Шахразада - Девять снов Шахразады
– Разумеется, вы поступаете совершенно правильно, повинуясь приказаниям хозяина, мистер… э-э… Мистер Глютеус, не так ли? Но вы просто не поняли, что происходит. Я невеста вашего хозяина. Мы проделали дальний путь из Лондона.
– Ага. – Дверь не приоткрылась ни на дюйм, а взгляд Глютеуса стал еще более подозрительным, чем прежде. – Я и впрямь слыхал, что хозяин взял жену из самого Лондона.
– Ну вот, это я и есть. Поэтому не будете ли вы столь любезны впустить нас внутрь и позвать домоправительницу?
– Нет у нас никакой домоправительницы. – Суровый слуга с очевидной гордостью выпятил тощую грудь. – Уже много лет в этом доме, слава тебе господи, не было ни единой женщины.
Немного помолчав, он буркнул себе под нос:
– Помешанная-то в счет не идет.
– Что? – в ужасе выдохнула Доротея, но Маделайн постаралась пропустить мимо ушей странное замечание старика, чтобы сохранить остатки терпения.
– Тогда проводите нас в гостиную, где мы сможем дождаться возвращения мистера Леджа.
– Не выйдет. Раз хозяин в отъезде, чужим в доме делать нечего, – упрямо повторил Глютеус.
– Но она ведь жена твоего хозяина, глупый старик! – не выдержала Доротея.
– Никаких исключений, – буркнул тот и захлопнул дверь. Маделайн была настолько ошарашена происшедшим, что только возмущенный голос кузины вывел ее из оцепенения:
– Господи, да что ж это такое? Маделайн, куда мы попали?! Хозяйку не пускают на порог собственного дома!
– Не знаю, Дотти, – пробормотала Маделайн, медленно отворачиваясь от двери. Никогда в жизни не испытывала она такого недоумения и разочарования. Нежного жениха нет и в помине, а зачарованный замок охраняет злобный гном. Все происходит совсем не так, как представлялось в ее воображении.
Маделайн обреченно спускалась по ступеням, а за спиной у нее раздавался визгливый голос Доротеи:
– Интересно также было бы знать, что имел в виду этот наглец, говоря о помешанной?
– Не знаю, дорогая. Я не знаю. – Она приложила холодную ладонь к пылающему лбу, пытаясь сосредоточиться. – Может быть, этот странный человечек просто пошутил или старался нас напугать, чтобы мы поскорее уехали.
– Ты совершила большую ошибку, приехав сюда. – Доротея, словно клещами, впилась пальцами в плечо Маделайн. – Думаю, нам следует бежать, пока еще есть время. Это дурное, недоброе место. – Бросив взгляд через плечо на мрачную громаду замка, Доротея содрогнулась. – Никто не станет тебя винить, если ты уедешь прямо сейчас.
Никто? Маделайн показалось, что миниатюра, висевшая у нее на груди, вдруг разом потяжелела. Воспоминание об одиноком юноше, запечатленном на этом овальном куске слоновой кости, укрепило ее дух.
Она освободилась от цепкой хватки кузины.
– Неужели ты думаешь, что меня может обратить в бегство старый слуга, который просто… чрезмерно усерден? Я уверена, что, когда вернется мистер Ледж, он отчитает его за неучтивое поведение.
– А что ты собираешься делать до той поры? Сидеть на лестнице?
– Да, если придется.
Доротея смерила ее убийственным взглядом. Они все еще спорили, когда снизу раздались топот и крик. Роберт, со сбившимся набок париком, взбегал наверх по каменным ступеням, возбужденно размахивая шляпой.
– Мадам, к замку приближается всадник! Наверное, это и есть ваш муж.
Маделайн насторожилась – до ее слуха действительно донесся стук копыт. С верха лестницы, как с дозорной вышки, она отчетливо разглядела силуэт всадника, во весь опор несущегося к замку.
Это мог быть только Анатоль и никто кроме Анатоля. Когда Маделайн взглянула на Доротею, на губах ее играла торжествующая улыбка.
– Анатоль возвращается! Дотти, увидишь – все будет хорошо.
Не дожидаясь ответа кузины, она с радостным нетерпением снова устремила взгляд на дорогу. Но по мере того как всадник приближался, ее улыбка увядала.
Этот могучий незнакомец совсем не был похож на ее Анатоля – куда более он походил на одного из тех разбойников, о которых с таким ужасом говорила Доротея. Облаченный в черное – от шляпы до высоких сапог, – он сидел верхом на черном, как ночь, жеребце. Длинные темные волосы развевались по ветру точно так же, как буйная грива его скакуна.
– Боже милосердный, – услышала Маделайн сдавленный возглас Доротеи. – Только не говори мне, что этот грубый верзила твой…
– Нет! – Рука Маделайн метнулась к миниатюре и сжала ее, как если бы то был священный талисман, ограждающий от злых сил. – Разумеется, нет!
Однако по мере того, как всадник приближался, ее все сильнее охватывало дурное предчувствие. Она вдруг ощутила непреодолимое желание спрятаться в карете. Но было уже поздно. Всадник ворвался во двор, и слуги Маделайн в страхе отшатнулись, словно земля перед ними вдруг разверзлась, явив взору пучину ада.
Всадник осадил лошадь перед лестницей.
– Где она? – громовым голосом, полным яростного нетерпения, вскричал он. – Черт побери, где моя жена?
Голос смуглого незнакомца насмешливым эхом заметался меж неприступных стен замка. Сердце Маделайн замерло, а пальцы с такой неистовой силой сжали миниатюру, что хрупкая слоновая кость едва не треснула.
– Нет! – выдохнула она, но в этом слове прозвучало не отрицание, а скорее мольба.
Она перехватила недоверчивый взгляд кузины и воскликнула:
– Говорю тебе, это не он! Не Анатоль! – Маделайн сама слышала, какое отчаяние звучит в ее голосе. – Это какая-то ошибка, ужасная ошибка… – повторила она еле слышно. – Ошибка… или дурной сон.
Когда незнакомец спешился, Маделайн взглянула на портрет, одновременно и надеясь, и страшась найти сходство между этим черным всадником и Анатолем, являвшимся ей в мечтах. Никакого сходства она не находила. В мужчине, стоявшем у подножия лестницы, не было и следа той печальной нежности, которая наполняла глаза юноши, изображенного на миниатюре.
Его поступь принадлежала не поэту, а воину, в каждом движении легко угадывалась властная натура, привыкшая повелевать и не терпящая неповиновения. Неизвестно откуда появились грумы и конюхи, ни один из которых не вышел к лошадям Маделайн. Угодливо кланяясь, они приняли у хозяина норовистого жеребца. С ног до головы одетый в черное мужчина с небрежной грацией пересек двор. По его виду можно было с уверенностью сказать, что все вокруг принадлежит ему.
У Маделайн упало сердце. Даже Роберт казался испуганным. Но все же он, хотя и с явной опаской, приблизился к незнакомцу и указал ему на верхнюю площадку лестницы, где стояли дамы.
Тот поднял голову, и Маделайн отшатнулась. Дольше отрицать очевидное было бессмысленно. Сколь бы чудовищным это ни казалось, но темноволосый мужчина и был ее мужем.
