Шарлотта Физерстоун - Грешный
Этот упрек жалил в самое сердце. Но Мэтью пропустил привычную колкость отца мимо ушей, решив быть безжалостным и толстокожим.
— Я не по своей воле пришел в этот мир в качестве вашего наследника, герцог.
— А я не по своей воле получил такого сына. Но что случилось, то случилось. Ты — мой наследник и будешь вести себя надлежащим образом.
— А разве я уже так себя не веду? Мне кажется, я превосходно справляюсь с этой ролью. В конце концов, разве это не обязанность наследника — отдаваясь лени, сидеть без дела с внушительной суммой в кармане и проводить дни напролет в поисках развлечений? Я–то думал, что трачу ваши деньги и предаюсь порокам с похвальным рвением!
Подчеркнуто не реагируя на гневное выражение пунцового лица папаши, Мэтью продолжал:
— Кажется, мы оба вносим свою лепту в выполнение обязанностей, которые налагают на нас эти столь нежеланные отношения. Я играю свою роль, вы тоже прекрасно знаете, что должны делать. Разве я не прав, ваша светлость, когда говорю о том, что ваша обязанность стоящего одной ногой в могиле герцога — это сохранить и приумножить состояние, а потом спешно покинуть этот бренный мир, оставив все мне?
— Позволь мне заверить тебя, братец, что я пока не готов испустить последний вздох. Так что все твои надежды и пылкие молитвы свелись к нулю.
— Как же это удручает — осознавать, что великий Создатель не слышит моих пылких молитв, возносимых перед сном!
Ноздри отца стали грозно раздуваться. Старый ублюдок был явно возмущен до глубины души, и Мэтью ощущал особое, извращенное удовольствие, наблюдая за его реакцией. Уоллингфорд сам пребывал в чудовищном настроении, а страдать, как говорится в старой поговорке, всегда лучше за компанию.
— На тот случай, если это ускользнуло от твоего внимания, смею напомнить: у меня есть семья, с которой я должен считаться — кстати, и ты тоже, это и твоя семья.
— Моя семья? — переспросил Мэтью, всем своим видом показывая, что разговор ему наскучил. — Не помню никакую семью.
— Ей–богу, у тебя ведь мать и три сестры!
— Поправочка: у меня есть мачеха, которая всего на семь лет старше меня. Женщина, которая была девочкой, когда вы женились на ней, тут же после окончания траура по своей жене — моей матери. А потом вы обременили меня рождением трех сводных сестер.
— К моменту нашей свадьбы она уже достигла брачного возраста, черт тебя возьми!
— Ей было всего восемнадцать, а вам — тридцать пять! — быстро парировал Мэтью. — Она ловко окрутила вас, ублажив в постели! А вы превосходно сыграли роль охваченного страстью болвана!
— Тебе, братец, следует относиться к моей жене с уважением, которого она заслуживает.
— С какой это стати? Вы никогда не относились к моей матери так, как она того заслуживала. Моя мать в лепешку разбивалась, чтобы сделать вас счастливым, и все же вы пренебрегали ею, словно она была лишь тенью на стене.
— Я отказываюсь обсуждать с тобой эту женщину.
— Эта женщина была моей матерью. А я — результат ваших отношений с ней. Возможно, вы и избавились от нее, но от меня вам так просто не отделаться! Я вам нужен. И доказательством этому служит то, что вы стоите в моей спальне, пока я, полуголый, все еще валяюсь в постели.
— Ты на самом деле никчемный, жалкий бездельник! Единственное, на что ты оказался способен, — это превратить свою жизнь в глупую шутку. Ты умеешь только лениться, бегать за юбками, пускать на ветер мои деньги и писать эти скандальные порнографические портреты! Черт возьми, сколько же я услышал о твоих грязных делишках в своем клубе! И ты знаешь, какое несказанное удовольствие я получаю, когда мой вечерний выход в общество бывает отравлен сообщениями о моем бесполезном, ничтожном сыне!
Мэтью безразлично пожал плечами и поскреб заросший щетиной подбородок.
— Если бы вы не были таким скупердяем, мне бы не пришлось изобретать все новые способы поиска средств, необходимых для моей галереи.
— Твоей галереи! — презрительно фыркнул отец. — Рисование считалось занятием для изнеженных мальчиков еще в те времена, когда тебе было десять, что уж говорить о нынешних временах! Черт побери, найди себе более достойное дело! Займи кресло в палате общин. От тебя не потребуется много усилий, чтобы пройти на выборах в моем округе. Изучишь методы работы в парламенте, познакомишься с нужными людьми, а потом займешь принадлежащее тебе по праву место в палате лордов. Так ты станешь силой, с которой придется считаться, — такой, как герцог Торрингтонский. Или, по крайней мере, поезжай в поместье с управляющим и начни наконец проводить свои дни с пользой. Боже праведный, галерея! Ты сделаешь из меня посмешище!
— Вы уже сделали себя посмешищем — сами и просто превосходно, смею вас заверить.
Голубые глаза отца превратились в сердитые щелки.
— С этого момента ты будешь делать то, что я скажу, в противном случае окажешься на улице без единого гроша! Ты это осознал? Я сделаю так, что ты будешь находиться в полной зависимости от меня, — это ты понимаешь?
Мэтью внимательно следил за отцом, прекрасно зная, чего тот потребует. Но Уоллингфорд не станет частью проклятого плана, который герцог изобретет для его будущего. Нет, видит бог, не станет!
— Итак, слушай меня, — с превосходством в голосе засопел отец. — Ты провел достаточно времени, бегая за всем, что стянуто корсетом. Предполагаю, что после всех этих лет развратных похождений ты приобрел неплохие навыки в этой сфере. Теперь ты можешь воспользоваться своим редким талантом в более полезных целях и начать поиски жены, которую сможешь ублажать своим позорным членом. Я хочу быть уверенным в том, что появление других наследников укрепит мою родословную на последующие годы.
Сохраняя обманчивое спокойствие, Мэтью скрестил руки на голой груди и впился взглядом в отца:
— Жена и надоедливые дети — последнее, чего я хочу в своей жизни.
— Жена и надоедливые дети будут вашими единственными средствами к существованию, мой дорогой граф, — сказал отец с самодовольной улыбкой. — Ты женишься, причем сделаешь это в течение года. Я хочу гарантировать продолжение своей родословной как можно быстрее.
— Нет.
Отец взглянул на Мэтью с недоверием:
— Прошу прощения?
— Я не буду жениться по вашей команде. Вы, ваша светлость, можете идти ко всем чертям!
Герцог выступил вперед и взглянул на сына так, словно они были двумя изголодавшимися дворнягами, которые борются за последнюю косточку на помойке.
— Судя по всему, тебе не удалось до конца осмыслить то, о чем я говорю. Ты женишься, иначе не получишь больше ни гроша, я обрублю тебе всю финансовую поддержку. Я не бросаю слов на ветер и просто для того, чтобы ты убедился в этом, спешу сказать: размер твоего ежемесячного содержания будет сокращаться и дальше.
