Его невинная пленница (СИ) - Росс Софи

Паршиво из-за мысли, что я его бросаю. Да, не отказываюсь, но добровольно оставляю без моей защиты в этом мире.

Как будто предаю его. Или ее.

Если будет девочка, то пусть она возьмет все лучшее от Лии. И, может, когда-нибудь она тоже сможет увидеть во мне что-то такое. Как ее мать.

Сука, почему так ноет-то в груди?

Глава 26

Лия

— Ну что же ты, мамочка, перепугала всех раньше срока? Тебе рожать через три недели, а вы примчались посреди ночи, еще и с мигалками, — Мария Николаевна улыбается мне и подает несколько бумажных полотенец.

— Простите… — я смущаюсь, вытираю гель с живота. — Мне просто показалось, что уже началось…

— Ничего страшного, дорогая, это уж я так. Скорее всего просто малыш толкнулся, а ты приняла это за схватки. Домой поедешь или полежишь у нас до утра? Но я показаний не вижу.

— Домой.

Я выхожу из кабинета, точнее переваливаюсь с ноги на ногу и медленно шаркаю ногами, потому что в моем теперешнем положении только так.

Отец сразу подскакивает ко мне с расспросами, атакует Марию Николаевну, когда та выходит следом.

— Да не переживайте вы так, все нормально с вашей дочерью. Родит в срок. Считайте, что сегодня у вас была тренировка.

В машину я забираюсь с той же скоростью улитки. Папин водитель улыбается при виде нас, спрашивает, все ли у меня хорошо. Я просто молча киваю, потому что силы закончились еще в кабинете УЗИ.

В последнее время я очень плохо сплю, буквально по паре часов в день. Мой гинеколог прописала мне мягкое снотворное, но оно меня не берет. И это, конечно, сильно сказывается на общем состоянии.

— Лид, давай я останусь с тобой? Что-то я переживаю за тебя, моя девочка, — папа помогает мне выбраться из его служебного автомобиля, когда мы оказываемся во дворе моего нового дома.

До сих пор не могу привыкнуть к Москве. Здесь все как-то слишком… Очень много людей, все вечно куда-то торопятся. Мне не нравится такой темп жизни, но отец не мог оставить меня совершенно одну в старой квартире.

Здесь он всегда рядом в случае чего.

— Мария Николаевна же сказала, что все хорошо. Я переволновалась. Сейчас мне нужен здоровый сон, — вымученно улыбаюсь уголками. Папа не знает о моих проблемах, я не хочу лишний раз его расстраивать.

— Ты ведь знаешь, что можешь позвонить мне в любое время? Я всегда приеду. Даже если тебе просто захочется чего-нибудь, — отец тяжело вздыхает, открывая для меня тяжелую подъездную дверь.

— Я знаю, пап. Спасибо.

До самого утра я лежу в кровати с закрытыми глазами. Представляю, как все могло бы быть в моей жизни.

В голове проскальзывают разные варианты.

В одном из них я работаю врачом и коллекционирую коробки шоколадных конфет, которые мне в качестве благодарности дарят счастливые пациенты.

В другом мы с девчонками отмечаем еще один успешно законченный год. Пьем шампанское и смотрим разные девчачьи мелодрамы.

А в третьем…

В третьем прямо сейчас меня обнимают сильные мужские руки, а шею щекочет вкрадчивый голос Ярослава, который обещает, что все действительно будет хорошо.

Боже, как же я скучаю по нему… Словами не передать.

Мне даже увидеть его больше не дали. Потому что он сам запретил.

Я знаю, что Яр сделал для меня. Знаю, что он пожертвовал всем ради нас с сыном.

Обо всем мне рассказал отец, после того как меня освободили. Помню, как кричала, не веря его словам. Как умоляла в машине скорой помощи дать мне хотя бы попрощаться с Яром.

Тогда я и познакомилась с Марией Николаевной. Только ей удалось меня успокоить. Она вообще с самого начала со мной не нянькалась, лишь предупредила, что если я сейчас же не замолчу и не успокоюсь, то «скину» ребенка. Потому что и так уже на грани было.

Лежа на кровати под, казалось, непрекращающимися капельницами, я вгрызалась зубами в ладонь, отвлекаясь на боль, лишь бы снова не утонуть в истерике.

