Роузи Кукла - Познание французского языка
— До-скорого, любимая мамочка… — прошептала и откинулась полусонная на подушку… даже не расправляя ее платье, которое я в этот день всегда надевала, а все потому, что мне, так казалось, что я к ней так буду ближе.…Раньше я еще и белье ее надевала, но теперь уже… Я ее перерастала, мне уже было двадцать восемь, а ей тогда было всего — то… Почему-то снова остро закололо в носу и на глазах обозначились слезы.
Я уже не могла и не хотела плакать, боялась, что утром опухну от всего пережитого за ночь, потому сейчас сдержалась, не позволила слезе соскользнуть, а отвлеклась, оглянулась…
Сквозь сереющую полутьму утра замечаю в комнате, разбросанные на диване, по полу — ее фотографии и всюду она красивая, и улыбающаяся.… Протянула руку за вином, но потом передумала, я и так словно выжатый лимон: всю эту ночь я, то — бодрствовала, то — проваливалась в каких-то своих умопомрачительных видениях, которые сейчас, под самое утро, вспомнила.
И то, что вспомнила, что грезилось этой ночью, оно переплелось с тем, что знала о ней, при этом, я уже сама не различала, где выдумка моей воспаленной фантазии, а где о ней правда.…А правда была беспощадна…
И в том, что она, вместе со своим новым мужем в Африке, на какой-то там Лимпопо, при переправе.… И хоть я это много раз себе представляла, но мне все казалось, что я, как будто бы видела, как она одна, там и вокруг нее — вода: бурая, желто-коричневая, как она стремительно врывается в кабину, налетала и вытаскивала ее из кабины опрокидывающегося грузовика.…А она ведь, пыталась, я знаю, она сражалась, я отчетливо видела всегда, как она за меня сражалась и не сдавалась, пока.… А что пока?
Мне так и говорили: пока не нашли, понимаете, река в Африке и особенно после тропических ливней — это необузданная стихия…Стихия и не преодолимая сила… А потом обязательно и словно оправдываясь, добавляли: ее ведь, пытались спасти и он, ведь, за ней полез следом…
Ну да, пытались? Хотели бы, тогда бы — спасли!!! — так мне всегда представлялось…
Их так и не нашли, ни ее, и ни его… Его забрала река, а вот зачем же она забрала ее?
Зачем все это надо ей было? Зачем?
И еще, правда — то,… — я так рассуждала,… — что она уже тогда не была со мной, а с ним все то — время, что оставалось прожить в ее жизни — … А теперь уже, она не со мной и так уже много лет подряд …
Так, дай те же вспомнить?… Так, она ушла.… Нет, она меня оставила!
Почему оставила?
Она меня бросила! Да, она меня бросила, а сама замуж, никого, ведь, не спрашивая, это когда я была совсем еще девочкой.…
Ну, ты и скажешь! Ну, какая же ты тогда была — девочка? Ну, не была ты в то время маленькой девочкой, нет, скорее — уже молодой девушкой!
А я ведь, тогда, только-только в восьмой класс перешла, и мне только исполнилось пятнадцать лет, а тут?
Ну, скажите вы ей, что ей не жилось с нами? Почему так не терпелось, почему обязательно надо было выходить за него замуж? И зачем? И что из этого хорошего получилось? Что?
И если бы не эта ее слепая настойчивость, а потом эта, не менее нелепая — ее свадьба, то она бы и сегодня жила бы себе, и жила….
— Жила бы со мной и c бабушкой! — я снова так прошептала…
Нет! Это ее бог покарал. Ведь, я же ее так просила, так умоляла!!!
Вспомнила, как я была против этого ее замужества.
А то, как же, такое могло случиться, чтобы молодая женщина и причем — красавица, вдруг с каким-то, мало знакомым французским мужчиной уехала, и куда — в Африку?!
Ну, не мало знакомым, а просто знакомым французом.…
Ну и что? И надо же было ему появиться? Ну, откуда ты объявился на нашу голову, каким злым ветром тебя занесло к нам? До сих пор я никак не могла успокоиться.…
Нет, я все же выпью еще…
Вино не ударило в голову, я его почти совсем не ощутила: ни вкуса, ни почувствовала его прелестей…
Так, стоп! Как там мне говорил Валериан: если водка уже не имеет вкуса и пьется, как простая вода, то.… А ведь он прав был, этот мой нахалюга — Валериан!
Может, от того я почувствовала, как постепенно начинает неметь мое лицо.…Встала и поняла, что я опьянела окончательно и меня слегка качнуло.
— Нет, никакая я не пьяная! Ну, не пьяная я!
Ого, думаю.… Это что же, я сама и всю эту бутылку вина?
Хорошо еще, что сдержалась и не закурила, а то бы меня… А впрочем, чего там, меня и так слегка покачивало, и словно какая-то волшебная вата укутала… Я, как в пелене тумана какого-то, не реальная и прямо, скажу вам, картина… Да, картина…
Глазами вокруг повела.… Ах, черт, меня что-то мутит… Тьфу ты! Теперь — не спать и главное, не закрывать глаза, а то меня точно стошнит. И как это я так набралась?
Я что же, спиваюсь? Нет…! Ну, я же не горькая пьяница? Ну, какая же я… Ну и что? Я же ее не залпом выпила, а потихонечку, в течение всей этой ночи… — пытаюсь себя оправдать.
Так, стоп! Лечь-то можно, только вот… И опять поплыли невольные воспоминания…
Она, ее француз, река Лимпопо и вода….
Утром. — Д. з…з…з!
Я его разобью! Нет, я его утоплю! — это я так в сердцах на будильник, который неожиданно резанул по ушам и стал таким противным, словно приставучий мужик! Нет, точно ведь, приставучим! Подумала и, еще не открывая глаз, пытаюсь его обезвредить и дать себе хотя бы еще полчаса… А будильник никак не успокаивался и, несмотря на все мои усилия его заткнуть и заставить отключиться, он все верещал и верещал так противно и мерзко….
— Ну, точно ведь, как мужик приставучий! Ну, ты у меня и получишь!
Все! Открываю глаза…
Яркий свет неприятно резанул глаза и заставил меня скорчить нелепую рожицу… Так, морщиться нельзя, нельзя, успокойся и потихонечку, а теперь давай уже открывай глаза….
— Ну, здравствуй! — так, кажется, надо говорить себе каждое утро?
Ну, так, так! И что? Даже на него рассердиться нельзя?
На кого, на кого? Да на этого, твоего противного Валерьяна! Вот, на кого!
Господи! Итак, каждое утро… — подумала про себя, раздирая глаза… И, конечно же, опухшие — после этой, очередной своей бессонной ночи, и такие, наверное, и еще с мешками…
Потом, все — как всегда… Единственное отступление в это утро, от заведенного ритма — то, что я надолго застреваю перед зеркалом. Еще бы! С таким лицом мне появляться на работе нельзя… Ну да!
— Я что же, старею? — и снова зависаю у зеркала перед своим отражением…
Нет! Я хорошая! Я милая, я добрая… Ну и что паутинки в уголках и мешки под глазами, как при месячных… Зато, вот какая я улыбчивая… Скорчила рожицу, выдавила из себя…
На меня уставилось довольно противное отражение, с кислой улыбкой до боли, до самых печенок знакомое…
