Йера для командора (СИ) - Амос Нея

- Проверить меня? Из-за Алекса? - спрашиваю я.

Он же напал на него, думая, что он мой жених. Ревнивец.

- И это тоже.

- Что значит “тоже”? - Меня это настораживает.

- Ты обладаешь той же силой, что и тот рыжий монстр. Но ты на моей стороне, Наяна, - говорит он.

И эти слова так меня задевают, что я вскакиваю на ноги. Они подобны ледяной лавине, что погребает под собой, отрезая от воздуха и света.

- Монстр? - переспрашиваю я, мой голос подводит и дрожит.

- Наяна, я не это имел ввиду, - Ротор тоже вскакивает на ноги, протягивает руки ко мне.

Я вижу по нему, что он быстро сообразил, что ляпнул. Уже раскаивается.

Поздно.

Как только я думаю о том, что зря сбежала от него, как Ротор убеждает в обратном.

Кровь больше не сочится из его ран. Мой ритм больше не действует на Алекса, который начинает приходить в себя и встает между нами.

- Эй! - говорит Алекс. - Барс, ты, вообще, кто? Что тебе надо?

- Отвали, - Ротор берет его за плечо и отбрасывает в сторону так сильно и агрессивно, что тот отлетает в кусты.

Все бластеры морфов направляются на барсийца, но тот не обращает на них никакого внимания.

А у меня в голове вертится это его “монстр”. Плюсуется к его “шпионке” и “паразиту”.

- Наяна, ты не так меня поняла. Давай поговорим.

Я кидаю взгляд на дядю. И теперь я даже рада, что он каким-то образом сделал меня невестой Алекса. У меня есть отличный повод ударить по носу этого невыносимого барсийца, который так ничего и не понял.

Меня задел этот его смех. Меня задело его обращение со мной. Он словно вообще не ощущал вины. Я же хотела, чтобы он раскаялся по полной. Чтобы доказал, что я ему нужна.

Да, он спустился сюда. И что? Ротор по-прежнему не следит за своим языком.

Монстр?

- Это ты не понял, Ротор! Шпионка? Ну как тебе прокачка с золотым щитом, благодаря которой ты спас всех своих ребят? Очень коварно, правда? Вот я негодяйка!

Ротор замирает. На его лице на секунду возникает вопрос, откуда я это знаю, но быстро исчезает.

Он делает шаг ко мне, протягивает руку ладонью вверх:

- Я как раз хотел сказать тебе спасибо и извини!

- А сказал “монстр”! - говорю я и смотрю, как Алекс выбирается из кустов.

Морфы для Ротора не враги - это я уже поняла. Он их даже всерьез не воспринимает.

- Наяна, давай вернемся на корабль и поговорим.

Он окидывает меня таким голодным взглядом, словно обещает, чем именно мы будем заниматься в его каюте.

Меня мгновенно бросает в жар. Я вспоминаю все, что было между нами.

О, да, было горячо! Мне понравилось.

Хочу ли я повторить?

Да.

Но больше всего я хочу уважения.

А его у Ротора пока нет и в помине. Хочет, желает, воюет, рвет голыми руками соперников, но не ценит меня.

- Ни за что, - говорю я решительно.

А потом смотрю на дядю, следом - на Алекса.

- Здесь мой жених. Мы улетаем.

Алекс тут же расправляет плечи, дядя замирает.

- Черта с два! - рычит Ротор, взрывает хвостом землю и идет прямо на меня.

Я уже знаю, что он сейчас сделает. Читаю по его непробиваемому настрою. Он просто закинет меня к себе на плечо и унесет на корабль.

И у меня есть всего одна попытка провернуть то же, что и Мики тогда, когда мы улетали. Она как-то вырубила Лорола.

И, если я правильно поняла, его щиты именно это и подлатало - ее сила. Она его йера, как и я - Ротора. Это единственное объяснение.

А это значит, что я тоже могу как следует вырубить своего невыносимого истинного.

Я до дрожи, просто до ора хочу его проучить. Я-то думала, что он небо к моим ногам спустит, лепестками роз выложит дорогу к его кораблю и будет на коленях вымаливать прощение.

Но нет! Он поколотил конкурентов, получил доказательства, что я к нему неравнодушна и собирается быстро скомкать и забыть все обиды, что нанес мне до этого.

Ха! Как бы не так.

Я собираю силу в кулак.

Что там говорят про боевую форму барсийцев? Непобедимая?

А как насчет их йер? Есть исключения?

Сейчас я об этом узнаю.

***

Лорол

По одному оружию морфов понимаю, что они шли на гарконцев, но никак на нас. Это пукалки способны барсийев только поцарапать. Один только неприятный эффект есть - вместе с лучом распыляют вещество, которое не дает крови свернуться.

Ротор их всех одним хвостом уделает - мне даже работы не останется. Но наши девушки - не барсийцы. Эта пукалка у них может и жизнь отнять.

Я прячу свою йеру за спиной, а она не унимается с вопросами.

Тыкает мне в спину, кричит на ухо, пытается выскочить. Я зверею прям!

- Стоять на месте, - рычу я на нее.

- Не рычи на меня!

Я легонько придавливаю ее спиной к дереву еще раз, чтобы она поняла - я не шучу. Когда дело касается жизни и смерти я не миндальничаю.

- Что ты сделал со своим щитом? - спрашивает она и кусает меня за плечо.

Укус простреливает мне эндорфином прямо в мозг так, что на миг все плывет перед глазами. Я едва не теряю контроль над инстинктами.

- Еще раз так сделаешь - разложу здесь и сейчас, - угрожаю я.

Конечно, я так не сделаю, но пусть подумает головой, что творит.

Но она отбитая - не унимается. Обнимает меня со спины и идем пальцами вниз по прессу и говорит:

- Раз-два-три-четыре-пять, я иду вы-пы-ты-вать.

На последнем слоге она раскрывает пятерню над крайне опасным местом. Я перехватываю за миг, как ее рука сомкнулась бы на моих яйцах.

Ну все, привет, крыша!

Весь контроль летит в стратосферу, а оттуда - в черную дыру.

Я резко поворачиваюсь к ней, вжимаю в дерево и даю почувствовать, с чем она играет.

Она охает, но быстро приходит в себя. Бьет меня по плечу.

Не здесь, дорогая. О, нет.

Сама напросилась.

Я перекидываю ее через плечо и испаряюсь с поля боя так быстро, как только могу.

Пока несу, просто разрываюсь на две части. Одна хочет взять ее прямо здесь, на этой зеленой траве, а вторая орет, что моя пара почти уничтожила три отряда моих ребят. Отправила их в рейс в один конец своей силой, а у нас нет антидота от вещества гарконцев.

Я хватаюсь за последнюю мысль, и только она не дает мне слететь с катушек. Я ставлю рыжую крошку на ноги, перехватываю ее руки, скрепляю за ее спиной одной своей и говорю:

- Тут я задаю вопросы. Ты - отвечаешь.

- Пока не скажешь, как починил щиты не отвечу ни на один! - сверкает она зелеными глазами.

Вот как, значит. Настолько важно узнать, как я это сделал, что больше думать ни о чем не может. У нее щиты целые, значит, это касается дорогого ей человека.

При мысли о том, что это может быть мужчина, я рычу.

- На все готова пойти ради него, да? - спрашиваю я.

- Да! - кричит она мне прямо в лицо.

Вся раскраснелась, дышит глубоко. Кровь к губам прилила и они стали алыми, манящими, зовущими меня.

И я целую ее в губы, чтобы больше не слышать вопросов. Целую и не могу насытиться. Мне хочется обладать ею еще больше, еще сильнее.

Она целуется с укусами, страстно, с языком. Какая же огненная девочка!

- Кто он? - рычу ей в губы.

- Тебя не касается, - рычит она в ответ и продолжает поцелуй первой.

Все, прощай мозг. Прощай, совесть.

Я отпускаю ее руки, и она обнимает меня за шею.

- Почему я не могу больше тобой управлять, а? - спрашивает она шепотом на ухо.

- Ни одной йере не подвластно управлять своим истинным, - говорю я.

Она смеется, откидывая голову назад. Думает, я шучу?

Я обхватываю рукой ее затылок. Мне хочется укротить ее хотя бы здесь.

- Смешно тебе? - спрашиваю, глядя в глаза.

- Если пересплю с тобой, скажешь, как срастил щиты? - спрашивает она.

И меня словно в криокамеру засовывают. Каждая мышца твердеет, я не могу двинуться.

Челюсть свело от злости. Я спрашиваю сквозь зубы:

- На все готова ради информации?

- Да, - без запинки говорит она.