Би Сяошэн - Цвет абрикоса
- Распутник! После ночи, проведенной с вами, мои мысли только о вас. Занемогла, ожидая вас. Как мне плохо - вот-вот уйду к Девяти истокам[40]! Если бы вы сегодня не пришли, наверняка не застали бы уже в живых. Идите ко мне быстрее, развейте печаль, вдохните в вашу рабу жизнь!
Видя, как она слаба, студент сдержал себя. Но Мю, точно голодная тигрица, уже тащила его на кровать. В тот миг она была похожа на неуспокоенного духа, который встретил на дороге зазевавшегося прохожего. В конце концов, перестав тянуть его за платье, певичка распростерлась перед ним совершенно обнаженная. Будучи не в силах сопротивляться ее натиску, студент снял платье и забрался в постель. Мю бросилась в его объятия - так отягощенный долгой болезнью надеется получить облегчение от хорошего лекарства.
Она высоко подняла "золотые лотосы" и, приподняв ягодицы, обнажила перед ним лоно. Студент взял свой жезл и потихоньку прошелся по цветастому лугу. Мю пододвинулась к нему ближе. Она блаженствовала. Глаза сияли, брови - вразлет. Ее голос звучал музыкой страсти. Студент задержал в себе дыхание, и уд начал возрастать. Он то вынимал его, то погружал в нее, а Мю подносила ему себя и дарила плоть.Она покрылась потом, который капельками стекал с лица. И снаружи и изнутри она была точно в глубокой росе. Он же походил на пьющего воду дракона или на дракона, купающегося в утренней росе. Ее лоно раскрылось, давая ему полную свободу действий. И сколько раз он опускался в нее и сколько раз она подносила ему себя, сказать невозможно. В конце концов, исчерпав чувства и силы, они оставили свои забавы. Обнявшись, проспали до света.
Лишь когда побелело на востоке, Мю поднялась. С трудом подобрала волосы в узел, густо навела брови тушью и напудрилась. Хотя угроза болезни миновала, певичка была еще слаба. Студент поднялся, умылся и собрался уходить. Но Мю не захотела с ним расставаться. Она кокетничала, говорила ему ласковые слова, была с ним мила и тепла беспредельно. Студент посадил ее на колени и стал убеждать, что им пора прощаться. Но Мю опять воспламенилась. Она стащила с себя юбку, расстегнула кофту и пронзила себя его плотью. Вихляя бедрами и сжимая ягодицы, она принялась раскачиваться. Потом прильнула к нему, замерев душой и телом, не понимая толком, откуда нисходит на нее эта благодать весенней неги. Студенту понравилась ее порывистость, и он принялся забавляться с ней любовными утехами. Лишь когда было далеко за полдень, "отвел войска" - оставил занятие. Любовники оделись. Мю была в великом ублаготворении.
- Господин Фын! Как хорошо, что вы поняли мои чувства и ответили на них. Вы словно великий ветреник Поднебесной - поэт Ду My[41], посетили свою возлюбленную. Мечтаю об одном - возьмите меня с собой, когда поедете домой. То будет для меня великим благодеянием!
Студент был тронут:
- Хотел бы последовать твоему желанию, ибо предан тебе всем сердцем. Однако опасаюсь, что не встречу согласия в семье. Подожди до послезавтра, тогда увидимся и поговорим. Здесь каждый должен подумать, как это дело исполнить с толком.
Мю ликовала, ибо крепко повязала ее эта любовь. Ее намерение быть со студентом было неколебимо, точно скала. Только тут, после ухода этого повесы и ветреника, она осознала, что вполне исцелилась от болезни. Однако никому ни словом, ни настроением она не выдала своего восторга.
Едва студент появился в воротах усадьбы, к нему навстречу бросилась Чжэньнян. Велела Гуйпин принести чаю. Обратив к нему приветливое лицо, с улыбкой сказала:
- Похоже, провели ночь с Хаохао. Или делили ложе с Мю десятой? А может, Паньпань сподобилась вашей любви? Каждая из них имеет на вас виды, а вы не умеете отказать им.
Опасаясь ревности жены, студент решил все твердо отрицать. В конце концов сказал:
- Эти певички - девицы высоких чувств и редких достоинств. И не за деньги, а только за любовь готовы служить мне. В их среде подобных немного. Скажу одно - в певички идут те, кои не могут пропитать себя и семью, "когда очаг остыл и холодна зола". Среди всех сословий именно проститутки менее всего зарятся на деньги. А уж как чувственны! Как милы в любви! Прямо-таки утопают в потоке переживаемых мгновений. Мяонян была первая из первых среди обитательниц квартала Пинкан. А разве не отдала она мне свое сердце? Разве не вверила все свое состояние? Думаю, что в Поднебесной не найдется другой подобной яшмы.
- Как точно господин выразил свою мысль! - заметила Чжэньнян и, не сказав более ни слова, вышла из комнаты.
Студент остался в спальне один. Огляделся. И тут заметил на ящичке у зеркала небольшой лист бумаги, исписанный изнутри. Он развернул его. Это были стихи Чжэньнян. Студент был достаточно догадлив, чтобы понять смысл фразы: "Так разве деревце о трех ветвях должно в чужих садах благоухать?" Он был премного доволен, ибо понял, что его мудрая жена не позволит выдать сестер в другие семьи.
"Ах! Насладимся вместе радостями любви! - подумал он про себя. - Как сестрички хороши! Я не в силах с ними расстаться. Разделить с ними ложе - мое давнее упование". И, сказав себе так, он преисполнился самых радужных надежд. Тут как раз в комнату вернулась Чжэньнян.
- Вижу, моя супруга не забыла о своем давнем намерении жить с сестрами под одной крышей. Я остаюсь дома. Никуда не иду!
- Сударь! Вы так любвеобильны! И все из-за того, что никогда не допускаете, чтобы "истечь благодатным дождем". Вам легко купить улыбки певичек, кои падки до мужских ласк. Поистине это о вас сказано: "Морочит голову цветам, а ложе делит с ивами". Могу ли я воспрепятствовать вашему бездумному поведению? Плывите в потоке страстей! - так сказала ему Чжэньнян с великой досадой.
Студент подошел к ней и обнял. Дотронулся губами до благоуханной щеки. Потом его губы нашли ее губы, схожие с вишнями, и в тот же миг он возжелал ее душой и телом.
Супруги сняли платье и возлегли. Их охватила волна желания, иными словами, "набежали тучи, готовые пролиться теплым дождем". Скрутив ее всеми своими мышцами и жилами, он поднял палочки - принялся бить по барабану, сзывая солдат на ратный подвиг. Зажатая в объятиях мужа, Чжэньнян дрожала, зуб на зуб не попадал. Он тискал ее с такой страстью, так был упоен своим занятием, что стал ей едва ли не в тягость. Силы Чжэньнян иссякли, и она, опершись на комель этого нефритового дерева, заснула в его объятиях. Клепсидра отсчитала несколько страж, и супруги пробудились. Немного отдохнув и приободрившись, Чжэньнян завела со студентом такой разговор:
- Ваш слуга - парень не из достойных, и надлежит наказать его. ¦
- А что он такое совершил и в чем преступил? - испуганно спросил студент.
- Спознался с Гуйпин, отчего она понесла и уже на втором месяце. Всякий хозяин на моем месте сделал бы одно - поженил их. Как вы на это посмотрите? Так мы скроем его проступок. Однако не знаю, согласятся ли чиновники из управы?