Первые два месяца без Яра прошли примерно в таком режиме. А дальше я, заставив себя, переключилась на здоровье ребенка.

Утром я завтракаю скорее по привычке, думаю о малыше, который точно не обрадуется, если его мама будет голодать.

Каждый мой день проходит по одному и тому же расписанию, так что после завтрака у меня прогулка в парке у дома.

Я придерживаю совсем уже большой живот рукой, останавливаюсь возле детской площадки и наблюдаю за маленькими непоседами.

Яру дали тринадцать лет за все. Когда он выйдет, наш сын уже будет уже совсем взрослым мальчуганом, который не будет знать своего отца. Мне невероятно больно думать об этом.

— Эй, красавица, ты чего нос повесила? — сбоку раздается знакомый голос.

Я оборачиваюсь, Ринат улыбается и протягивает мне шарик в виде веселого облачка.

— Как ты?.. — я растерянно хлопаю глазами, но веревочку перехватываю.

— Да у твоего отца узнал, где ты можешь быть. На чай позовешь? — Ринат щурится от ярких лучей солнца и прикрывает лицо широкой ладонью.

Ринат после всей этой истории тоже перебрался в Москву. В первую нашу спокойную встречу он рассказал мне про своего сына, просил прощения за него.

Как-то незаметно Ринат стал заезжать ко мне. В один из таких визитов я спросила, что это все значит, а он просто пожал плечами, немного стушевавшись, и сказал, что больше меня не побеспокоит.

А я вообще не это имела в виду.

Сошлись на том, что никто из нас эту странную дружбу объяснить не может, но и прерывать ее не хочет.

— Где твоя машина? — спрашиваю, играясь с шариком.

— Оставил на входе в парк. Хочешь еще немного погулять или сворачиваемся?

— Я бы еще прошлась.

— Тогда прошу, красавица, — Ринат подставляет мне локоть, и мы делаем еще несколько кругов по пешеходной дорожке.

У него какая-то ужасно большая машина, в которую я теперь не могу залезть без посторонней помощи.

Ерзаю на кожаном сиденье, устраиваюсь удобнее, поглаживая живот. Опять немного тянет внизу. Бессонная ночь дает о себе знать.

— Тебе к врачу не надо? — заводить мотор Ринат не торопится.

— А что, плохо выгляжу?

Он теряется, пытаясь, кажется, подобрать слова. Даже если женщина глубоко беременная и чувствует себя скорее слоном, чем человеком, ей все равно нельзя такое говорить, Ринат это понимает.

— Отлично выглядишь, красавица. Переживаю за будущего разбойника, — усмехается и кивает на мой живот.

— Ладно, выкрутился, — я посмеиваюсь. — Ночью была в больнице, у нас все отлично. Малыш не должен родиться раньше.

Ринат водит аккуратно. Периодически поглядывает на меня, рассказывает забавные истории. До дома на его автомобиле мы добираемся дольше, чем если бы пошли пешком. На развороте образовалась пробка из-за аварии.

— Посидишь минуту, ладно? Я же пакеты в тачке забыл, — Ринат помогает мне сесть на лавочку возле подъезда и возвращается к машине.

Я резко разжимаю пальцы, и шарик срывается в небо. Живот опоясывает острой болью, я зажмуриваюсь и вскрикиваю, не в силах терпеть ее.

Мне мокро.

Кажется, у меня и правда отошли воды. Я в панике смотрю по сторонам, Ринат припарковался на единственном свободном месте за два подъезда от моего, и сейчас я его не вижу.

Мамочки, как же больно.

От новой вспышки у меня летят искры из глаз. Я не могу сдержаться, из горла вырывается глубокий стон. Одной рукой я продолжаю обнимать живот, второй вцепляюсь в скамейку до ломоты в пальцах.

А ведь дальше будет только хуже.

По крайней мере я читала, что первые схватки — ничто по сравнению с главным этапом, когда ты сидишь на кресле с раздвинутыми ногами, а ребенок вот-вот появится на свет.

Не хочу! Я не хочу!

Мне страшно и больно. Как это остановить?..

— Я пирожные привез. Те, которые тебе понравились в прошлый раз, — Ринат насвистывает за моей спиной, а я даже повернуться не могу, потому что через все тело опять проходит новая волна спазмов.

Пытаюсь дышать ровно, но ничего не получается. Во рту мгновенно пересыхает.