С. Алесько - Поймать ветер
Если честно, мне здесь не нравилось. Нет, опасностью не пахло, как в «Красном петухе» или потом, в замке Туманного лорда, просто я чувствовал себя не на месте. Тут же проснулись сожаления о том, что принял приглашение Малинки.
Поговорить бы с ней… Попросить, чтоб поторопила Вепря с наградой. Или пусть лорд прямо скажет: мол, ты все причитающееся получил, будь благодарен, что уходишь подобру-поздорову. Не стал бы с ним спорить и обиды не затаил.
Три болота, не мои какие-то мысли… Вот оно, тлетворное влияние белой кости. Столько лет жил спокойно, а тут на тебе: выясняется, что у Перца тоже имеются и гордость, и честь. И я, оказывается, не желаю, чтобы Малинка жалела о своем приглашении. Это в веселом доме и на большой дороге я был защитником, попутчиком, может, другом. А здесь, в замке, какой с меня прок? Постель согревать? Оно, конечно, и мне, и ей приятно, но стыдно как-то. Опять же, и мне, и ей… Лучше пусть по-прежнему с лордами спит, те хоть ровня, а со мной… Позор один. Вот и объясню все это сладенькой, благо найти ее мне будет не трудно.
Стоило направиться к выходу, путь преградила давешняя хохотушка.
— Ты куда? Провожатая не нужна?
— Спасибо, красавица, нет. Мне только на двор прогуляться.
— Это лучше одному, — хихикнула девица. — А я тоже здесь, на кухне, ночую, — многозначительно улыбнулась.
— Рад слышать! За котомкой не приглядишь? Под лавкой лежит, у стола, где я ел.
— И за котомкой пригляжу, и за тобой, как вернешься, — блеснула улыбкой.
Я улыбнулся в ответ и вышел. А что, девочка очень даже недурна. Белокожая и темноволосая, как Малинка, только попухлее и личико попроще. Носика опять же такого задорного нет…
За посторонними мыслями почти не смотрел, куда шел. Это, как я понял, наилучший способ находить дорогу по-айровски: топаешь куда глаза глядят и незаметно выходишь в нужное место. Правда, сейчас приходилось внимательно прислушиваться, не раздаются ли поблизости шаги и прочие звуки. От встречных слуг отбрехаться сумею, а от стражи — вряд ли. Сделать мне, скорей всего, ничего не сделают, но и к Малинке уже не попаду.
Мне повезло: час стоял поздний, и по коридорам никто не шастал. Айрово чутье остановило перед стрельчатой нишей, в глубине которой темнела дверь. Я прислушался: вроде тихо. Да и чего опасаться? Малинка меня в обиду не даст, а ежели ее родич там, так еще и лучше. Скажу, что хочу уйти и пришел за наградой.
Осторожно постучал, дверь почти сразу распахнулась. Сладенькая, одетая в одну рубашку (но какую! Тончайшего полотна, с кружевами на груди, сквозь которые чуть ли не высовывались яркие соски, с вышивкой по подолу, побогаче иного платья), в первое мгновение уставилась на меня с оторопью, но тут же расцвела улыбкой.
— Перчик! Заходи скорей! Я жду Вепря, а то бы уже давно за тобой послала…
— Может, мне пока где-нибудь побродить? — присутствовать при родственной встрече не хотелось.
— Нет, сиди тут, — провела меня в маленькую комнатку, примыкавшую к просторной спальне. Там жарко горел камин, и стояла огромная бадья с водой. Волосы у Малинки мокрые, значит, недавно выкупалась. — Не шуми и не плещись, пока дядя здесь будет. У него очень тонкий слух. Я вас познакомлю, но не сегодня, ладно?
— Как скажешь. — Прям щас полезу мыться! Чтоб ее родич, ежели ему стукнет в голову нос сюда сунуть, сразу разглядел во всей красе, и понял, как повезло его племяннице, или кем там она ему приходится. — А что это у тебя на носу?
— Сметана. Я на себя в зеркало взглянула и чуть не упала. Почему ты не сказал, что веснушки стали такими яркими?
— Да они и были яркими с самого начала. И очень славными. Надеюсь, побледнеть еще не успели, — провел пальцем по ее носику, убирая сметану.
Малинка засмеялась и позволила стереть все.
— Придется запудривать… Я это очень не люблю: нос выглядит по-дурацки…
Я хотел возразить, мол, это белокостные дураки, раз не видят, как ей идут веснушки, но в это время раздался громкий стук в дверь.
— Сиди тихо, Перчик, и по возможности воздержись от подслушивания. Я потом все сама тебе расскажу, — выбежала из комнатушки, притворив дверь.
Услыхав такую просьбу, я тут же ринулся следом. Быстро, пока Малинка не впустила лорда, приоткрыл дверь, заимев в свое распоряжение узенькую щель, куда можно было еще и подглядывать. Жулик я или нет, в конце-то концов? Сладенькой, понятное дело, вредить не собираюсь, но… Мало ли, о чем у них разговор пойдет? Для собственной же безопасности лучше ничего не упустить.
…Слушал я слушал, пока не заскучал. Малинка довольно подробно рассказывала дяде о том, как ее похитили и о путешествии домой. Меня выставила в лучшем виде, да только лорд все равно не проникся.
— Уртика, без награды я его не оставлю, только пусть побыстрей убирается.
— Почему? — тут же вскинулась девочка.
— Потому что с первого взгляда видно — прохвост твой Перчик и потаскун. Надеюсь, ты с ним не спала. Я не ханжа, ты знаешь, но всему должен быть предел. Кстати, я известил о твоем возвращении Ясменя. Он места себе не находил, когда ты пропала, и будет рад тебя видеть.
— А я его — нет! Где он был, когда меня даже не продали, проиграли в веселый дом? Прохлаждался в местных заведениях?
— Он долго тебя искал. Объездил всю Морену, в Граде-у-моря чуть ли не неделю моряков расспрашивал…
— Подозреваю, не моряков, а портовых шлюх!
— Уртика, прекрати. Сама вовсе не скромница. Раньше ведь Ясменя привечала, хотя отлично знала, что ночью он с тобой, а днем служанкам проходу не дает. Что изменилось? Понравился серокостный?
Ну вот, так я и знал. Впрочем, спорить с Вепрем глупо, он сто раз прав.
— Даже если и так, то что? Я сама белой кости лишь наполовину!
— Девочка, ты хочешь, чтобы о дочери короля Багряного Края говорили, что она пошла в безродную мать, раз ее тянет на бродяг?
Я стоял, прислонившись к косяку, а после этих слов медленно сполз вниз и едва не уселся на пол. Так вот что она скрывала! Малинкин отец — король! Три болота и одна лужа, во что я влез? Почему раз в жизни не послушался Машулю? Она-то сразу все поняла… С белокостными нашему брату путаться опасно, а уж с королями да королевнами — и подавно. С ними и родовитым нужно держать ухо востро, а уж таким, как ты, Перец…
— …И еще раз повторю: никого не касается, с кем я сплю! Я никогда не буду королевой, хвала небесам! — часть гневного ответа Малинки я пропустил, пораженный открывшейся правдой, но ее звенящий от ярости голос быстро достиг моего сознания. Королевой не будет, и то хлеб…
— Ты станешь наместницей, и не на один год! — рыкнул Вепрь. — Значит, должна блюсти свою честь!
