Мария Лайонес - Сладострастие
Он должен кого-то найти. Желательно Дженну. Он намерен спросить, что же в конце концов происходит. Она должна дать ему ответ. В особенности, если он поддразнит ее возможностью пойти к Элени. Затем, если она покается и будет послушной… Теплое ощущение в паху разрослось еще больше.
Ник открыл дверь спальни и направился через площадку к комнате Дженны. Он вдруг почувствовал себя бодрым и энергичным.
Он не ожидал, что его перехватит Лизетт у начала лестницы.
— Ник, вот здорово! Я как раз ищу тебя.
Лизетт. Она подойдет не хуже Дженны. В конце концов, она его жена.
— Где ты была все это время? И что вообще происходит, черт побери? Этот хренов праздник полностью развалился. Что подумают люди? Что глава европейского холдинга не может даже свой день рождения провести должным образом?
— Единственный человек, кто чем-то недоволен, Николас, — это ты. — Иногда этот ее французский акцент до чертиков раздражал Ника. Он делал ее страшно надменной и холодной. — Пошли в нашу комнату.
Она сделала ударение на слове «нашу». Лизетт никогда не приказывала ему. Она лишь оказывала на него легкое давление. А здесь был прямой приказ. Даже без прибавления слова «пожалуйста». Ник был настолько шокирован, что подчинился раньше, чем это осознал. Властность в ее голосе его прямо-таки возбудила.
Лизетт закрыла за ними дверь комнаты и демонстративно заперла ее.
— Ты не могла бы объяснить мне, что все это значит? — Сейчас Ник чувствовал себя гораздо менее уверенно. Он ощутил, что его член опадает.
Лизетт наступала на него. В ее манерах сегодня было что-то новое, незнакомое. Она была властная. Уверенная в себе. Сексапильная. Сам того не осознавая, он попятился от нее, споткнулся и упал на кровать.
— Муж, — промурлыкала Лизетт, — когда в последний раз мы занимались тем, что по-английски столь замысловато называется «исполнением супружеских обязанностей»?
Ник растянул губы в улыбке. Он понимал, что находится сейчас не в самой выгодной позиции — он неприлично распластался на кровати. Лизетт — это вовсе не то, что он выбрал бы в первую очередь. Но сегодня в ее поведении было что-то новое, непредсказуемое. И у него было такое ощущение, что ему это непредсказуемое понравится.
Одним решительным движением Лизетт сбросила сандалию на высоком каблуке, задрала юбки выше колен и поставила босую ступню на пуховое одеяло.
— Можешь начать с поцелуев пальцев.
«Ублажу ее, — подумал Ник. — Кто знает, чем может закончиться эта игра? Она может получиться очень забавной».
Он перекатился на бок и стал целовать стык между большим и соседним пальцами. Он ожидал ощутить неприятный запах. Его не оказалось. Он ощутил не поддающийся описанию запах, похожий на то, как пахнет мох. Это его заинтриговало.
Ник стал целовать стопу чуть повыше. Он никогда не делал этого раньше. А собственно почему? Кожа на внутренней части стопы была шелковистая, прохладная. Ее очень приятно целовать. Он преодолел расстояние вплоть до щиколотки, исследуя выпуклости и впадинки, плотное ахиллово сухожилие. Кожа у Лизетт была такая нежная, такая ухоженная. Черт побери, ведь это была его жена! Он никогда не замечал в ней подобных приятных мелочей! Как, впрочем, и в любой другой женщине. А чего еще он не замечал?
Ник стал целовать голень. Лизетт полностью забралась на кровать и задрала юбки еще выше, обнажив бедра. Ник скользил языком по теплой коже. Лизетт застонала и откинулась назад. Ее лицо потеряло столь привычное скучающее выражение. Она кусала губы и тяжело дышала. Лизетт никогда не отвечала ему столь горячо!
Эта мысль страшно возбудила Ника. Это возбуждение захватило пах. Ник пребывал в неудобном согнутом положении, и его набухающему члену стало тесно в плотно облегающих брюках. Он протянул руку и расстегнул ширинку, выпуская пенис на свободу. Когда он поднял голову, он заметил улыбку на губах Лизетт.
Ник стал целовать ногу Лизетт все выше, его рот достиг внутренней стороны бедра. Здесь кожа у Лизетт была бархатнее всего. От нее исходил мускусный запах, который щекотал ему ноздри. На ней были плотные розовые трусики. Ник прижался лицом к соблазнительному треугольнику и стал пить его пьянящий запах.
Ник никогда не шел на поводу у партнера. Он все делал с сознанием чувства долга. Но то, что он делал сейчас, не диктовалось чувством долга. Для него это было нечто новое.
Он поначалу не стал снимать трусики. Он собирался подразнить ее. Он знал, что способен быть виртуозным любовником, когда возникала необходимость. Он провел языком по маленькой ложбинке, образуемой срамными губами на поверхности скользкой материи. Сквозь атлас просачивалась любовная влага. Лизетт снова тихонько застонала. Секс с Лизетт всегда был функциональным. Ради соблюдения супружеских прав, как она выразилась. Ник всегда чувствовал, что она что-то утаивает. Сейчас жена выглядела по-настоящему возбужденной.
Он провел носом по атласной влажной ложбинке. Коснулся самого кончика ее напрягшегося клитора. Лизетт застонала чуть громче. Она что-то произнесла, чего он не смог разобрать — вероятно, это было сказано по-французски. Это всегда было хорошим признаком. Она задвигала бедрами и зажала ими его голову. Он теперь купался в аромате женственности.
Он словно попал в западню. Мышцы бедер Лизетт были гораздо сильнее, чем казались. Она прижала его руками. Он не мог пошевелиться и снять с нее трусики. Не мог также приласкать свой ноющий член, который умолял о том, чтобы его погладили. Ему оставалось лишь одно — лизать расщелину Лизетт через тонкий, но вполне материальный барьер.
Ник энергично работал языком, лаская через материю тугой клитор. Лизетт стонала и еще крепче, почти до боли, обвивала его бедрами. В конце концов ему удалось сдвинуть трусики в сторону, и он погрузил язык между губами настолько глубоко, насколько это было возможно.
Лизетт ахнула. Вероятно, испытанное ею ощущение оказалось слишком сильным для нее. Она потянулась и развязала боковые завязки на трусиках, затем стянула их и дала ему свободный доступ к пружинистым зарослям на лобке и в промежности.
Губы Ника вошли в контакт с полными, мясистыми срамными губами. Он целовал их, как целуют рот. Он погружал язык глубоко между ними. Лизетт стонала, ахала и еще сильнее сжимала его голову плотными бедрами. Он ощущал языком ее обильный и сладкий сок. Ее срамные губы казались ему на вкус соблазнительными деликатесами. Ник подумал, что еще никогда он не получал такого удовольствия от орального секса. Тем более от секса с женой.
Однако его собственное желание все больше давало о себе знать, все больше сводило его с ума. Напряжение в яйцах становилось невыносимым. Он слегка раздвинул ноги и попробовал потереться членом об одеяло, он отчаянно мечтал о разрядке.
