
Я обхватила руками его плечи и взобралась на него. Он легко поднял меня, схватив за бедра, и опустил на свой член.
Мы закрыли глаза, когда он проник в меня. Удовольствие от вторжения заставило меня извиваться напротив его тела. Боже, он опускал меня так медленно. Я чувствовала каждый его дюйм, раскрывающий меня.
— Расскажи мне о моем члене, — прошептал Мэтт.
Как всегда, я волновалась, стремясь угодить ему.
— Мэтт... — я увлажнила свои губы. — Он... он наполняет меня. Он причиняет боль, но я всегда хочу больше. Всего его. Я хочу его во мне.
Мэтт опустил меня еще на дюйм, и я задохнулась. В этом положении вся власть была у него в руках. У меня не было рычагов, чтобы насадить себя на его ствол.
— Продолжай, — приказал он, его голос звучал приглушенно в знак уважения к ночи.
— Я люблю его вкус, — прошептала я, — и вкус твоей спермы. Когда ты объезжаешь меня жестко, я… — Я застонала, когда Мэтт полностью насадил меня, его член глубоко вошел в меня. — Ах, Боже... Мэтт, Господи, я сойду с ума.
— Скажи мне, Ханна. Тебе нравится глубоко?
— Да, — я откинула голову назад. Цепляясь за Мэтта, я чувствовала себя в безопасности. Он никогда не даст мне упасть.
Внезапно я отчаянно захотела оказаться зрителем. Я хотела увидеть, как Мэтт держит меня в свете костра, его ноги, прочно стоящие на земле, его крепкие бедра и напряженные ягодицы. И себя, обернутую вокруг него, а еще наши тела, тесно переплетенные друг с другом.
Мы были как день и ночь. Золотистая кожа и бледная. Светлые волосы и темные. Высокий и низкая. Худой и пышная. И Мэтт настолько же огромен между ног, насколько я мала.
— Ты тоже причиняешь мне боль, — прошептал Мэтт. — Ты очень тугая, Ханна. Но становишься настолько влажной, что с легкостью впускаешь меня. Мое тело…
Мэтт размеренно поднимал и опускал меня, ударяя о свои бедра, заставляя подпрыгивать на сантиметр от его члена. Я застонала и прикусила его плечо. Он рвано дышал в мои волосы.
— Р-расскажи мне, — я запнулась.
— Мое тело... жаждет твое, — Мэтт приподнял меня снова, и мы вместе застонали. — О-ощущать расстояние... когда мы в разлуке. Ханна, я не могу быть вдали от тебя.
— Ты никогда и не должен быть, — сказала я.
Я сдвинулась, чтобы взглянуть на Мэтта. Каждое движение моих бедер и спины заставляли мышцы киски сжимать ствол Мэтта. Удовольствие вибрировало во мне. Боже, я могла бы кончить от этого, но мне нужно было, чтобы Мэтт увидел мою искренность.
Мэтт поймал мой взгляд и исследовал его.
— Ханна, Боже, — прошептал он.
Он начал ожесточенно насаживать меня на свой член, его пальцы вошли в мой зад. Он толкался все глубже и глубже, снова и снова, мой клитор вдавливался в его лобковую кость. Моя грудь терлась оего. Затвердевшие соски расплющивались о его кожу.
