Патрисия дель Рока - Грех
Можно подумать, это ее от чего-либо защитит.
Сучка. Стерва. Дрянь.
Очень долго она сама себе внушала, что это не оскорбления, а скорее признание остальных в том, что она – непробиваемо сильная, полностью бесчувственная стерва. Та, которая сможет вытереть о любого ноги, сделать все, что угодно ради своих целей. А уж кому-то «дать», как она считала, – вообще не проблема.
Да, но своему бывшему директору она ведь не давала никогда! Да и не планировала.
А семейство де Ноблэ… Можно сказать, это была ее маленькая сердечная слабость. Уж слишком они были красивыми. Да и секс с женщинами ей не был неприятен. Просто она к этому не стремилась. Но Элеонора де Ноблэ – это было совсем другое. Она была настолько изысканной, мягкой и одновременно развращенной – что полностью выбивалась из людской толпы. Казалась скорее красивой куклой, манекеном, чем живой женщиной. Да и Леопольд очень сильно возбуждал ее. Именно ради него она пошла на секс с его сыном Виктором.
А еще потому, что сама себе пыталась доказать, насколько она беспринципна.
Что она легко может залезть в штаны к кому угодно. Потому что для нее это не должно ничего значить. Совершенно.
Рита с грустью подумала, что намного сложнее продолжать быть сильной, когда тебя все пытаются сломать.
Особенно, когда на ее жизненном пути вновь встал тот, кто однажды чуть не сломал ее окончательно. Страх превратился в постоянного спутника ее дней и ночей. То, что она ощущала постоянно, день за днем, каждую минуту. Мгновения тянулись, как китайская пытка водой, мучая, выпивая жизненную энергию, доставляя немыслимые страдания.
Она могла думать только об этом. Ни на что другое у нее не оставалось сил. И это изматывало, отдалило ее от всех других. И только Антуан был тем, кто помогал ей удержаться на грани, не сойти с ума. Стал тем якорем, который помогал удержать на плаву бьющийся в сдавливающих волнах корабль ее жизни.
Помог ей научиться просто жить.
Любые проблемы на работе и сложные задания после произошедшего с ней в четырнадцать лет казались просто детскими игрушками. Поэтому ей так легко было надевать на лицо маску холодной безучастности и включать разум, автоматически отключая сердце.
Ибо самое страшное всегда находилось у нее внутри, и, сравнивая все мелкие рабочие неурядицы, скандалы и другие неприятности с тем, что с ней сделали когда-то давно, она понимала, что это – цветочки. И никогда не переживала по поводу работы. К тому же, несмотря на то, что она очень редко видела отца, его бизнес продолжал приносить большую прибыль – и на ее счет всегда поступало достаточно денег, чтобы вообще не работать.
Но работать ей нравилось, хотя бы потому, что напряжение помогало отвлечься. Забыться.
Днем – загрузить себя работой, а ночью получать утешение и любовь от любимого Антуана. Когда же ей нужен был просто секс – то под рукой всегда были де Ноблэ. В этом плане они удовлетворяли ее на все сто процентов.
Теперь же… Рите не хотелось подводить итоги. Но мысли всегда текут сами собой, и перекрыть эту реку не удавалось еще никому. Разве что сумасшедшим – да и то не до конца.
Антуан умер как раз накануне их свадьбы. Как раз тогда, когда она в корне решила изменить всю свою жизнь, излишне оптимистически решив, что теперь у нее уже все будет хорошо.
Что пора бы уже забыть о столь давнем кошмаре – и жить настоящим, а не ужасами прошлого.
Не получилось. Судьба решила отнять у нее последний шанс стать счастливой.
В жизнь снова вошел ее персональный Злой гений. Джон Вэйд – бывший насильник, а теперь еще и начальник. Превосходно! Кажется, она автоматически победила в конкурсе «Мазохистка сезона». Если она даже и не на первом месте в столь сомнительных достижениях, то уж явно входит в первую десятку.
И она не может никуда ни скрыться, ни вырваться из порочного круга. Ведь ее держит контракт! Нарушение которого будет стоить ей слишком дорого. Во всех смыслах. А за работу она почему-то держится, как бультерьер, подвешенный за дерево на зажатую в его мощных челюстях тряпку.
Работа, это, пожалуй, все, что у нее осталось.
Родители… с ними у нее больше нет никаких отношений. Пустота.
Иногда она сама не понимала, как это случилось. Ведь она была их гордостью, они восхищались ею с детства, ее умом и красотой, хвастались единственной дочерью перед друзьями и знакомыми.
Мать шумно радовалась, что дочь растет похожей на нее – это говорилось во время каждого дня рождения хорошенькой девочки. Множество подарков, всегда изысканный и роскошный стол, за которым они садились только втроем, так как других родственников у них не осталось, кроме самых дальних, с которыми сознательно были порваны все связи.
И тосты, говорившиеся под бокалы с гранатовым или вишневым – ее любимыми – соками.
Мать, улыбаясь и сияя, всегда повторяла, какая Рита необыкновенно умная. И как она, Мэри Вэллоу, этим несказанно гордится.
Отец же всегда гордился ее внешностью и был счастлив, что дочь унаследовала красоту его обворожительной супруги, которую он обожал всю жизнь и почти боготворил.
«Возможно, они решили, что я стала бесчувственной?» – внезапно озарило Риту. Она поймала себя на том, что стоит возле приоткрытой балконной двери и держится, как всегда, за ручку двери, боясь переступить порог, и не то, чтобы даже глянуть, а чтобы не дай Бог хотя бы приблизиться к этой ужасной пропасти!
Ветер, который резко бьет по щекам и треплет волосы, как неистовый и яростный любовник.
Словно кто-то хлещет по лицу ее собственными волосами.
Рита вновь ухватилась за последнюю мысль.
«Быть может, они почувствовали мое отчуждение после того… как Джон Вэйд разрушил мое детство, сделав меня седой старухой в душе? Они видели, что я отдаляюсь. И, возможно, также ревновали к Антуану, так как я доверилась ему, а не им. И посчитали, что они мне больше не нужны? Но Антуан единственный, кто правильно отреагировал на то ужасное событие и мое позорное возвращение домой. И почему я должна была чувствовать себя пристыженной или виноватой?! А они относились ко мне, как к позорной тайне, которую нужно скрыть. И делать вид, что ничего не случилось. Ровным счетом ничего. По прежнему жить, улыбаться, зарабатывать и тратить деньги, вести неспешные семейные разговоры за семейным же столом… Так было для них проще. Но я не могла притворяться, так как мое сердце было разбито, а душа – исковеркана. Я не могла улыбаться и делать вид, что все хорошо. Что я все забыла и пережила. Именно поэтому я окончательно переехала к Антуану, сначала просто цепляясь за него, и, да, используя. Но потом… потом я поняла, насколько это ценно, когда рядом с тобой человек, который принимает тебя такой, какая ты есть. И всегда на твоей стороне, какие бы глупости ты не вытворяла. Даже когда ты делаешь просто гнусные вещи… Он всегда считает тебя хорошей и безупречной. И это не ослепление, а просто любовь. Так как он, естественно, знал все обо мне и не мог не замечать моих недостатков. Даже если бы очень хотел закрыть глаза. Я ему всегда все рассказывала. Я не хотела лжи, такой, как между мной и родителями».
