Тара Сивек - Маяк Фишера (ЛП)
Я двигаюсь, как в тумане, песня тянет меня к себе, словно она несет с собой какую-то магию, испытывая необходимость в этих тихих разрывающих словах, которые преследовали меня во снах несколько месяцев. Я спускаюсь вниз по лестнице, останавливаюсь и вижу перед собой Фишера, который стоит спиной ко мне, в шортах и темно-синей футболке, согнувшись над чем-то, он сейчас работает. Мышцы на его руках бугрятся, пока он шкурит наждачной бумагой дерево, с нажимом ведя вниз, чтобы сделать его более гладким.
Его руки и плечи покрыты пылью от шлифовки, и я вспоминаю то время, когда сидела на нашей террасе и наблюдала за ним, шлифующим очередную вещь, пребывая в полном восторге от него и той красоты, которую он создавал своими руками. Руками, которые работали, не зная усталости, творившими такую красоту из старого куска дерева, которые дотрагивались до меня с нежностью и любовью.
Я иду по направлению к нему, и понимаю, что мое тело на его присутствие реагирует также, как и всегда. Моя нога случайно задевает какой-то кусок дерева, прислоненный к стене, он с грохотом падает, и Фишер вскидывает голову, глядя в мою сторону.
Он с удивлением смотрит на меня, его глаза, как бы ощупывают все мои черты лица, и мне интересно, что он видит на нем прямо сейчас. Песня все еще продолжает звучать, слова кружатся вокруг меня, унося меня обратно в то время, когда я чувствовала себя потерянной и одинокой, так нуждающейся в нем. Единственно... нуждающейся в нем.
«Я утону в твоих глазах, и все будет хорошо».
Его карие глаза внимательно всматриваются в мои, и я вспоминаю о тех временах, когда он точно также смотрел на меня, и ясно меня видел, и видел мои ясные глаза, чистую душу и чистое сердце. Я хочу сказать ему, что я понятия не имею, что я здесь делаю, что я понятия не имею, что я делаю со своей жизнью, и я вообще понятия не имею с тех пор, как он ушел. Теперь, когда он вернулся, я чувствую себя даже более потерянной и поставленной в тупик, словно меня закручивает вниз головой волны посреди урагана. Я не знаю, как мне выбраться и не могу найти свой путь на поверхность.
Бросив шкурку, не говоря ни слова, Фишер плавной походкой идет через комнату ко мне, взяв мое лицо в ладони и обрушивает свои губы на мои, даже прежде, чем я успеваю моргнуть. Его язык скользит в мой рот, и он напирает своим телом на мое до тех пор, пока моя спина не прислоняется к стене. Как только его язык начинает кружить вокруг моего, все мысли вылетают из моей головы. Я хватаюсь за перед его футболки и притягиваю его ближе, мне необходимо больше. Его бедра и пресс, и весь вес его тела давит на меня так, что мне трудно дышать, но меня даже не беспокоит это. Мне не надо дышать, когда он дышит в мой рот, давая мне жизнь.
Я не представляла себе сколько я упустила его вкуса и ощущений до этого момента. Фантазии и воспоминания — ничто по сравнению с реальностью. Я углубляю поцелуй, дегустируя мяту и кофе и что-то еще, что только принадлежит лично Фишеру, мое сердце бьется быстрее, испытывая восторг от его возвращения после долгого отсутствия. Наши языки кружат друг с другом, губы сливаются в одни, Фишер поглощает все, что я даю его губам и языку. Головы двигаются, его руки властно удерживают мое лицо, и мой рот более жестче, исследует его, и он может наказать меня своими губами и языком за это. Я помню каждое мгновение, когда я целовала этого мужчину, и это бесчисленное количество раз пролетает в моей голове, и я теряю себя в нем, забывая все препятствия по-прежнему стоящие между нами. У меня вырывается стон в его рот, он отрывается от меня также быстро, как и начал целовать. Убирает руки с моего лица, и я сразу же чувствую холодный воздух на своих щеках, вместо тепла его ладоней, он отступает на несколько шагов назад, тяжело дыша и нервно проводит рукой по своим коротким, темным волосам.
— Господи, Люси, — бормочет Фишер себе под нос.
Перед моими глазами встает Стэнфорд, так же бормочущий несколько недель назад, но я отгоняю это воспоминание. В бормотании Стэнфорда явно слышался шок и немного раздражения, у Фишера же сквозит неприкрытое желание и потребность.
Стэнфорд. Дерьмо! Какого черта я делаю?
— Люси, я…
Оттолкнувшись от стены, я обхожу вокруг него и подхожу к тому, над чем он работал, не дав ему ничего еще сказать. Мне не нужны его чертовы извинения. Если он начнет извиняться передо мной прямо сейчас, я вывалю ему все свое дерьмо прямо в этом подвале. Я была идиоткой, сошедшей с ума, хотя бы из-за того, что пришла в этот дом, и эта глупая песня, и этот глупый мужчина, бесконечно присутствующий у меня в голове. С широкими плечами и сильными руками, обвивающимися вокруг меня, в которых я всегда чувствовала себя в безопасности и сохранности. Я до сих пор ощущала древесный запах его одеколона, наполняющий мой нос и привкус его рта, отпечатавшийся на моем языке. Мои щеки и подбородок пощипывают от его бороды и мне приходится сделать несколько глубоких вдохов, чтобы остановить себя и не поцеловать его снова. У меня есть парень. Я не должна целоваться с моим бывшим мужем, который видно сейчас собирается мне сказать, что не хотел меня целовать с такой страстью, что я даже черт побери полностью забыла о мужчине, с которым собираюсь строить свое будущее, и о том, сколько боли мне причинил Фишер.
— Красиво, Фишер, — говорю я, проводя руками по вывеске, над которой он работает.
Он любит говорить о своей работе и это самый лучший способ отвлечь его от той гигантской гребаной проблемы, которая вдруг возникла в этом подвале.
— Спасибо, — отвечает он, становясь рядом со мной, но на некотором расстоянии от меня.
Я смотрю на вывеску «Ruby’s Fudge Shop», выполненную замысловатой резьбой с красивым, разбросанным дизайном конфет и других кондитерских изделий, окружающих ее.
— Я последовал твоему совету и решил извиниться, сделав такие подарки. Это последняя, и я надеюсь закончить ее сегодня к вечеру, чтобы доставить завтра утром.
«Stan’s Diner», «The Lobster Bucket» и «Ruby’s Fudge Shop» — три места, которые он разгромил в прошлом году перед тем, как покинул остров. Это трогает меня за сердце, он прислушался ко мне и решил сделать действительно что-то для этих людей.
— Потрясающе, Фишер. Я уверена, что они оценят это, — говорю я, стараясь не позволить такому милому Фишеру, стоящему рядом со мной, превратить мои внутренности в полную кашу.
Я решила сменить тему, и объяснить реальную причину, зачем я пришла сюда. И она заключалась не в том, чтобы поцеловать его, и увидеть наконец-то того старого, нормального Фишера, который всегда мог запросто растопить мое сердце.
