Энн Райс - Спасение красавицы
Хотя что им была в том за нужда?
Когда все вельможи наконец пресытились, мне позволили опуститься на четвереньки и велели застыть неподвижно в самом центре ближайшего ковра. Я почувствовал себя зверушкой, с которой позабавлялись да и бросили за ненадобностью. Эмиры уселись вокруг ковра, где я стоял, на подушки, по-турецки скрестив ноги, опять стали поднимать кубки — снова ели, пили, о чем-то переговаривались.
Я стоял на коленях, низко опустив голову, как и было мне приказано. Мне очень хотелось отыскать глазами Лексиуса, вновь увидеть среди деревьев его тонкий силуэт, убедиться, что он следит за мною. Но все, что я мог увидеть, — это темные неясные тени вокруг, среди которых вспыхивали драгоценным убранством богатые одежды, поблескивали пьяным задором чьи-то глаза. То громче, то тише перекатывалась кругом меня иноземная речь.
Я тяжело дышал, мой неудовлетворенный приятель, помимо моей воли, самым унизительным образом ищуще тыкался в воздух. Но кому было до него дело в этом саду?
Впрочем, время от времени кто-то из мужчин дотягивался до меня, похлопывал ладонью по пенису или же щипал за соски. Милость и наказание одновременно! Компания прыскала смехом, выдавала какие-то комментарии. Мое состояние было невыносимо подавленным и беззащитным. Я весь напрягся, не в силах прикрыться от их назойливого внимания. Когда же мне стали пощипывать отметины от недавней порки, я тихо замычал от боли, стараясь все же не размыкать рот.
В саду в целом сделалось заметно тише, хотя то и дело откуда-то доносились звуки неистовой порки и хриплые торжествующие крики наслаждения.
Наконец возле меня нарисовались двое прислужников с еще одним рабом. Меня ухватили за волосы, утянули из круга и водворили на мое место новичка. Мне же щелкнули пальцами, велев идти следом.
В ВЫСОЧАЙШЕМ ПРИСУТСТВИИ
(Рассказ Лорана)
Я заспешил за прислужниками, скользя коленками по траве и чрезвычайно радуясь, что хоть на время избавился от неуемного внимания трапезничающих гостей. И все же что-то настораживающее было в том, как эти грумы многозначительно переговаривались между собой на ухо и невзначай подбадривали меня, похлопывая легонько по затылку или взъерошивая мне волосы.
В саду еще много оставалось и пирующих, и пыхтящих от напряжения невольников, так же, как я недавно, выставленных гостям на обозрение. Некоторые висели на крестах: одни так и не снятые, другие — уже привязанные обратно. Многие из них бешено ерзали, словно пытаясь вырваться из пут.
Лексиуса я нигде не видел.
Однако вскоре мы ступили из сада в ярко освещенное помещение. Там многочисленные грумы спешно прибирали сотни невольников. На расставленных по комнате столах лежали наручники, ремни, шкатулки с драгоценными украшениями и разные другие безделушки.
Меня заставили подняться на ноги и специально для меня подобрали массивный бронзовый фаллос. Я стоял, смиренно наблюдая, как его смазывают маслом, и невольно изумляясь вырезанному на нем тонкому рисунку: поразительно, но эта штуковина производила впечатление настоящего мужского органа с обрезанной крайней плотью, похоже воспроизводя даже поверхность кожи. Кроме того, на фаллосе, на широком и круглом его основании, имелся ровно изогнутый в виде кольца металлический крюк.
Трудясь над ним, прислужники даже не поднимали глаз, видимо, ожидая от невольников и без призору полнейшего послушания. Наконец они хорошенько впихнули в меня фаллос, затем нацепили на предплечья широкие кожаные наручники и завели руки за спину, вынудив резко выпятить грудь, после чего крепко привязали их к крюку в основании фаллоса.
Руки у меня достаточно длинные, даже для человека моего роста, и, привяжи они меня за запястья, мне было бы вполне удобно. Однако наручники крепились гораздо выше запястий, из-за чего, когда меня закончили снаряжать, плечи оказались чересчур развернуты, а голова задиралась кверху.
Кроме меня, в комнате были и другие блестящие от пота, мускулистые рабы, заключенные в наручники в такой же точно позе. К слову сказать, собрали здесь исключительно крупных, могуче сложенных мужчин — все как на подбор, ни одного пониже или похлипче. И каждый — с впечатляющим солидным пенисом, разумеется. Отдельных невольников только что от души выпороли, так что седалища у них буквально полыхали.
Я попытался как-то приноровиться к своей новой позе, смириться с тем, как при этом выгибало грудь колесом, однако удавалось с трудом. Металлический фаллос казался невероятно тяжелым, жестким — в общем, сущим наказанием, — ничего общего с деревянным или обтянутым кожей.
Однако и этого им показалось мало. На шее у меня застегнули громоздкий негнущийся ошейник, с которого свисали несколько длинных и тонких ремешков. Ошейник был достаточно просторным, но очень крепким и жестким, упираясь мне в плечи, он высоко вздергивал подбородок. Сразу же один из ремешков, что свешивался назад, щекоча кожу, был надежно прицеплен к крюку на фаллосе. Еще два ремешка, идущие от единственной петли спереди ошейника, были пропущены по груди, огибая с двух сторон гениталии, и тоже пристегивались к фаллосу.
Все это было проделано грумами быстро, с привычной сноровкой, в несколько движений, после чего, похлопав по ягодицам, мне велели чуть покрутиться, дабы оглядеть, все ли в порядке. Вся эта процедура показалась мне несравнимо более обидной, нежели просто висеть безвольно на кресте; И скользящие по моему телу взоры — беспристрастные, но вовсе не безразличные — еще больше нагнетали во мне нехорошее предчувствие.
Меня снова легонько похлопали по заду, и, хотя от одного только касания к рубцам на глаза наворачивались слезы, я счел это за одобрение. Слуга умиротворяюще мне улыбнулся и таким же мимолетным движением огладил напряженный конец.
Массивный фаллос, казалось, с каждым моим вдохом тяжело ворочался внутри. И впрямь при каждом вдохе ремешки на груди напрягались, потягивая за кольцо на фаллосе и заставляя стержень шевелиться. Я припомнил, как в меня проникал настоящий мужской член — тот жар, страстность, тот особый звук, с которым он проскальзывал внутрь и выбирался наружу, — и после столь невыгодного сравнения его бронзовая копия, словно в наказание за это, сделалась еще тяжелее и жестче, как будто желала лишний раз напомнить о себе.
Снова невольно вспомнив о Лексиусе, я задался вопросом: где бы он мог сейчас быть? Неужто та нескончаемая порка в саду была единственным его возмездием мне? Я сжал мышцы ягодиц, сразу ощутив холодящее основание стержня, болезненное покалывание кожи вокруг него.
