Дьявол в руинах (ЛП) - Вольф Триша

Другой рукой он цепляется за мое бедро и тянет меня вперед, а его рот обхватывает меня. Горячий рот Ника касается меня так интимно, что я едва не кончаю. Его язык проводит по складкам моей киски, прежде чем засосать клитор. Меня охватывает пламя.

— О боже…

— Громче, — рычит он, и от его гортанного приказа по моей спине пробегает яростная дрожь.

Моя рука тянется к его мокрым волосам, пальцы погружаются в мягкие локоны, чтобы ухватиться и обрести равновесие. Вода обрушивается на нас обоих, а я стою среди проливного дождя, и эмоции захлестывают мою грудь. Я не могу сдержать хныканья, которое вырывается наружу, когда его опытный рот доводит меня до отчаянного состояния.

Он не сдерживается; Ник терзает меня языком, заставляя издавать несдерживаемые стоны, пока я не обмякну и не задвигаю бедрами навстречу его рту в бесстыдных толчках. Убедившись, что я податлива и послушна, он отпускает меня и поднимается на ноги.

Неистовый огонь в его глазах вызывает у меня прилив адреналина. Его руки оказываются на мне так же быстро: он обхватывает мою шею сзади и крутит меня, прижимая грудью к стене душевой. Прохладный мрамор контрастирует с огнем, пылающим под моей кожей, и я с трудом втягиваю воздух.

Прижавшись ртом к изгибу моего уха, он говорит:

— Я хочу услышать, как ты кричишь, ангел.

Головка его члена проскальзывает между складками моей киски и упирается в мой набухший вход, прежде чем он проталкивается внутрь, проникая до самого основания.

Давление сковывает мои мышцы. Я сжимаюсь вокруг него, когда грубое проникновение заставляет меня тихо вскрикнуть. Боль резкая и всепоглощающая, но такая приятная, что я отталкиваюсь от него.

Его низкий рык задерживает дыхание в моих легких, когда он задерживает его, заполняя меня, не двигаясь.

— Умоляй меня трахнуть тебя, — требует он, его голос звучит между стиснутых зубов.

Прижав руки к мраморной стене, я вдыхаю пар, рефлекторно двигая бедрами. Его хватка на моих волосах усиливается, его твердая грудь прижимается к моей спине, и это все, что нужно, чтобы мое тело подчинилось под нахлынувшим желанием.

Я закрываю глаза, когда слова проскальзывают сквозь дрожащие губы:

— Трахни меня, Ник. Пожалуйста, трахни меня…

Он вонзается в меня, глубоко, сильно, и слова обрываются, когда моя мольба переходит в стон.

Этот звук подстегивает его, побуждая к более сильным толчкам, его таз шлепается о мою задницу с непристойным, влажным чавкающим звуком, вызывающим во мне плотский отклик. Я впиваюсь когтями в мрамор, больше не заботясь о животных звуках, вырывающихся из моего рта.

Ник издает томный стон, проникая все глубже.

— Твоей грязной пизде это нравится, — говорит он. — Даже когда ты воткнула в меня нож, твоя идеальная киска умоляла меня трахнуть ее. Скажи это.

Сочетание его унизительных слов и похвалы вызывает во мне эмоциональную смесь унижения и удовлетворения, и все, чего я хочу, — это сделать его таким же нуждающимся во мне. Я хочу видеть его глаза, чтобы знать, что его это задевает, что не только я потеряна для этого всепоглощающего чувства.

При следующем резком толчке он просовывает руку между моим телом и стеной. Его пальцы ищут чувствительный узелок, так жаждущий его прикосновений. Я выгибаю спину, когда он проводит по ней пальцами, и трение попадает в нужную точку так идеально, что мои внутренние стенки пульсируют.

Его горячее дыхание на моей шее вызывает бурю раздражителей, и я жажду его прикосновений везде и сразу, отчаянно желая, чтобы нарастающее давление спало.

Когда я достигаю пика, мои стоны отражаются от мрамора, перекрывая шум воды, он вырывается, оставляя меня пустой и пульсирующей. Его пальцы задерживаются на клиторе, и я бесстыдно бьюсь об него, но он зажимает своей большой рукой мою киску, чтобы остановить мои движения.

— Сильно болит? — спрашивает он.

Глубокий спазм пронзает меня в ответ. Я прикусываю уголок губы, чтобы подавить отчаянный звук.

