Unknown - Тяжела ли шапка Мономаха? (СИ)
Я уворачиваюсь от его поцелуя:
- Там борщ и салаты. Три штуки нарезала. Думала, отдохнем, как нормальные люди, пока погода хорошая!
- Спасибо, малыш! – звук удаляется в сторону кухни.
Ну и вали к своему баскетболу! Только с мысли сбил, собака!
«Андрей:
Я его за руку взял, щекой к ней прижался:
- Ром, ну ты у меня и фантазер!
- Ты, Андрюш, главное, сам не выдумывай, что я могу от тебя куда-нибудь уехать. Я здесь – дома. Вот так, с рукой в твоих ладонях. Это – самое дорогое место для меня в мире, самое уютное. Меня отсюда только с кровью можно вырвать.
- Не дам, - говорю, - вырвать! Здесь будешь.»
Отношения моих героев, такие непохожие на реальную жизнь, ласково качают меня, как вечерние легкие волны привязанную к пирсу лодку. Проблемы уходят. И красивая сказка лечит исстрадавшуюся душу. Я прокручиваю диски сериала, ищу кадры, на которых выражения лиц любимых актеров лучше всего подходят в качестве иллюстрации к написанной главе.
- Маш! – раздается за спиной.
- А?! – подскакиваю я от неожиданности, снова кнопкой «сметая» с экрана свои сокровенные тайны.
- Ну, поехали!
- Куда?
- На дачу же! Поехали, поехали! – мужики в четыре руки вытаскивают меня из-за компьютера. – Мы банки все собрали. Три салата, мясо в бидоне, синяя сумка…. Все правильно?
- Да! – все слабее сопротивляюсь я. – Как баскетбол-то закончился?
- Наши выиграли! Дай, я пробки посмотрю, - пытается отнять у меня клавиатуру Паша.
- Пусти! – ору я истошно. – Мне надо файлы посохранять, позакрывать. Балкон закройте, борщ в холодильник уберите, ироды!
Через полтора часа мы въезжаем в обласканный вечерним солнцем дачный поселок. Мы уже не ругаемся. Паша травит анекдоты. Мне обещан бильярд. Леня доволен, что все у него под контролем. Припарковавшись у коттеджа Ленькиных родителей, мы попадаем в поле зрения настырной бабульки с какими-то ведомостями в руке.
- Вы – Морозовы? – пристально вглядывается она Пашке в лицо.
- Морозовы! – покорно подтверждает Паша.
- Вы за шлагбаум платили?
Паша беспомощно оглядывается на Леонида:
- Лень, платили?
- Это в апреле еще? – спрашивает тот.
- Да! – кивает бабка.
- Платили. Шестьсот пятьдесят рублей. Да вот же, моя подпись: «Морозов», - тычет Леня в строку ведомости.
- Да, платили, - соглашается бабка. – А вот не совпадает. Вроде, все платили, а одна тысяча трехсот рублей не хватает.
- Это не мы виноваты. У нас все в порядке, - заверяем ее мы, поднимаясь на скрипящее крыльцо.
Пашку эта короткая сценка приводит в лирическое настроение:
- Морозовы, а женитесь на мне, а? И я стану «Павлик Морозов»!
- Пойдем, женюсь! – подталкивает его Ленька к лестнице второго этажа.
- Нет, я хочу с Машей! – капризничает Пашка.
- У Маши нет того, чем она может на тебе жениться.
- У меня зато есть!
- Ну, ты сообрази, голова садовая! Если ты на ней женишься, это не ты станешь Морозов, это она станет Паламарчук!
- Мда,… - задумчиво тянет несостоявшийся Павлик Морозов. – Действительно….
- Ну, решайся, давай! – заигрывающе говорит Леня.
- Я подумаю, ладно?!
Это еще один недоступный моему пониманию логический зигзаг: мужики друг перед другом и передо мной ломают из себя анальных целок. Постоянно, с удовольствием, в охотку. При этом всё у них уже давно случилось, еще в первый год совместной жизни. ВЗЯЛИ они один другого. Леня Пашу - где-то через месяц после начала отношений. Паша Леню – примерно через полгода. Состоялось всё при мне. С ломаниями, хихиканьем и риторическими воплями «как же я теперь в глаза смотреть людям буду?» Но при этом раз за разом в разговоре продолжаются подколки и намеки на якобы предстоящий «первый раз». Вы знаете анекдот про «что лучше, один раз Машу или два раза Пашу? – Маша – это, конечно, Маша, но вот «два раза» - это все-таки два раза!» Так это мы этот анекдот придумали, честное слово!
Пока мы по-быстрому обживаем с весны не открывавшийся коттедж, солнце уходит за горизонт. Купание решаем отложить до завтра и идем по узким улочкам поселка к единственной освещенной площади – там центр ночной жизни: дискотека, плюющиеся семечками подростки, милицейский газик и переливающаяся неоновыми лампочками вывеска «Бар-Бильярд». Я приношу в бильярдную два кия в пижонских кожаных чехлах: кий для пула и кий для «русского». Это, конечно, мужики мне подарили. Всё по канону: Ленька – более тяжелый «русский» кий, Пашка – более тонкий «американский». Я смеялась.
Минут через двадцать, проиграв каждому из своих мужчин по паре пульных партий, я заявляю, что устала, и ухожу к барной стойке пить кофе. Мужики переходят к «русскому» столу. Всё, шутки кончились, будет большая игра!
Я сижу к ним спиной. Я знаю, что ничего кроме бильярдной партии там не будет. Они за пределами постели и дома-то не тискаются. При мне, во всяком случае. Без меня – не знаю, чего не видела, о том не скажу.
- Курите? – наклоняется ко мне интеллигентного вида дядечка, задумчиво выпускающий струйку дыма в потолок с соседнего барного стула.
- Уже нет! – с грустинкой отвечаю я.
- Вы здесь одна?
- С мужем.
Дядечка озирается по сторонам.
- Бильярдист у «русского» стола, - говорю я ему.
Он поверх моего плеча смотрит на моих мужиков, потом спрашивает:
- Их – двое. Из них Ваш супруг – это?...
- Тот, кто справа, - отвечаю я, не обернувшись.
Дядька переводит на меня вопросительный взгляд. Я с улыбкой поднимаю брови. Он расплывается в недоверчивой ухмылке.
- Ну, допустим! – говорит он. – А вас отпустили поразвлекаться самостоятельно?
- Ага! Не слишком вольно и не слишком далеко.
- И вы ничего не имеете против того, чтобы своим очаровательным обществом скрасить несколько минут одинокому стареющему профессору?
