Натали Бранде - Голубые шинели
— Дело так серьезно? — посуровел и пан Войтек.
Я молча кивнул головой.
— Так, а что же вы в Москве делали? Вы ведь из Москвы?
Я соображал — до каких пределов могу быть откровенен. И решил что эти пределы — минимальны Поэтому учитывая что пан Войтек наверняка имеет отношение к криминальному миру будучи другом Китайчика я подумал что если и я окажусь из криминального мира — то он ко мне отнесется с большим пониманием.
— Да я, понимаете ли, был сутенером, но только не для девочек. А для мальчиков понимаете? И потом, мои ребята работали не на улице, а только по заказам причем от очень высокопоставленных людей. Ну вот и получилось. Что мы засветились с одним нашим, ну как бы это сказать, членом правительства. И… вот поэтому я не могу сейчас вернуться. — закончил я. Мне показалось что моя ложь выглядит вполне убедительно, кроме того я рассчитывал что пан Войтек возможно клюнет на мой гомосексуальный опыт и предложит что-нибудь подобное и здесь. Я не ошибся.
— О! У пана такой замечательный профиль работы! — восхитился пан Войтек, — простите за нескромный вопрос — а вы сами, ну то есть вы только сутенер или вы тоже можете оказывать такие — хм, услуги?
— Я лично обслуживал только клиентов самого высокого уровня, — гордо поднял я голову.
— О-о! — уважительно протянул он, — пожалуй я смогу для вас кое-что сделать. Кстати, вы завтракали?
— Нет — я отрицательно помотал головой.
— Ну, добре, — он вызвал из приемной симпатичную секретаршу невысокого росточка полячку. Вообще-то она не была красивой или даже смазливенькой — но она была вся такая ладная. Такая аккуратненькая и ухоженная что смотрелась просто как настоящая конфетка в дорогой обертке.
— Это пани Гжеся, — представил он мне ее — сейчас она отведет вас позавтракать. А за это время я попробую что-то для вас придумать.
Пани Гжеся. Которая кстати прекрасно говорила по русски действительно отвела меня в столовую отеля, где уже заканчивался завтрак для проживающих Что-то там сказал администратору зала она посадила меня за столик и пояснила:
— Вам сейчас все подадут. Если какие-то вопросы — обращайтесь к Марысе — тут все говорят по-русски. Когда закончите ваш завтрак — возвращайтесь в приемную пана Войтека.
Меня потрясло что тут почти все говорят по-русски. Спасибо многим годам советской власти в Польше и благодаря чему изучение русского языка входило в обязательную программу во всех школах, впрочем я и сам уже неплохо понимал польский — все-таки мы славяне. И адаптироваться к новому языку тут оказалось очень легко.
На завтрак мне подали вареное яйцо на подставочке. Корзиночку с мягкими булочками, тарелочка на тонко нарезанными на ней лепесточками сыра и колбасы, и блюдечки с кусочком масла и кучкой джема.
Честно говоря, съев все это я почувствовал себя просто объевшимся. Аккуратно промокнул губы салфеткою и вежливо кивнув пани Марысе я неторопливо вышел из зала по ходу посмотрев на себя в огромное во весь рос зеркало, которое висело прямо рядом с выходом — мое отражение в зеркале меня поистине изумило — в одежде Кевина — его роскошной куртке и идеально выглаженной сорочке — не потерявшей свою форму и чистоту даже после перелета в наглаженных дорогих брюках я смотрелся просто-таки настоящим суперменом. Мои широкие накачанные за время службы в армии бицепсы не могла скрыть никакая куртка — лицо было неожиданно волевым, покрытым чуть заметно двухдневной щетиной — короче выглядел я не худе героев голливудских боевиков и это меня изумило — я даже и не представлял себе как я изменился за время службы и как меня вдобавок может менять гражданская одежда.
Пан Войтек встретил меня радостно улыбаясь:
— Ну, уважаемый пан Михаил, садитесь.
Я вздрогнул — откуда он знает мое имя. Ведь я ему не назывался.
Он понял мое недоумение и усмехнувшись выложил на стол мой похищенный на базаре паспорт.
— Видите ли Михаил, — если это действительно ваше имя. Как утверждается в этом документе — я ведь в своем роде хозяин этого района и конечно же должен быть в курсе всего что тут происходит паспорт мои ребята вам возвращают. А вот с деньгами, извините — заминочка — считайте что это вы оплатили пошлину за прибытие — и он расхохотался.
Я тоже улыбнулся и протянул руку к паспорту, но пан Войтек резко выдернул его буквально из моих пальцев.
— Не торопитесь пан Михаил, паспорт на первый взгляд у вас вполне нормальный — но почему же вы не хотели обращаться в русское посольство за дубликатом? Тут что-то не так, — он погрозил пальцем.
Я молчал, уставившись в стену. Не его собачье дело — почему — с ненавистью подумал я. Вот еще одна сука появилась, которая думает будто может распоряжаться моей жизнь — ошибаетесь, пан хороший, обойдусь и без ваших подачек.
— Ну-ну. Не надо так нервничать — насмешливо сказал он, — мне хотелось бы знать, что за человека я беру на работу.
Я вопросительно посмотрел на него:
— На работу?
— Да, дорогой пан Михаил, — вы будете у меня официально секретарем-переводчиком — ведь у нас много русских клиентов в отеле. Но на самом деле вы будут продолжать заниматься тем, чем вы занимались в России. Я имею в виду — вы будете обслуживать в номерах наших самых лучших, самых важных клиентов. Ну как? — он выжидающе посмотрел на меня.
Значит, если я правильно понял, он брал меня на работу в качестве проститутки. То есть я должен быть ублажать каких-то его гадов Которые охочи до мальчишеских попок. Ну что ж — пока это единственное предложение и у меня нет никакого резона отказываться. Но учитывая мой респектабельный внешний вид надо бы и цену себе знать, чтобы не показаться дурачком И я решил поторговаться.
— Ну, а как будет с оплатой. Пан Войтек?
— О, скажем вы будете получать оклад — что-то эквивалентное 500 долларам в месяц, кроме того вы имеете тут бесплатный номер для проживания и бесплатную еду в отеле.
— И это все? — изумился я, — у нас в Москве за каждого клиента я имел по пятьсот баксов. А вы мне предлагаете пятьсот баксов в месяц.
— Но в Москве у вас, простите, не было таких проблем, пан Михаил, — усмехнулся директор, поглаживая рукой обложку моего паспорта, — все что я могу вам предложить — еще надбавку по 50 долларов с каждого клиента.
— Сто, — сказал я, решив торговаться до конца.
Пан Войтек с уважением посмотрел на меня и сказал:
— Шестьдесят, и предупреждаю, это мое последнее слово. Ни центом больше. Или — вы можете быть свободны, молодой человек. Но я не уверен что вы сможете далеко уйти от нашего отеля…
Угрозу я понял — вообще стал смышленым в последнее время. В конце концов я получал крышу над головой жратву и возможность осмотреться, притом за весьма приличные бабки — надо же и совесть иметь. И я сказал угрюмо:
