Виктория Янссен - Любовники Камиллы
Бедра Анри непроизвольно подались вперед.
— Я… я бы не сделал ничего такого, что обидело бы ее… ну, то есть ее светлость.
— Это всего лишь слова, но сейчас ты скажешь что угодно, так ведь?
— Нет, не так! — Сделав над собой усилие, Анри разжал ее руку и немного отодвинулся. Герцогиня наверняка наблюдает за ними, подумал он, но теперь ему было безразлично. Он не позволит горничной согнуть его в бараний рог, не позволит ей измываться над собой. Всего лишь несколько минут назад он присягнул герцогине на верность, а в душе сделал это уже давным-давно. — Я… мне очень понравилось все, что вы делали со мной, но теперь я прошу вас уйти. — Анри с досадой поморщился и закрыл глаза. Он знал, что выглядит по-дурацки, со спущенными штанами и топорщившимся членом. Если он сам сделает хоть один шаг в сторону, чтобы обойти Сильвию, то непременно запутается в штанах и рухнет у ее ног. — Ради нее я рисковал своей жизнью, разве не так? Чего же еще вы хотите от меня?
Сильвия презрительно хмыкнула.
— Ничего такого, что не мог бы сделать молодой конюх, — сказала она. — И учти, я всегда заканчиваю то, что начала. — Она осторожно протянула руку и дотронулась до его бедра, скользнув вверх. — Мадам не понравится, если ты не сможешь сконцентрироваться на своей основной работе.
И с этими словами Сильвия снова схватила его за мошонку и приникла ртом к возбужденному мужскому достоинству. Анри так растерялся, что не нашел сил сопротивляться ее напору. Уже через мгновение он снова с головой погрузился в невероятно приятные ощущения, а еще спустя минуту Сильвия выкрикнула:
— Все, теперь давай!
Сила освобождения была настолько велика, что Анри едва не потерял сознание.
Горничная рассмеялась, утирая уголки рта тыльной стороной ладони.
— Ты глупый паренек, но полчасика поразвлекаться с тобой можно. А теперь надень то, что я для тебя принесла.
Глава 7
Оставшись одна, Камилла задумчиво потерла лоб. Как ни крути, Анри, безусловно, совсем еще мальчишка и, к тому же, всего лишь младший помощник конюха. Ей, Камилле, не должно быть никакого дела до того, чем он занимается с ее служанкой или с кем-либо еще, до той поры, пока речь не зайдет о ее собственной безопасности. Камилла прекрасно знала, что Сильвия скорее умрет сама, чем допустит, чтобы госпоже был причинен вред. Девушка была предана ей как никто другой, ведь, если бы не Камилла, она бы погибла еще в детстве. И еще одним доказательством верности Сильвии служило то, что она уже очень много раз могла предать ее, но не сделала этого. Более того, Камилла даже подозревала, что Сильвия была влюблена в нее или же думала, что влюблена, однако никогда не признавалась — и не признается ей в этом. И это вполне объяснимо, поскольку даже Сильвия, самая близкая ее приближенная, не знала свою госпожу. Камилла никого не впускала в свое сердце и никому не раскрывала свою душу. Это было слишком опасно.
Камилле нравилось наблюдать за тем, как Сильвия доставляла Анри сексуальное наслаждение. В глубине души она испытывала некий укол ревности, нечего скрывать, и даже странное чувство вины, но она не находила в себе сил оторваться от его прекрасного юного лица, которое она так бы и не увидела, если бы оказалась на месте Сильвии. Он был так искренен, наивен и… чист в своих побуждениях.
Прикрыв глаза, Камилла попыталась представить, что это она опускается перед Анри на колени, чтобы по своей воле проделать с ним ту же процедуру, что и Сильвия. Но Анри, зная, что она герцогиня, а не простая женщина, никогда не допустил бы такого. Он бы наверняка рухнул перед нею ниц и стал бы умолять не ронять свое достоинство и никогда не предлагать удовлетворять его подобным способом. Собственно говоря, сама Камилла не считала этот акт унизительным для женщины, но она мало знала в этом толк. С Максимом они только один раз дошли до орального секса, а герцог ни разу не требовал этого от нее — видимо, предпочитал развлекаться таким образом со своими многочисленными и неприхотливыми любовницами. Что касается Сильвии, она, по всей вероятности, приобрела свои навыки где-нибудь вне дворца, а сейчас продемонстрировала их госпоже. Если бы она занималась такими вещами во дворце, Камилла обязательно узнала бы об этом. А она была даже рада, что ее служанке доступны вольности и привилегии свободно передвигаться по городу, в чем ей самой было отказано.
Словно услышав ее мысли, в сарай вошла Сильвия, в своем мужском наряде больше похожая на мальчика-пажа.
— Мадам, вы уверены, что нам нужен этот юнец? — без всяких предисловий спросила она, едва переступила порог.
— Ему можно доверять, — отозвалась Камилла.
— Мы же пришли сюда сами, — заметила Сильвия. — Хорошо, конечно, что он отвлекает внимание от нас, но, как только мы решим уходить отсюда, он может оказаться помехой.
Эти слова привели Камиллу в некоторое замешательство, однако она твердо произнесла:
— Он будет ухаживать за моими лошадьми.
— Каспар и я…
— А Каспар и ты будете защищать меня, — оборвала ее герцогиня. — Это гораздо проще, чем уход за лошадьми, и не требует специальных навыков.
— Мадам! На вас, наверное, повлияло… гм… — Не найдя подходящего приличного слова, служанка сделала в воздухе красноречивый жест рукой, который Камилла предпочла не заметить.
— Ты забываешься, Сильвия, — холодно отчеканила она. — За все, что с нами происходит, несу ответственность только я одна. Твое мнение значения не имеет.
Неодобрительно поджав губы, Сильвия коротко поклонилась и поспешила убраться вон. Камилла вздохнула. Она не должна была позволить девице даже начать этот глупый разговор, но таков уж был у Сильвии характер, и Камиллу он в общем-то устраивал. Ей до смерти надоели все эти «да, ваша светлость», «обязательно, ваша светлость», «как пожелаете, ваша светлость».
* * *После полудня Анри отправился назад в конюшни герцога, чтобы доставить оттуда одного из племенных жеребцов. Предполагалось, что жеребец не будет следовать с ними дальше, однако Анри высказал идею привести его на ферму для молодняка, дабы не вызвать подозрений. После некоторых размышлений Камилла велела выбрать из табуна герцога племенного скакуна по имени Горячий, именно его она предназначила для течной Гирлянды.
Сильвию, по-прежнему одетую в мужское платье, она послала купить кое-что из провианта, а Каспара попросила ее сопровождать. Каспар, в рубахе, шапке и короткой куртке, уже не так бросался в глаза, поскольку одежда скрывала его безволосый торс и бритую голову, поэтому можно было не опасаться, что в нем узнают дворцового евнуха. Камилла осталась в одиночестве, она уже жалела, что не позволила Анри привести к ней ее любимых лошадей, чтобы она могла приласкать их или хотя бы дать им возможность вспомнить ее, ведь они вполне могли отвыкнуть от своей хозяйки.