— Как сильно тебе больно? — отвечаю я.

Его глубокий стон проносится по моей ноющей коже, прежде чем он освобождает мои волосы от своей хватки и вцепляется мне в шею сзади. Он вжимается в меня, плавно скользя внутрь. Он входит в меня так идеально, что это просто пытка: ничто не должно быть таким приятным.

Его ритм неуклонно возрастает по мере того, как он делает толчки, нарастает, переходя в яростный темп, от которого моя грудь скользит по мрамору. Ник трахает меня так, будто ненавидит меня, будто каждый его толчок должен сломать меня.

И ему это почти удается.

Мои внутренние стенки сжимают его, побуждая продолжать, мое тело так близко к наслаждению, но я сдерживаю стоны, не давая ему ни малейшего повода остановиться.

Его рука перемещается к моей челюсти, и он откидывает мою голову назад, заставляя меня посмотреть ему в лицо. Он вонзается в меня, и я издаю дрожащий стон, переходящий в резкий крик.

— Вот так, — говорит он, и его голос скрежещет по моей плоти, когда он вырывается и снова погружается в меня. — Позволь мне услышать твои крики, пока ты принимаешь мой член, как хорошая девочка.

По команде мое тело отзывается, наслаждение распаляет нервы, и я вскрикиваю. Ник крепко сжимает мою челюсть рукой и прижимает свой рот к моему, а затем плюет мне в рот.

Это мерзкое действие так грязно и унизительно, но ощущение его языка, облизывающего мои губы, вытесняет все рациональные мысли из моего сознания, и я падаю прямо за грань.

В его глазах есть что-то дикое, потерянное и отсутствующее, полное безумие. Ник во мне, так близко, касаясь всего, так глубоко он в моей коже… даже эту безжалостную любовь, доставляющую ему боль, я принимаю.

Его рука обхватывает мое горло, не давая воздуху выйти из легких и заставляя давление в моем центре достигать пика, а другой рукой он хватает меня за бедро, выгибает мое тело и склоняет меня в идеальную позицию, чтобы принять его разъяренные толчки.

Я чувствую себя вульгарной и развратной, но я никогда не была такой живой. Похоть пылает в венах, а ноги дрожат, когда я раздвигаю бедра шире, желая, чтобы он вошел глубже. Голова становится легкой, а спину покалывает от предстоящей разрядки…

И вдруг он снова выходит. У меня вырывается крик разочарования, а грудь сотрясает рыдание. Он поднимает руку и сильно сжимает мой сосок, извлекая из меня еще один сладострастный звук, и ему нравится каждый развратный момент моих мучений.

Он делает это снова и снова, с каждым разом все больнее, а мое тело содрогается и пульсирует от неудовлетворенной потребности.

Единственное удовлетворение, которое он дарит мне, — это когда я слышу его стоны боли, зная, что сеанс пыток причиняет ему не меньшие мучения из-за раны.

При этой мысли дымка похоти, окутывающая меня, начинает рассеиваться, и в кровь впрыскивается адреналин. С приступом ясности я понимаю, что это, возможно, мой единственный шанс.

Один момент колебаний, когда он погружается в меня, опустошая мое тело, мой разум, разрушая то немногое, что у меня осталось, а затем я прислушиваюсь к маленькому голосу разума, пытающемуся быть услышанным над ядовитым удовольствием, разрывающим меня.

Когда он закончит, то убьет меня.

Поэтому, когда он вырывается, чтобы лишить меня оргазма, я тянусь за спину и нащупываю его перевязанный живот. Я вдавливаю большой палец в рану, разрываю полоску промокшего хлопка и добираюсь до швов.

Его рык прорывается через мое плечо, когда он отпускает свою хватку на моей шее. Откинувшись назад, я, спотыкаясь, падаю на колени, сильно ударяясь о пол в душе, а затем выползаю из кабинки.

Насквозь промокшая, я успеваю добежать до разбитой двери, прежде чем его рука цепляется за мою лодыжку и тащит меня обратно.

Глава 15

И ЗЛЫМ БЫЛ ЧАС, КОГДА ОНА УВИДЕЛА И ПОЛЮБИЛА

Доминик

Ярость — это демон, бушующий в моем черепе. В животе болит так, будто меня сшили колючей проволокой, но эта боль меркнет по сравнению с безжалостной потребностью, заставляющей меня ползти за Бриа, хватать ее за лодыжку и тащить под себя.