Александра Соколова - Просто мы разучились прощать
Лёкин язык скользнул между Жениными губами. Она подхватила Женьку на руки и опустила на пол. Как во сне, они катались по ковру, прижимаясь друг к другу и шепча между поцелуями что-то бессмысленно-отчаянное.
– Я люблю тебя, – шептала Лёка, сдирая с Жени одежду и впиваясь губами в её живот. Язык остро толкнулся в беззащитную ямку пупка и тут же скользнул вверх – к груди.
– Я люблю тебя, – отчаянно откликалась Женька и пыталась перевернуться. Но Лёка не позволяла. Её губы были везде – на возбуженно-красных сосках, на дрожащем горле, на стонущих что-то бессмысленное губах.
– Мелкая… Мелкая…, – Лёка приподнялась, позволяя Женьке расстегнуть свои джинсы и скользнуть ладошкой между жесткой материей и горячим телом, – Мелкая… Моя… Люблю…
– Леночка…, – Женя проникала ладонью всё глубже, другой рукой прижимая к себе Лёку и лаская её короткие ершистые волосы. В её груди от низа живота вверх поднимался первобытный, горячий восторг, – Леночка…
Неожиданно Женька с силой дернулась и Лёка перевернулась на спину. Ни на секунду не переставая двигать рукой, Женя посмотрела в её глаза. Чертята в них сходили с ума и переворачивались с головы на ноги. Со стоном Лёка притянула к себе Женю и поцеловала, кусая губы и проникая языком глубоко в теплую влажность рта.
И вдруг Женя остановилась. Лёка, не заметив, продолжала целовать её и вдруг почувствовала резкий толчок. Со слезами на глазах Женька вскочила на ноги и прижала ладони ко рту.
– Что… Мелкая, что ты?…, – Лёка поднялась с пола, на ходу пытаясь накинуть на плечи рубашку. Она видела, как побледнела Женя, как посинели кончики её пальцев.
– Что я делаю…, – прошептала Женька, – Господи, что мы творим, Лена?
– Мелкая… Я люблю тебя. Я хочу быть с тобой. Что в этом плохого?
– Всё, – дрожа сказала Женя и забилась на стул в угол. Её колотило словно в ознобе, – Я чуть было не изменила человеку, который мне доверяет. Который мне верит. Господи, что я наделала…
Лёка растерялась. Присела напротив. Нащупала Женькину руку и с силой сжала её в своей:
– Мелкая… Кому ты чуть не изменила?
– Илье! Илье, слышишь? Ты совсем забыла о нем, да? И я забыла… Господи, какая я тварь…
– Погоди, Жень. Не плачь. Ничего не было еще…
– Много ты понимаешь…, – Женька вытерла слезы и закрыла глаза, – Он меня любит! Слышишь?
– А ты… его?, – Лёка напряглась в ожидании ответа.
– Нет.
Выдохнула. И стало легче дышать.
– Тогда почему? Почему он, а не я?
– Да потому что ему Я нужна, понимаешь, Лена?, – Женька почти кричала, упираясь руками в Лёкины плечи, – Потому что он МЕНЯ любит! Потому что с ним у меня есть шанс быть спокойной и счастливой.
– А со мной ты счастливой быть не можешь?
– Не могу. Счастливой – да. Недолго, но – да. А спокойной – нет. Он верит мне, Лена. А я знаю, как это больно, когда предают. Когда растаптывают чувства. Я не допущу чтобы он испытал это от меня.
– Но ты его не любишь!, – заорала Лёка, – О чем ты говоришь вообще?
– Я говорю о преданности. Жаль, что ты не знаешь, что это такое.
Застарелый страх сжал все внутренности и проник в мозг. Не было сил дышать, думать, чувствовать. Женька почти ползком добралась до комнаты и упала на кровать, до крови сжимая заледеневшие пальцы.
Всё было кончено.
16
Конечно, Женя не стала никому рассказывать о случившемся. Просто набрала номер Ильи и сказала: «Новый год мы встретим вместе». И даже не стала слушать радостно-восторженный ответ.
Поговорила с Кристиной, собрала вещи, неделю ходила по гостям, друзьям и приятелям. Раздаривала на память фотографии и безделушки – прощалась.
Ночевала у Кристинки, проводя время на кухне за чашкой кофе, приправленной слезами и долгими разговорами.
И все понимали: что-то происходит. Но уже невозможно было ничего изменить…
– Привет, Лен, – телефонная трубка запотела от горячего Женькиного дыхания.
– Привет.
– Я звоню, чтобы сказать тебе… Я уезжаю сегодня вечером. Я бы хотела… Увидеть тебя. Перед отъездом.
– Не стоит.
– Лена… Я уезжаю навсегда…
И разревелась, зажимая трубку руками.
17
Лёка приехала прямо на вокзал. Подошла с Шуриком в обнимку. Саня не скрывал слёз. Кристина улыбалась через силу. Толик обнимал Женьку за талию и говорил что-то успокаивающее.
– Жень…, – Шурик вдруг взял Женю за руку и с ненавистью посмотрел на сумки, – Может, останешься? Ты… Тут тоже… Неплохо…
– Сашка, – выдохнула, обнимая и крепко прижимая к себе, – Хороший мой… Прости. Я так виновата перед тобой. Но я не насовсем уезжаю, слышишь? Мы еще обязательно увидимся. Я тебя люблю, мой самый верный друг. Люблю. Очень.
– Поезд номер двадцать семь, «Кисловодск-Москва» прибивает на первый путь, – голос в динамике заглушил Женькины слёзы, – Повторяю, поезд номер двадцать семь «Кисловодск-Москва» прибывает на первый путь. Нумерация вагонов с головы поезда.
Все вдруг заторопились. Только сейчас разлука огромным камнем опустилась на плечи.
– Жень, ты звони!, – плакала Кристинка, обнимая Женьку, – Ты только не пропадай.
– Как только приедешь – сразу позвони, – вторил Толик, – Чтоб мы знали, что всё нормально. Ты не переживай, Жень. Всё нормально будет.
– Ты прости меня тоже, – шептал Шурик, – Я старался, но я не смог… Прости, Жень.
Но Женька ничего не слышала. Поверх склонившихся к ней голов она смотрела в блестящие Лёкины глаза и слизывала языком соленые капли с губ.
Всё было позади. Толик с Шуриком уже закинули Женины сумки в вагон. Кристина, отвернувшись, прятала горькие слёзы. А Женька всё смотрела и в этом взгляде видела всё то, что никогда не было сказано и подумано.
– Мелочь ты моя родная, – Лёка вдруг шагнула вперед и, обняв, привычно погладила Женьку по голове, – Ты прости меня. И помни: всё будет хорошо.
– Я позвоню тебе…, – прорыдала Женя в плечо, – Или напишу.
– Нет. Не надо. Ты просто возвращайся когда-нибудь. А я тебя встречу. Обниму, поцелую в нос. И всё будет правильно… И всё будет не зря… Мелкая…
Как во сне Женька запрыгнула на подножку уже начавшего двигаться поезда. Как сумасшедшая она бежала по вагону, впиваясь взглядом в каждое окно, чтобы еще мгновение, еще секунду посмотреть в такие любимые родные глаза. И только когда глаза остались далеко позади, девушка присела на корточки в тамбуре чужого вагона и зарыдала, крича сквозь слезы:
– Ленка… Я люблю тебя… Ленка…
А Лёка в последний раз посмотрела на исчезающий между облаков поезд, смела ресницами непрошенные слёзы – и ушла, не оглядываясь.
